Уже почти восемь, и я стою на нашей подъездной дорожке рядом с Ханной. Эйден сидит за рулём своего GMT с открытой дверью и курит в ожидании моего вердикта. — Скар, ты правда не обидишься, если я не поеду? — потупив взгляд, спрашивает Ханна. Бри пригласила ее и нескольких девчонок из команды на пятничную пижамную вечеринку у себя дома. Ожидаемо, что подруга чувствует себя виноватой, ведь она вынуждена выбирать между мной и командой. Но это довольно глупо. Я никогда не ревновала Ханну к Бри и другим пловчихам. Они — такая же неотъемлемая часть ее жизни, как и я. Но, если Ханна не поедет с нами в Чикаго, то не будет ли наша с Эйденом поездка выглядеть как… свидание или что-то типа того? Ханна внимательно смотрит на меня. — Нет, что ты. С чего мне обижаться? — рассеянно спрашиваю, понимая, что затянула с ответом. — Ты расстроена, я же вижу. — Ханна неверно истолковывает мою заминку. — Давай… я позвоню ей и скажу, что не приду, — она удручённо вздыхает. — Точно! — с явным воодушевлением вклинивается Эйден. — Звони. Скажи, что я приду вместо тебя. Школьная сборная по плаванию в пижамах… — мечтательно произносит парень, — меня возбуждает лишь одно сочетание этих слов. — Фу, Эйден! — морщится Ханна. — Чтобы ты знал, Лесли по-прежнему со мной почти не разговаривает из-за того, что ты ее кинул. — Я никого не кидал, — возражает Эйден, выпуская в потолок струю дыма. — Это она меня продинамила. — Просто она не спит с кем попало, — заявляет Ханна. — Я не пойму, на чьей ты стороне? — в голосе парня слышна обида. — Я вообще-то твой брат. Ханна, сжав губы, презрительно фыркает. — Я на стороне всех обиженных девчонок. Все знают, что ты бабник, братец. Ее слова стирают улыбку с моего лица. То есть, я всегда знала, кто такой Эйден Мерфи, но наше тесное общение в последнее время позволило мне познакомься с его обратной стороной. И то, что он практически все время ведёт себя, как засранец, не мешает ему быть тем, о ком я думаю вот уже который день. Но Ханна права, ее брат невероятно ветреный тип. — Да это было в десятом классе, — с недовольством оправдывается парень. — И раз уж на то пошло, передай Лесли… или как там ее… что она злопамятная и ужасно целуется. Ну, вот. Он даже имени ее не помнит. — И кто тут еще у нас злопамятный? — переспрашивает Ханна с явной издёвкой. — Не доставай меня, мелкая пьяница. Ты забыла, что в долгу передо мной? — Эйден прибегает к своему последнему козырю. — Ну хватит тебе! — сдаётся Ханна, укоризненно поглядывая на брата. — Даже у преступлений есть срок давности! Эйден игнорирует возмущение сестры и нетерпеливо спрашивает ее: — Ты едешь? Ханна переводит на меня взгляд, полный надежды. Кажется, она даже не дышит в ожидании моего ответа. — Повеселись, Ханна, — я улыбаюсь ей. — Ты не обязана ехать со мной. Я не обижусь. — Правда? — она искоса смотрит в ответ. Все ещё с недоверием. Я пожимаю плечами. — Ну, конечно. Ты все равно остаёшься моей СБП. — СБП? — вмешивается Эйден. — Это что, какой-то девчачий шифр? О, нет, только не говорите, что вы лесбиянки?! — с ужасом в карих глазах спрашивает он. — Я, мать его, этого не переживу! Кто угодно, только не вы! — Эйден! — мы с Ханной вкладываем в его имя все свое негодование. — Нет?! Серьезно?! — с откровенным стебом интересуется парень, глядя на меня. На его вопрос я отвечаю тем, что поднимаю брови и закатываю глаза. — Ух! Я очень рад, что ты гетеросексуалка. У меня на тебя планы, как бы. Мое лицо обдает жаром от его слов, а Ханна стонет, изображая отвращение. — Что ты несёшь? — грозно спрашиваю Эйдена. Парень награждает меня одной из своих обезоруживающих улыбочек и кивает на соседнее сиденье. — Прыгай в машину, Брукс, — загадочно двигает бровями. — Нас ждёт Город ветров[10]. 16 Кто бы мог подумать! Скарлетт Брукс в компании первого клоуна и оплота сексапильности старшей школы Западной Авроры проводит пятничный вечер в одном из чикагских баров с гангстерским прошлым. Учитывая, что в последний раз я была в баре… никогда, то для меня все здесь в диковинку: приглушённый свет, снующие официантки, смех и разговоры незнакомцев, запах пива и копченостей. Если бы можно было охарактеризовать каждый день недели с помощью запаха, то для завсегдатаев бара на углу Северной Холстед и Мелроуз пятница, должно быть, пахнет именно так. Осматривая угол стены в виде кирпичной кладки, замечаю барный стул и стойку с микрофоном. Там ещё никого нет, но я ощущаю нарастающее волнение. Ладони потеют, а пульс учащается совсем, как перед важным тестом. — Что-нибудь будешь? Пиво? — предлагает Эйден. — Конечно, нет! — отвечаю резко. — Хотя… можно воды. Вероятно, в предыдущей жизни я закончила тем, что оказалась бездомной пьяницей и коротала дни, толкая перед собой тележку из супермаркета, заваленную всяким барахлом. Иначе, я не знаю, что за недопонимание у меня с алкоголем. Все мои сверстники пьют, одна я практически храню безалкогольную девственность. Просто