Я не видела кошку со вчерашнего вечера и даже утром о ней не вспомнила, с головой погрязнув в самоедстве. Неужели она провела там всю ночь? Да что я за хозяйка такая?! — Джинджер, как ты там оказалась?! — кричу я. Тем временем из соседнего дома показывается Ханна. Оседлав свой велик, подруга машет мне. — Скар, ты чего там застряла?! — кричит она. Я указываю на верхушку дерева и отвечаю: — Там Джинджер. — И снова устремляю взгляд на крону дерева, касаюсь ладонью его шершавого ствола. — Кис-кис-кис. Джи, иди ко мне, милая. Снова раздаётся жалобное мяуканье, но кошка не двигается с места, продолжая сидеть на ветке чуть выше середины кроны. — Джинджер, спускайся немедленно! — говорю более настойчиво. Ханна подъезжает ко мне и, запрокинув голову, тоже начинает звать кошку. Так проходит около пятнадцати минут, по истечении которых становится понятно, что эта тварь божья не спустится на землю по доброй воле. — Скар, прости, мне надо ехать, — разочарованно произносит Ханна. — У нас встреча с тренером первым уроком. Ты же знаешь Берроуза, он звереет, когда кто-то опаздывает. Не хочу потом стать жертвой его психологической атаки или провести год на скамейке запасных. Ханна не первый год серьезно занимается плаванием, и она не шутит, когда говорит о своем тренере подобное. Берроуз — настоящий деспот, как и положено любому уважающему себя тренеру. Возможно, поэтому его команда пловцов выступает не хуже наших футболистов и является гордостью школы. И я хорошо понимаю, что для Ханны это отличный шанс, чтобы надеяться в будущем на спортивную стипендию. — Конечно, поезжай. Никаких проблем, — успокаиваю ее. — Я разберусь с ней, — киваю в сторону дерева, — и потом сама приеду. Вот-вот должна вернуться Эдди… Так что… увидимся за ланчем? — Хорошо, — она разворачивает велосипед, а затем достает из кармана джинсов свой телефон, — я позвоню по дороге Эйдену. Он там спит без задних ног. Не хочет учиться, пусть хоть пользу приносит. Для него ничего не стоит забраться на это дерево. И как я сразу про него не подумала? — ворчит Ханна, усаживаясь на велик. До прихода Мерфи я отчаянно продолжаю звать Джинджер, но этой волосатой вредине, которая решила добавить мне экшена и в без того отстойное утро, все нипочем. Парень показывается из дома минут через пять после отъезда Ханны. Сегодня на нем в несколько раз больше одежды, чем за весь прошедший уикэнд. Потирая заспанное лицо, он подходит ко мне. — В чем дело, Брукс? — Моя кошка… В общем, она там, — наморщив лоб, я поднимаю указательный палец вверх. Эйден скрещивает руки на груди и хватается пальцами за подбородок, изображая задумчивость. — Позволь спросить? А зачем ты посадила ее на дерево? — интересуется он, подняв голову. — Зачем я… что?! — я едва не задыхаюсь от возмущения. — Эйден! — раздраженно кричу, сердито хмуря брови. — Ладно, я пошутил. — Он ослепительно улыбается и небрежным тоном добавляет: — Сейчас достанем твою кошку. Ты знаешь, у меня черный пояс по спасению кошек? — он обходит дерево кругом. — Да неужели? — Ну… — встаёт на цыпочки и тянется вверх к ближайшей толстой ветке, — на самом деле, у меня много талантов. Например, спасать кошек я предпочитаю по утрам, а вот ночью… — Эйден! — строго говорю я. — Мне в школу надо! — Брукс, разве тебе не интересно… — Нет! — перебиваю его. — Просто сними мою глупую кошку с чертова дерева! — и, подумав, что чего-то не хватает, добавляю, — пожалуйста. Я всё-таки опаздываю на первый урок. Звонок прозвенел уже как восемь минут, а я все не решаюсь войти в кабинет истории. Коридор пуст, и я нервно сглатываю, прислушиваясь к монотонному голосу мистера Уитмена. Мне всего-то нужно открыть дверь и сказать что-то типа: «Доброе утро, мистер Уитмен. Отличный галстук!» Но в данную минуту мне проще откусить себе язык, чем сделать это. Я не люблю находиться в центре внимания. До сих пор не понимаю, как я согласилась на роль Хрюши в школьной постановке «Повелителя мух». Но три года назад, когда я только перешла в старшую школу Западной Авроры, у