– Что ты делаешь? – в ужасе пробормотала я. Я все еще не пришла в себя от удовольствия. Было непросто найти опору, когда мое тело все еще восстанавливалось после, пожалуй, самого мощного оргазма в моей жизни. Он ничего не ответил. Только напряженно смотрел на мою голую киску, неторопливо вводя указательный палец. Затем он вынул его, покрытый моей влагой, свидетельством страсти, и облизал, так и не отводя пристального взгляда от моей киски. – Я задаю себе тот же чертов вопрос каждый раз, когда прикасаюсь к тебе, – пробормотал он. Он не выглядел возбужденным. Или довольным. Или заведенным. Скорее встревоженным. Мои и так раскрасневшиеся щеки стали еще краснее. Не прошло и пяти минут, как он засунул в меня почти всю руку, предварительно выключив систему видеонаблюдения на одном из самых важных этажей, чем грубо нарушил правила компании, а его беспокоит вот это? – Ты только что пальцами довел подростка до оргазма. Я облизнула губы, беря контроль над ситуацией в свои руки, и убрала его ладонь от своей промежности. Поправила нижнее белье и спрыгнула с принтера. Трусики промокли, и в них стало некомфортно. Трент с легкостью нагнал меня на пути к выходу. Перед уходом он снова включил камеры и несколько раз ткнул пальцем в экран телефона. – Джо? Да, Трент Рексрот. Похоже, на четырнадцатом этаже вырубило камеры. Надо проверить. Я проходил мимо монитора системы безопасности и увидел, что экран погас. О господи. Какой же он социопат. У меня серьезные неприятности. Мы вместе подошли к лифту. – Ты первая. Он убрал телефон в карман. Безразличный тон и фирменная «катитесь все к черту» манера поведения вновь предстали во всей красе. – А ты куда? – спросила я, заходя в кабину лифта. Как только двери начали закрываться, он ответил: – Дрочить, пока член не отвалится. С тобой в мыслях, на моих пальцах и губах, Эди. Подросток ты или нет, скоро мы с тобой будем делать много взрослых вещей. Глава 17 Эди После случая в отделе корреспонденции прошло семь дней. Целую неделю я не ощущала, как руки Трента ложатся на мою талию, разводят ноги, сжимают волосы, овладевают моим телом неведомыми мне прежде способами. Вторник на той неделе я провела с Камилой и Луной. По всей видимости, Джордана такая договоренность устраивала, он тотчас прочел между строк и захотел стать частью заговора. Мы с девчонками отправились покупать Луне одежду, и хотя Камилу смущали пацанские замашки девочки, я была весьма впечатлена ее индивидуализмом. И посоветовала ей примерить пару серебристых кед Converse, на которые она поглядывала с улыбкой, и черные джинсы с дырками на коленках. Трент не мог присоединиться к нам даже на обед, потому что весь день проводил на встречах в офисе. Меня посетила мысль забежать к нему в кабинет после прогулки с Камилой и Луной, но я быстро бросила эту идею, потому что теперь знала наверняка: повсюду были установлены камеры. Но дело было не только в этом, но и в чувстве вины. Назойливое, отвратительное чувство подсказывало мне, что нужно разделять моменты, когда я провожу время с его прекрасной дочерью, от моментов, когда он пальцами доводит меня до экстаза… и от тех, когда я обкрадываю его и отдаю найденное отцу. Неделя тянулась медленно. Трент не сказал мне ни слова, даже не желал доброго утра, когда проходил мимо в коридоре. Он полностью меня игнорировал, задавшись целью вести себя так, будто меня не существует. Мама всего пару раз вставала с постели, в том числе на выходных. Мне приходилось готовить еду и приносить ей в комнату. Мы уже вечность обходились без поварихи, потому что однажды мама обвинила одну из них в попытке ее отравить. И с того момента мы решили, что нанимать их нет