Горюнов что-то искал на земле, руки у него были в крови и пыли. — Я уронил, — расстроенно сообщил он. — Кажется, это был кусок от твоей лопатки. Осколок кости я вытащил из раны и вот… — он развел руками. — Я сначала подумал, что это кусок бетона, а потом понял… — А зачем он тебе? — вскинул брови Вася. — Уж не думаешь ли ты его обратно пришпандорить? Они оба улыбнулись и тут же начали смеяться. Вася ойкал от боли. Спецназовец покачал головой: — Вы, парни, безбашенные. Ты хоть руки помой, в ране он копается, — парень снял флягу с пояса. — Давай полью. Когда полковник помыл руки, спецназовец зашел к Егорову с тыла и вздохнул. — Где наш курд? — спохватился Василий. — Лежит там в тенечке, отдыхает, — Горюнов негромко начал материться, пытаясь приладить бинт к распоротой сантиметров на пятнадцать спине. — У всех ранения как ранения, компактные. А тут не приклеишь ни… Он даже не договорил, а спецназовец и Егоров захохотали. — Вот как раз это клеить туда не надо, — попросил Василий сквозь смех и вдруг посерьезнел: — Так что, мы его шлепнули? — Да нет, отдыхает стреноженный. Трясется, как зайчик. Но когда меня увидал, понял, что это реально мы, а не подстава. Подуспокоился сперва, но теперь ожидает нашего праведного гнева. Нам должно хватить терпения разговаривать с ним, после того как он старался нас убить, — увещевал Горюнов, хотя Васю не требовалось убеждать. — Терпение… Что ты все оглядываешься? — спросил спецназовца Горюнов раздраженно. — Мониторишь ситуацию? Мы вроде никого больше не ждем. — А где ваш снайпер? Егоров с Горюновым переглянулись непонимающе. — Ну кто у вас стрелял? Снайпера снял и по колесам. Мои парни уже вытащили их стрелка из того дома. У него дырка во лбу. Аккуратно сработано. — Вот наш снайпер, — Горюнов хотел было хлопнуть Василия по плечу, но, вспомнив о его ране, передумал. — Сними-ка куртку. Давай перевяжу как следует. Ты сможешь с ним разговаривать, как себя чувствуешь? — Да нормально. Помоги, — попросил Егоров, начав расстегивать разгрузку. Движения левой руки вызывали стреляющую боль в лопатке и плече. Вдвоем со спецназовцем они его раздели. Горюнов довольно ловко перевязал, достав бинт из своего ИПП. Он у него тоже был с арабской вязью на упаковке. — Все-таки крови потерял… Да и кусок кости отлетел. Крылышки-то тебе подрезали. Рану промыть надо. На жаре не стоит манкировать. Ты чего? Вася отошел в сторону и его вырвало. — Тебя разве контузило? — Горюнов протянул ему флягу спецназовца с водой. — Прекрати про мои внутренности рассказывать, — Вася уперся руками в колени и смотрел в землю, стараясь восстановить дыхание. — А кровь… Будем считать что мне сделали легкое кровопускание, от этого давление упадет. А то набегались, напаниковались. — Кто паниковал? — шутливым тоном спросил Горюнов, а сам встревоженно глянул на майора. — Машинку нашу покрошили. Обратно поедем с вами, — он вернул флягу спецназовцу. — Джип мой подцепим на трос. — Без проблем! А все-таки кто у вас стрелок? — Да я стрелял, тебе же говорят! — Егоров показал на лежащий на земле автомат. — Вот из «калаша». Я вообще-то мастер спорта по стрельбе из коротких и из длинных стволов. Из крупнокалиберных винтовок тоже стреляю успешно. — Слу-ушай, — мечтательно протянул пряничный человечек. — А ты не хочешь ко мне в группу? Мне до зарезу снайпер хороший нужен. — Забудь! Он нам тоже нужен. Вася, успокойся! У тебя уже глазки заблестели. Я твоему шефу пожалуюсь, что ты переметнуться собрался. — Так ты можешь с курдом и без меня справиться. Тебе никому и переводить не придется. — Умный вор в своем квартале не крадет, — Горюнов выдал очередную поговорку, которыми был нашпигован. — Занимайся курдом сам. Какой тебе спецназ? В