— Так дело не пойдёт. Я тебе сказал, как есть. Ты, между прочим, первая девчонка, которой я говорю такое. Имей совесть, Брукс! — произносит с лёгкой усмешкой. — Да конечно! — недоверчиво восклицаю. — Еще и не верит, — ворчит он. — Убеди меня, — почти выдыхаю эти дерзкие слова. Сердце колотится быстро-быстро, и я чувствую, что краснею. Темные глаза Эйдена сияют, а улыбка такая нежная, что у меня внутри все сжимается от необъяснимой радости. — Ах, вот оно что! Так бы сразу и сказала. Иди сюда… — Эйден обнимает меня и притягивает к себе. Я замираю, сообразив, насколько двусмысленно прозвучали мои слова. Блин, что теперь делать? Он же не думает, что я имела в виду то самое? — Не бойся меня, — поглаживая большими пальцем мою щеку, Эйден мягко улыбается. — Я не сделаю ничего такого, за что мне потом придется краснеть перед твоей тётей. — Да ты… и так никогда не… краснеешь, — почувствовав облегчение, мямлю в ответ и отвожу взгляд. — Зато у тебя это здорово выходит, — произносит он хрипло и тихо. Эйден прав, на моем лице можно пожарить глазунью на всю старшую школу Западной Авроры. Но это ничто по сравнению с тем, что творится внутри меня. Это очень необычное ощущение, сильное и волнующее, словно все мои внутренности засунули в центрифугу. И я теперь не знаю, где находится мое сердце. Потому что оно будто везде, торопится, замирает, трепещет. Я разглядываю обнаженную кожу Эйдена, когда он бережно приподнимает пальцем мой подбородок и ласково смотрит. Протянув руку, обхватываю его лицо, запускаю пальцы в ещё влажные волосы и сама прижимаюсь к его теплым мягким губам. Эйден целует меня в ответ. Бесконечно медленно и нежно касается своим языком моего, дразнит, осторожно поглаживает, позволяя постепенно привыкать к тем невероятным ощущениям, которые вызывает поцелуй. Мои мозги просто плавятся от крепких объятий парня, близости его полуголого тела, вкуса его губ и теплого дыхания… Этот поцелуй совсем не похож на тот, что был тогда, в моей комнате и с пьяной Ханной по соседству, потому что теперь мы оба знаем, что делаем. И в эту самую минуту я могу с точностью до миллионной доли процента заявить, что абсолютно и безвозвратно влюбилась в Эйдена Мерфи. Что же теперь будет?.. 19 Я упорядочиваю в шкафчике стопку книг и выуживаю из нее самый большой по размерам учебник по мировому искусству. — Привет, Хрюшка, — над ухом раздаётся голос Эйдена, а моей руки касаются его пальцы. Сердце начинает бешено колотиться, а так ненавистные мне бабочки снова устремляются вниз живота. Я поворачиваюсь. Эйден возвышается надо мной такой невозможно красивый с этими своими ямочками. Его волосы выглядят так же небрежно, как в то субботнее утро в доме Хендерсонов, когда мы проснулись, обнимая друг друга. И я борюсь с тем, чтобы не начать приглаживать его волосы, и едва сдерживаюсь от желания кинуться ему на шею. Но… мне послышалось, или он опять назвал меня Хрюшкой? — Ты снова за свое, — принимаю суровый вид, крепче прижимая к себе учебник. — Я думал, теперь этот запрет на меня распространяется, — улыбается парень. — Ещё как распространяется! — Очень жаль, я скучаю по этому, — продолжая улыбаться, он ласково смотрит и наклоняется ко мне, — и по этому тоже. В последнее мгновение я уворачиваюсь от поцелуя Эйдена, подныриваю под его руку и обхожу парня. Он тут же поворачивается. — Что ты делаешь?! — грозно шепчу, оглядываясь по сторонам. — Хочу поцеловать тебя. — Ты… совсем, что ли?! Все же увидят! — говорю ещё тише, заметив, что на нас пялится идущий по коридору Крис Эванс. Эйден отслеживает мой взгляд и уже без улыбки демонстрирует Эвансу средний палец, говоря мне: — Ладно. И… что с того? Затем снова берёт за руку и легонько поглаживает пальцы. — Ничего, — я пожимаю плечами, чувствуя себя крайне неловко. Мы стоим тут как настоящая парочка. Но мы же не «она». Или она? Это мы ещё точно не обсуждали, и, не думаю, что сейчас подходящее для этого время и место. Тот факт, что у нас взаимная симпатия, и мы целовались полночи в доме тех стариков, ещё не говорит о том, что Эйден Мерфи — мой парень. Или говорит? Как же все сложно! — Какой у тебя урок? — неумело перевожу тему, захлопывая шкафчик за спиной парня. — Алгебра. Ненавижу алгебру. А у тебя искусство? — Эйден кивает на мой учебник. — Ага. — Ненавижу искусство, — смеётся он. — Я удивлюсь, если в списке твоих любимых предметов окажется хотя бы один. — Есть такой. Половое воспитание. — Это было в девятом, — я тоже не могу удержаться от улыбки, скептически поглядывая на него. — Я очень… верный, — Эйден снова улыбается, и я не знаю, как трактовать его заявление. — Да неужели, — и это все, что приходит мне в голову. До