меня было стойкое ощущение того, что все мои невзгоды остались позади, а горизонты вдруг расширились. Я была открыта для общения, новых знакомств, занятий… для всего нового. «Неталантливых людей не бывает!» Таков был девиз, под которым работала наша школа в тот год. В десятом упор сделали на науку, в одиннадцатом — на литературу. Но девятый действительно был ярким и запоминающимся классом. Сначала я решила пройти прослушивание в школьный мюзикл «Волшебник страны Оз» на роль Дороти. В тот день я и познакомилась с нашей будущей звездой Стефани Ковальски, которая ядовитым тоном и с очаровательной улыбкой посоветовала мне обратить внимание на роль Страшилы, уточнив, что Дороти с такими бедрами как у меня — настоящий арт-хаус. Да, мне следовало поставить на место ее еще тогда, сделать хоть что-то, попытаться защитить себя, но я промолчала. А когда вышла на сцену, так и не смогла открыть рот, чтобы спеть хотя бы несколько нот из «Где-то над радугой»… Роль Дороти получила Стефани, а мне предложили заменить одного парня в «Повелителе мух». С тех пор я стала Хрюшей. Вероятно, я подсознательно понимала, что никто лучше меня не сделает этого. Да, в школе Западной Авроры хватает толстых студентов, но каждый из нас толст по-своему. Я говорю не о внешнем виде и количестве жировых отложений, а о том, как мы принимаем себя. Кто-то давно смирился, кто-то отрицает проблемы с лишним весом, а кто-то, как я, может только жалеть и ненавидеть себя, продолжая есть все подряд. И, что удивительно, мы не сбиваемся в стаи, как ботаники или спортсмены, потому что у нас нет общей цели или интересов, за исключением вечного голода. Но это не то, чем следует гордиться, не так ли? Поэтому большинство толстых одиночки. Так проще раствориться в толпе и не привлекать к себе любопытных, сочувственных или откровенно-пренебрежительных взглядов. Но сейчас мне этого не избежать. Весь класс будет рассматривать меня и мою огромную задницу, которая за лето, кажется, стала ещё больше. Я всегда успокаиваю себя тем, что это скоро закончится, или однажды я просто обращусь в анонимную школьную службу, и всех, кто доставал меня почти всю старшую школу, сурово накажут. Но тогда это будет означать, что я сдалась окончательно. А мне хочется думать, что это не так. Вздохнув полной грудью, подхожу к двери и начинаю отсчёт. Один… два… три… четыре… пять… шесть… семь… и слышу чьи-то шаги. Поворачиваюсь на звук. По коридору, уткнувшись в свой мобильный, неторопливо идёт Эйден. Парень убирает мобильник в задний карман джинсов и с любопытством смотрит на меня. — Что на этот раз, Хрюшка? — Его губы растягиваются в самодовольной улыбке. — Ты забыла в какую сторону открывается дверь? И как ты только доучилась до выпускного класса? Увидев его, я испытываю странное облегчение и надежду. Хоть бы у него тоже была история! Появление Мерфи — это всегда шоу. Если мы войдем в класс вместе, никто и не обратит на меня внимания. Надеюсь. — Кто бы говорил, Мерфи! — при этом не подаю вида, что рада видеть его. — Все знают, что тебя не выперли за прогулы только потому, что ваша с Ханной мать — секретарь Школьного Совета. Парень шмыгает носом и качает головой. Видимо, так, по его мнению, должен выглядеть оскорбленный человек. Да что он вообще знает об оскорблениях? — Скарлетт, а вот это действительно было жестоко, — он дотрагивается ладонью до груди и намеренно тяжело вздыхает. — Ты ранила мои чувства. — Да пошел ты! — я отмахиваюсь от него. Эйден смеётся, пока я представляю, как на него набрасывается толпа зомби. — Что ж, — он продолжает скалиться. — Я бы поболтал с тобой, но мне надо на урок. Ты со своей кошкой перебила мне весь сон. А чего это ты тут стоишь? — Эйден наклоняет голову, с подозрением меня разглядывая. — Неужели боишься Уитмена? — Никого я не боюсь! — огрызаюсь в ответ. — Ладно. Как скажешь. — Парень пожимает плечами и, потеснив меня у двери, берется за ручку со словами: — Подыграй мне, Брукс, если не хочешь получить за опоздание. И мне уже это не нравится. Мы