первом же пустяковом бою подбили как утку. Я не планирую в ближайшее время посещать похороны. И спецназовец, и Вася одновременно поплевали через левое плечо, поискали деревяшку, потянулись к голове Горюнова, но он уклонился и указал: — У вас свои такие же стоеросовые. Идти можешь? — Да вроде ничего. Слабость небольшая. Только бы накинуть чего на плечи, а то я обгорел на днях, солнце жжется, да и бинтом сверкать неохота, — Егоров, по-мальчишески прищурившись, покосился на солнце. — Сейчас, — спецназовец ушел к бронемашине, которую оставил на въезде в брошенный жителями населенный пункт. — Нет, правда, ты как? — Горюнов заглянул ему в глаза. — Давай без бравады. — Нормально, говорю же. Ну побаливает. Дай закурить. — Обойдешься. Нечего и начинать. Пойдем к Салару. Этот мамонт с курткой нас догонит. — А ведь признайся, это ты писал название этого городка? — Вася присел за автоматом, чтобы не нагибаться. — Ну я, — ничуть не смутился Горюнов. — Там все четко написано, а этот мамонт малограмотный мог и побыстрее приехать. Вот ты у нас теперь покоцаный. Это их вина. Так и запишем, — он явно уже прикидывал, как будет отчитываться перед своим начальством за инцидент. Они уже дошли до поворота, когда сзади раздался топот. Бежал пряничный человечек, вокруг него разлетались облачка пыли. Он удивительно бережно накрыл спину Василия новенькой камуфлированной курткой. — Оставь себе. Хочешь пилюлю? Взбодришься. А то ты квелый, а вам ведь еще работать. Да и обратно добираться, — он протянул оторванную от блистера полоску с двумя крупными синими округлыми таблетками. — Я бы на твоем месте повоздержался, — вмешался Горюнов. — Не известно, как они на тебя подействуют. Давай тебе дам обезболивающее. — Он достал из кармана пачку таблеток, напоминающих анальгин, только, как и всё у полковника, с надписями на арабском. — Эти на себе проверял. Боль снимет, но не забалдеешь. Я их покупал прямо на фабрике в районе Баб аль-Шарки. Василий доверился Горюнову. У спецназовцев могут быть неожиданные препараты. А Егорову сейчас надо собрать мозги в кучку. Он запил таблетку из фляги все того же спецназовца, с братской нежностью смотревшего на Василия и явно не терявшего надежду сговориться о снайперской работе, когда не будет поблизости въедливого полковника. С ним командир группы спецназа уже не раз здесь работал и каждый раз получал на орехи. Вечно всем этот тип, похожий на араба, недоволен. Сам бросился за убегавшим курдом, даже не пытавшимся отстреливаться. Двинул его ногой каким-то лихим приемом, прыгнул на беглеца, как леопард, и скрутил его в одиночку. Курд оказался моложавым, крупным мужчиной лет сорока с короткой стрижкой, с перстнем на среднем пальце левой руки. Он выглядел жалко — встрепанный, с задравшимся воротником камуфляжа, с разбитой скулой. Лежал на боку в тени акации, руки стянуты белым слесарным пластиковым хомутом. Отчего-то, глядя на курда, Василий вспомнил Каддафи с окровавленным лицом и безумными глазами. Заметив, что один из несостоявшихся переговорщиков ранен, Салар заметно замандражировал. Черные крупные глаза его забегали, пот стал заливать глаза, все лицо словно глицерином намазали. Спецназовцы притащили сюда трупы убитых курдов. Сложили их рядком. Егоров глянул в ту сторону и отвернулся. Его и так мутило. Он даже не стал выискивать среди них мертвого снайпера. — Подгоните сюда нашу тачку, — попросил Горюнов, оглянувшись на спецназовца. Когда тот ушел, Горюнов прогулялся вдоль ряда трупов, внимательно осмотрел, порылся в карманах, поглядел на документы, у кого их отыскал. И заговорил с курдом. Василию он переводил разговор короткими емкими фразами: — Я спросил, зачем он подставил своих бойцов и что