смысла. Джордан ел вне дома, мама обычно весь день проводила в кровати и почти ничего не ела, а я была непривередливым едоком. Я пыталась уговорить ее сходить на прием к доктору Кнаусу, но она снова и снова отказывалась, пока мне не пришлось позвонить отцу и умолять его урезонить маму. Он гаркнул, что уже на пути в аэропорт, чтобы успеть на рейс, на сей раз в Лондон, и у него нет времени на ее истерики. Моя машина по-прежнему была в ремонте. Механик сказал, что нужно заменить цилиндр, и, узнав у него, сколько это будет стоить, я чуть не упала в обморок. Я не могла заплатить такую сумму в этом месяце, поэтому попросила его подержать машину у себя, пока не получу зарплату. Деньги, которые Трент мне дал, ушли по назначению. А у родителей я никогда ничего не брала – ни их деньги, ни их машины, ни любовь, главным образом потому, что они мне этого никогда не предлагали. Хорошая новость заключалась в том, что отец уехал, а значит, я могла, как любой нормальный человек, приходить на работу к девяти часам утра, и у меня вновь появилось время заниматься серфингом. Я лежала спиной на доске в спокойной воде и смотрела, как небо с каждой секундой становилось все ярче. Оранжевый и розовый оттенки уступали место белому и голубому. Я лежала на воде, смотрела и предавалась мечтаниям, ощущая вкус океана на губах. С самого своего рождения я знала, что у меня мятежная душа. Знала, что любила иначе. Все, что я когда-либо любила, я любила неистово. Именно по этой причине и погрязла в неприятностях. Из-за полной одержимости всем, что для меня важно. – Ты идешь, Гиджет? Я взял пиво, – сказал Бэйн неподалеку. Неподалеку, но не настолько близко, чтобы разрушить магию единения с природой. Я моргнула, глядя на восходящее солнце. – Нет, спасибо, – ответила я. Ушей коснулся звук плещущейся воды, и вскоре Бэйн оказался рядом со мной на своей черной доске. Он сидел на ней верхом, свесив ноги в воду. – Значит, ты и Рексрот, – его слова прозвучали без какой-то особой интонации. Он не был зол, раздражен или хотя бы удивлен. Я не стала смотреть на него, наслаждаясь сокровенным моментом восхода солнца. – Откуда ты знаешь его имя? – тихо спросила я. – Откуда я знаю имя Трента Рексрота? Ты что, последние четыре года перед выпуском училась в своей собственной школе? Он был легендарным защитником, говнистым ушлепком, бла-бла, чертовым капитаном футбольной команды и бла-бла-бла. Я узнал его, как только увидел в ту субботу. А ты знаешь, какой он? Что-то подсказывало мне, что Бэйн не станет ждать моего ответа. – Старый. Скорее даже древний. Вы с ним трахаетесь, что ли? На моих губах заиграла легкая улыбка. – Нет. Было легко озвучивать полуправду. Как и плавать. Мне даже не приходило в голову рассказать Бэйну всю правду. Между нами все было кончено, ведь у меня почти не было времени на серфинг и на него, а он купил лодку и теперь, несомненно, начнет вести холостяцкую жизнь. Мы никогда не были влюблены друг в друга. Даже не испытывали сильной симпатии. Нам просто было… скучно. А еще мы были сексуально совместимы, как мне кажется. Он вздохнул. – Слушай, это твоя жизнь, а ты не только достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, но еще и чертовски сильная девчонка. Так что позволь я скажу кое-что, и ты больше не услышишь от меня об этом ни слова: Трент Рексрот – сплошные неприятности. Он пережует тебя и выплюнет, если ему так будет нужно. И постарайся, чтобы этого не произошло, потому что его с друзьями знает весь город, и они не просто так держатся особняком. Больше никто не хочет обжечься, подойдя слишком близко. Вскоре Бэйн ушел. А я осталась подольше и заулыбалась, когда в голове зазвучали