звонка остаётся всего ничего, и мы идём вместе по коридору. — Тогда увидимся на английском? А потом я приду поболеть за тебя, — говорит Эйден, когда мы останавливаемся. Мне нужно идти налево, а парню пройти прямо и по лестнице подняться на третий этаж. — Может, не надо? — неуверенно спрашиваю. — Как это, не надо?! Мы с Ханной придем, и точка. Отлично! Эти Мерфи словно сговорились и всё решили за меня. Хотя я еще сомневаюсь, стоит ли мне идти на это прослушивание. И я так и не выяснила, кого же «благодарить» за то, что моё имя оказалось среди желающих принять участие в Осеннем конкурсе. — Эйден… — внимательно смотрю на парня, — скажи, это не ты записал меня… на прослушивание? — Я? — Кажется, он удивлен. — Нет… — Прищурившись, изучаю его лицо, пытаясь заметить признаки того, что он лжет. Совсем, как тот мужик из старого сериала от Netflix. Выходит так себе. — Что ты так смотришь? — спрашивает Эйден. — Это правда не я. Зачем мне врать?! Действительно, зачем ему врать? Ну не убила бы я его за это. Ведь моя религиозная тётя этого не одобрит. Хотя… Нет, теперь бы точно не убила. — Если не ты… и не Ханна, тогда… кто? — бубню в задумчивости. — Я спрашивала миссис Коул, она не помнит. Тот список висел у всех на виду в ее кабинете, это мог быть, кто угодно. — Да какая разница, Брукс?! Главное то, что ты всех уделаешь. На лице Эйдена столько энтузиазма, что я непроизвольно хмыкаю. — Не преувеличивай мои возможности. — Не преуменьшай их. Он неожиданно наклоняется, быстро целует меня в щеку и проходит дальше. Я так и остаюсь на месте, как приклеенная, застигнутая удавшейся попыткой Эйдена публично продемонстрировать его ко мне симпатию. Но, озираясь по сторонам, тут же понимаю, что на нас никто и не смотрел. Оно и к лучшему. Случая обсудить с Ханной тот момент, что ее старший брат просто обалденно целуется, так и не представился. И мне по-прежнему неловко говорить об этом с Ханной. Она точно будет смеяться и решит, что я чокнутая. Но, пусть, я чокнутая, мне все это невозможно нравится, не смотря на то, что я который день не могу ни есть, ни спать. Разве только бегать. Я даже забыла сегодня встать на весы. И про дневник свой тоже совсем забыла. А все этот Эйден. Боже, ну до чего же он потрясающий! Где были мои глаза и мозги раньше?! Учебные часы пролетают незаметно. И почему время всегда ускоряется, когда хочешь что-то оттянуть? Но назад дороги уже нет. Я сижу в первом ряду в большом полутемном зале, где у нас проходят общешкольные мероприятия. Ни для кого не секрет, что прослушивание перед конкурсом носит чисто формальный характер. И выступление Зака Ронсона в прошлом году лишнее тому подтверждение. У Зака напрочь отсутствовал слух, голос и чувство ритма, чего не скажешь о завышенной самооценке. Но Зак закончил школу, и теперь мне сложно назвать кандидатуру, над выступлением которой все будут смеяться так, как над Ронсоном. И мне бы совсем не хотелось занять эту вакансию. Я вытираю потные ладони о подол сарафана и глубоко вздыхаю. Первыми поют девчонки из акапельного трио: Саманта, Бэкки и Софи. Я наблюдаю за ними с начала старшей школы и хорошо помню, что на конкурсе в прошлом году они обскакали Стефани, и той вместо гран-при досталось первое место. У девчонок очень красивые голоса, особенно у Софи, но именно трехголосие делает их выступления особенно яркими. Признаться, мне очень хотелось спеть с ними, но я так и не решилась подойти, а теперь и вовсе подалась в конкурентки. Я оглядываюсь назад и смотрю на приоткрытую вдалеке дверь, всерьез размышляя над тем, чтобы уйти отсюда и не становиться посмешищем в очередной раз. Но что я скажу Ханне, Эдди или Эйдену? Они действительно верят в меня, поэтому мне стоит попытаться хотя бы ради этой веры. После трио на сцену поднимается наш знаменитый битбоксер Джей Кью, затем выходит танцевальный коллектив девчонок. Два года подряд они пародировали Бейонсе, и, надо сказать, это было до смешного нелепо. Но они снова на сцене. Мне бы их самоуверенность. В общей сложности, я насчитываю одиннадцать номеров, среди них танцоры, школьный хор и Теона Льюис со своей виолончелью. Ну, и конечно, сольные исполнители. Мне уже известно, что я замыкаю просмотр, а это значит, что Стефани поет передо мной. Когда она выходит на сцену, уверенно и грациозно, я снова всерьез раздумываю о побеге. Ковальски поёт песню из нового альбома Арианы Гранде и двигается просто потрясающе: плавно и красиво. Нет смысла отрицать, что Стефани создана для сцены. И куда я только влезла со своей песенкой из древнего мюзикла?! Я пропускаю тот момент, когда Ковальски спускается в зал, и крепче вжимаюсь в кресло, услышав свое имя.