теперь ему скажут их близкие… Салар пожал плечами. — Они выполняли свой долг. А их долг — охранять своего командира. Они выполнили его с честью, — отвечал он отрывисто. Ему неудобно было лежать со связанными руками, не хватало дыхания, которое и без того перехватывало от страха. — Как ты объяснишь своим, что вы здесь делали? С кем и почему вступили в бой? Как они отнесутся к тому, что вы сражались с русскими, а не с даишевцами? К тому же ранили моего товарища. А мы-то собирались с тобой поговорить со взаимной выгодой. Ты же помнишь меня? Горюнов обыскал курда, не дожидаясь ответа. Оружие у Салара отобрали во время захвата. Теперь он нашел у него сигареты, зажигалку и сирийский синий паспорт с орлом на обложке. Полковник полистал его с ухмылкой, непонятной для Егорова. Таблетка, выданная ему Горюновым, подействовала. Боль отступила, Вася смог чуть двигать левой рукой. Правда, его начало мучительно клонить в сон. Он поискал место куда бы присесть. Майор даже заподозрил злой умысел в действиях полковника — дать пилюлю напарнику, усыпить его, а самому обстряпать дельце. Васю позабавила эта мысль. — Пойдем в дом. Здесь торчать на виду не стоит. Трупы накройте пока брезентом, — велел Горюнов спецназовцам, подогнавшим простреленный джип с двумя пробитыми шинами. Он достал из багажника сумку с диктофоном и фотоаппаратом и сфотографировал трупы. — Я чуть не налетел на растяжку в том подъезде, — напомнил об осторожности Василий. Они уселись на камнях и ступенях в подъезде. Спецназовцы ушли посмотреть, что с джипом. Сменили одно колесо на запаску. Вторую взяли с курдского пикапа, благо колеса подходили по диаметру. Горюнов развязал руки пленника. Вынул из сумки небольшую видеокамеру и треногу. Установил камеру напротив курда. Проверил, в фокусе ли Салар, и включил в качестве дублирующей техники диктофон. — Поговорим? — весело предложил он. — Ты же хотел еще тогда нам что-то поведать? — Почему ты ждал целый год? — Салар потер запястья, аккуратно притронулся к разбитой скуле. — Вы всех моих положили? А твой друг сильно ранен? — Какая забота! — всплеснул руками Горюнов. — Именно мой друг хотел с тобой поговорить, но теперь в замешательстве от такой теплой встречи. Ты же понимаешь, мы не интервьюировать тебя в такую даль прибыли. — Можно водички попить? — Зен[13], — машинально ответил Горюнов по-арабски, протягивая флягу. — Ты ведь из иракского Мухабарата? Журналистка русская и тот другой твой приятель. Что-то я не слыхал, чтобы ваша разведка работала с русской. Разве что во времена Саддама. — Ты русский знаешь? — спросил полковник по-русски. — А персидский? — Он сказал несколько фраз на фарси, затем перешел на турецкий. — Что это доказывает? Ты можешь говорить на любом языке. Ты — шайтан! — Салар отодвинулся от него, поелозив задом по грязным ступенькам. — Но ты все равно из Ирака. Я бывал в Эрбиле, насмотрелся на тех арабов. — Я не понял, чего ты борзеешь? Хочешь, чтобы мы проехали на базу Хмеймим? Так мы проедем. Тебя это убедит? Спецназовцев наших видел? Они тебя сейчас упакуют и доставят в лучшем виде. А может, ты нам и не нужен вовсе и не знаешь ничего? Только выпендривался тогда? Добавим тебя к твоим парням под брезент, до кучи. И как Акчан отнесется к твоей скоропостижной гибели? Слишком молодая вдова. А у нее были шансы оказаться в безопасном месте, и у детей. Дядя Карван тоже… — Что с ним? — Салар буквально позеленел. — Да вроде пока ничего, — пожал плечами Горюнов. — Правда, Вася? Егоров кивнул. Он внимательно следил за реакциями курда, слушал перевод и понял, что Салар сдулся. Причем не на жене и детях, а на Карване. Экспертша была права — дядя его воспитал, и старший родственник для него дороже всех.