входим в класс, когда наш историк мистер Уитмен с ожесточением выбивает что-то мелом на доске. Все на нас смотрят, включая Логана. Мои щеки начинают гореть, когда я на пару волшебных секунд встречаюсь с ним взглядом. Он смотрит без интереса, но доброжелательно. Чего не скажешь о Стефани. Кажется, за лето ее сиськи подросли не меньше моей задницы. Торопливо отвожу взгляд и упираюсь им в спину Эйдена, который занял весь проход у двери. — Доброе утро, мистер Уитмен! Ох, у вас новый галстук?! Отличный выбор, сэр! — бодро заявляет Эйден. — Вы не будете возражать, если мы войдем? — Мерфи, — учитель, поправляя галстук, с укором смотрит на парня, — если снова будешь опаздывать на мой предмет, как в прошлом году, я оставлю тебя без диплома. — Ни в коем случае, сэр. И я вовсе не опоздал. — Он делает несколько шагов вперёд. — Мы просто не слышали звонка. У нас со Скарлетт состоялся интересный разговор, — и указывает рукой на доску, где написано «Американцы — великая нация», — вы не поверите, но как раз по теме урока. Правда, Скарлетт? — он поворачивается спиной к доске и смотрит на меня. — Э-э-э, да, мистер Уитмен, мы немного заболтались, — я пристально смотрю на Мерфи, понимая, что он явно что-то задумал. — Любопытно, о чем же именно? — как назло интересуется учитель. — Ну… Брукс не согласна с этим утверждением, — Эйден указывает большим пальцем себе за спину. По классу проходят тихий хохот и перешептывания. — Действительно? И почему же? — спрашивает мистер Уитмен. — Я такого не говорила, — пытаюсь оправдать себя. — Эйден неверно истолковал мои слова. Я… патриот, сэр. — А как же система рабовладения? Ты же сама сказала, — произносит Эйден к моему ужасу. Да что ты творишь, чёрт бы тебя побрал?! Я смотрю на Эйдена с каменным лицом и отвисшей нижней челюстью. А тот словно не замечает этого и, изображая заинтересованность, ждёт моего ответа. В придачу к улыбке на его щеках появляются ямочки. Вот мудак! Да, он спас мою кошку, но это совсем ничего не значит. Он стопроцентный мудак! Думай, Скарлетт, думай! Иначе все решат, что ты не только толстозадая, но и тупая! — Ах, да, — я неловко переступаю с ноги на ногу, — я говорила что-то подобное. Что ж… стоит отметить, что в истории нашей страны было немало противоречивых моментов. Но мне больше интересна твоя точка зрения на геноцид индейцев, — обращаюсь к Мерфи вежливым тоном, — И, думаю, что не мне одной. Перевожу взгляд на мистера Уитмена в ожидании его слов и несколько раз моргаю. Ну же, мистер Уитмен, ваш выход! Это же такой шанс проучить этого клоуна! — Действительно? — повторяется учитель. Он с интересом разглядывает Эйдена, опираясь рукой о стол, потом смотрит на меня. Я буквально гипнотизирую его взглядом. — Вот что, Мерфи, — кивает учитель парню, — жаль, время урока ограничено, но к следующему занятию я жду от тебя эссе по этой теме. На пять страниц. Я очень уважаю свободомыслие, — и добавляет, — в разумных границах. Тебе все ясно? Эйден, не сводя с меня взгляда, кивает. — Конечно, мистер Уитмен, — говорит он. Но его лицо в этот момент не кажется мрачным. Нет, напротив, ему снова весело! — Прошу, занимайте свои места, — говорит учитель. — Продолжим наш урок. Я послушно делаю несколько шагов, а, когда прохожу мимо Эйдена, он удерживает меня за локоть и над самым ухом тихо произносит: — Зря ты это сделала, Брукс. Дёрнув локтем, я иду дальше. Мне точно не стоит придавать значения его словам. Эйден ведёт себя, как последний говнюк во вселенной, не только со мной. Это его перманентное состояние. Что не мешает ему пользоваться популярностью у девушек. Иногда у меня складывается такое ощущение, что все девушки просто без ума от нахалов, грубиянов и прочих неандертальцев. Но, лично меня, уже достал этот тупой стереотип. Либо я просто не все знаю об истинных талантах засранцев вроде Мерфи. Задержав дыхание, чтобы казаться более миниатюрной, я прохожу между рядами парт и занимаю свое место. Мистер Уитмен, тем временем, возвращается к проникновенной речи о величии нашей нации.