я не вижу особого смысла в том, чтобы вливать в себя какую-то хрень. Если я хочу веселья, я веселюсь. Сомневаюсь, что какое-то там пиво способно заставить меня мыслить позитивно и стать более раскованной. Но, если это так, в этом нет ничего хорошего. Вспомнить хотя бы Ханну на вечеринке Уилла. Подруга под страхом жестокой расправы запретила мне делать это, тем более упоминать при ней. Полагаю, над этим стоит задуматься. Но, вряд ли, Эйден разделяет мою точку зрения. Пока мы ехали до Чикаго, где-то позади то и дело глухо бренчали пустые жестянки. Уверена, это был точно не «Доктор Пеппер». — Расслабься, Брукс, это бар, а не камера пыток. Тебе точно не помешает выпить, совсем чуть-чуть, — настаивает он мягким голосом, водя пальцем по экрану смартфона. — Нет! — качаю головой. Но в одном он прав — я действительно переживаю, ожидая выступление Джека, человека, без которого меня бы не было не то что в этом баре, а на Земле, в принципе. — Может, я тогда по-быстрому смотаюсь в аптеку? — предлагает парень. — Зачем? — скосив взгляд, внимательно смотрю на него. Эйден поворачивает ко мне экраном зажатый в руке мобильник, наклоняется и говорит у самого уха: — Мне прислали рассылку. В CVS[11] сегодня скидка на презервативы, заодно куплю тебе ксанакс[12]. — Эйден! — я отстраняюсь и даю ему тычок кулаком в плечо. — Да ладно, я шучу, — с кривой усмешкой он потирает ушибленное место. — Но, блин… сегодня реально хорошая скидка! Белокурая миловидная официантка лет тридцати смотрит на нас, как на двух кретинов, когда Эйден заказывает два стакана воды. Должно быть, просить простую воду в баре так же нелепо, как требовать в Макдональдсе чего-нибудь полезного и не вызывающего ожирение. А потом Эйден осторожно толкает меня в плечо и кивает в сторону импровизированной сцены, где на стуле устраивается уже знакомый мне по фоткам мужчина. После лета его волосы сильнее выцвели и почти доходят до плеч, но он все так же естественен и небрежен в своей неотразимости, как и подобает рок-звезде. — Добрый вечер, — обхватив микрофон ладонью произносит он уверенно. Раздается одобрительный гул и редкие аплодисменты. — Продолжайте отдыхать, ребята, я немного сыграю для вас, — доброжелательно добавляет, перебирая струны. Джек берет несколько аккордов и регулирует высоту микрофона, а затем из-под его пальцев начинает литься невероятно красивая мелодия. И, когда он начинает петь, я просто растворяюсь в его выступлении. Это звучит потрясающе: свежо и при этом очень профессионально. Кажется, Джек освещает собой все пространство этого бара, и этот свет исходит откуда-то изнутри. Он поет о том, как много хотел, как мало сделал и о том, что не заслуживает для себя лучшей жизни. В какой-то момент мне кажется, что он смотрит прямо на меня и даже пропускает начало куплета. Возможно, он поет о том, что у него на душе. Но, вполне вероятно, что перед публикой у него отлично выходит вживаться в образ одинокого и потерянного парня. — Он офигенный, — произносит Эйден мне на ухо. — Не пойми мои слова неправильно, я стопроцентный натурал. Натуральнее меня только Джон Уик или… Брюс Уиллис. — Джон Уик? Что за идиотское сравнение? — я поворачиваюсь к нему так, что между нашими лицами остаётся минимум пространства. — Не знаю, а кого ты предпочитаешь? — он смотрит прямо на мои губы. «Тебя, конечно», — говорит мой взгляд и румянец на щеках, тепло которого я ощущаю каждый раз, когда Эйден так смотрит на меня. Но вслух предпочитаю произнести кое-что менее откровенное: — Ты бы не мог помолчать, пока песня не закончится? Эйден виновато улыбается и переводит взгляд на Джека. И я тоже, при этом чувствую, как моей спины касается рука парня. Я и так на взводе от того, что дышу одним воздухом с Джеком Уайби, так ещё и Эйден совсем не облегчает моей участи своими прикосновениями. Затем мной вновь овладевает магия голоса этого почти что незнакомца, и я растворяюсь в эмоциях, которые передает Джек своей игрой и невероятным тембром. Песня заканчивается, раздаются аплодисменты, кто-то одобрительно свистит. Но для меня очевидно, что этого ничтожно мало. С таким голосом и техникой Джеку нужно выступать на большой сцене или стадионе, а не петь перед кучкой подвыпивших зевак. — Пожалуй, на сегодня все, — произносит он в микрофон. Один парень недалеко от нас недовольно возражает, но Джек не обращает на это никакого внимания и отстегивает ремень гитары. — Извините, но меня ждёт очень важный человек. — Ухватив гитару за гриф, мужчина уходит со сцены и передаёт инструмент какому-то парню. Я сижу в оцепенении, наблюдая за тем, как Джек направляется к нашему столу и не сводит с меня взгляда. — Это он о тебе сказал, — тихо произносит Эйден. Обо мне?! Расширив глаза, не могу вымолвить ни слова. Да как он узнал?! — Не волнуйся, Брукс. Я рядом, — успокаивающе говорит парень, поглаживая мою спину через плотную ткань толстовки. — Если хочешь, можем просто сбежать.