мамины слова. Перестань проводить так много времени на улице. У тебя выступают веснушки. Кожа состарится. Какой мужчина захочет жениться на двадцатипятилетней девушке, которая выглядит на сорок пять? Я не хотела замуж. Не хотела прятаться от солнца. Я просто хотела… быть. Выйдя из воды с доской под мышкой, я направилась прямиком к рюкзаку. Даже не потрудившись вытереться и переодеться, я зашагала босыми, покрытыми песком ногами на набережную, откуда собиралась отправиться домой на машине Бэйна, чтобы быстро принять душ и поехать на работу. Бэйн любил парковать свой «Форд Рейнджер» две тысячи восьмого года на небольшой песчаной гряде, где никто не мог отвесить ему штраф за неоплаченную в автомате парковку. Я рылась в рюкзаке в поисках ключей, которые он мне дал, как вдруг мне на плечо опустилась тяжелая рука. Мокрая и перепуганная, я повернулась посмотреть, кто это был, но незнакомец прижал меня животом к машине Бэйна и навалился на меня своим телом. Сильный, высокий, мускулистый и устрашающий. А потом его запах коснулся моего носа, отчего у меня задрожали бедра. – Я думал, мы договорились – больше никакого Бэйна, – прошипел он мне на ухо, ведя ладонью по моей талии и опускаясь к внутренней стороне бедра. Песчаная полоса была вдали от цивилизации, а потребность отдаться ему дикой и настойчивой. – Мы не занимаемся сексом, хотя тебя это не касается. Он одолжил мне машину, пока мою не починят. – Черта с два. Возьмешь мою запасную машину. Он сжал мое бедро и слизал морскую соль с моей шеи. – Нет, спасибо, мистер Папик. Я смотрела этот фильм. Каждый чертов день смотрю. Я не превращусь в свою мать и не стану зависеть от твоих денег и тачек. Он рассмеялся от моих слов и, убрав руку с бедра, развернул меня кругом. Едва я взглянула на него, у меня перехватило дыхание. Мало того что Трент был умопомрачительно красив, стоя обнаженным по пояс в одних шортах для бега, так еще его глаза говорили, что он кого-нибудь убьет, если его приказы не будут исполняться. Кубики его пресса были настолько великолепны, что им стоило посвятить афишу на Таймс-сквер. – Так вот что ты думаешь? – Он хмыкнул, изогнув губы в ухмылке. – Я не твой парень, милая. – Тогда кто ты? – с усилием сглотнула я. Он наклонился ближе и прошептал мне в шею возле плеча: – Твоя погибель. Не успела я понять, что происходит, как задняя дверь машины Бэйна открылась, я спиной полетела прямо на сиденье, а Трент взобрался на меня верхом. Он заполнил собой все пространство, оставив место только для страсти и греха. Навалился на меня всем телом, и я почувствовала его внушительную эрекцию. Я устроилась, шире разведя ноги, насколько позволяло маленькое пространство, и, сжав ладонями его ягодицы, притянула ближе к себе. Я стонала, царапая его голую, взмокшую спину, а его член упирался мне в живот, заставляя сходить с ума, двигать бедрами и неудобно ерзать в погоне за его прикосновениями. Он трахал меня через одежду в машине моего бывшего парня, и это было неслучайно. Так Трент и поступал. Заявлял права на свою игрушку, играл с ней, а некоторое время спустя уничтожал. – Зачем ты это делаешь? – спросила я, чувствуя, как от трения нагревается кожа. Мое тело молило, чтобы все преграды между нами исчезли. – Что делаю? – Зачем демонстрируешь свою дурацкую позицию в машине Бена? Ты же явно шел за мной следом. Ты делал это каждое утро всю неделю? – Да, – честно ответил он и приподнялся на локтях, чтобы снять низ моего бикини. Трент снова устремил взгляд мне между ног, будто соскучился. На вытатуированный черный крест на тазовой кости, рассеянно водя по нему большим пальцем. – Но время было неподходящее. Нам нельзя попадаться на глаза.