Это его призрачный огонек, висевший на плече, озарял пещеру. Выйдя из темноты, он встал так же неподвижно, как олень. Глаза у него были подозрительными, темными, чужими. Кроме того, Блу нигде не видела животного, на котором он приехал. Внезапно охваченная опасениями, она выхватила нож. – Ты правда Ронан? Он фыркнул. – Я серьезно. – Да, малявка, – сказал он и осмотрелся по сторонам так же неуверенно, как и она. Тогда у Блу слегка отлегло от сердца. Нервничать ее заставляло озеро, ну или что-то, крывшееся в нем. – Ты что, ни на ком не ехал? – Ехал. Оно убежало. – Убежало? Куда? Ронан подошел ближе, а затем наклонился, подобрал валявшийся на земле камень и метнул его в озеро. Послышалось нечто вроде порыва ветра, и камень исчез. Блу увидела, как он ударился о поверхность и скрылся – не в воде, а… нигде. Ряби не было. – Знаешь, что это? – спросил Ронан. – Магия. Гребаная магия. Пошло оно все… Блу медленно подошла к кромке воды. – Эй, ты что, не слышала? Не делай глупостей. Оно сожрало моего оленя. – Я просто посмотрю, – сказала Блу. Она подошла так близко, насколько хватило храбрости, и заглянула, надеясь увидеть дно. И снова она увидела золотистое отражение потолка, и черноту воды, и собственное лицо – странное, с провалами глаз. Оно как будто поднималось из воды навстречу ей, становясь все ближе и ближе, бледнее и тусклее, и тут Блу поняла, что это вовсе не ее лицо. Это была Мора. С мертвыми глазами, обвисшим ртом, впалыми, намокшими щеками. Она плавала под самой поверхностью. Сначала лицо, потом торс… а ноги терялись в темноте. Блу почувствовала, что начинает дрожать. На нее нахлынуло все, что она испытала после смерти Персефоны. Сейчас девушку испепеляло горе. – Нет, – сказала она вслух. – НЕТ. НЕТ. Но лицо матери продолжало плавать перед ней, становясь все мертвее и мертвее, и у Блу вырвался тонкий ужасный звук. «Будь благоразумна». Но Блу не могла с собой справиться. «Вытащи ее». Внезапно она почувствовала, как чьи-то руки обхватили ее и рывком оттащили от края. Эти руки тоже дрожали, но они были крепкими, как железо, от них пахло потом и мхом. – Это ненастоящее, – тихо сказал Ронан. – Блу, она ненастоящая. – Я ее видела! – возразила Блу и услышала в своем голосе рыдание. – Там моя мама. Он сказал: – Знаю. Я видел там отца. – Но она была ТАМ… – Мой отец мертв и лежит в земле. А Адам видел твою мать дальше. Это озеро – ложь. Некоторое время они стояли не двигаясь – положив щеку ей на плечо, Ронан держал Блу так же крепко, как держал бы брата Мэтью. Каждый раз, когда Блу думала, что ее уже можно отпустить, она вновь видела мертвое лицо матери. Наконец она отстранилась, и Ронан выпрямился. Он отвел взгляд, но Блу успела увидеть, как он смахнул с подбородка слезинку. – Да пошло оно, – повторил он. Блу изо всех сил старалась говорить нормальным тоном. – Почему оно нам это показывает? Если это все ненастоящее, почему Кабесуотер показывает нам такие ужасные вещи? – Это уже не Кабесуотер, – ответил Ронан. – Мы – под ним. Озеро принадлежит кому-то другому. Оба посмотрели направо и налево, ища какой-нибудь способ перебраться на ту сторону. Но в этой пустой, апокалипсического вида пещере не было ничего, кроме их самих и огромного оленя, который по-прежнему стоял неподвижно, как камень. – Я еще раз взгляну, – наконец сказала Блу. – Может, пойму, какой оно глубины на самом деле. Ронан не возразил, но и не пошел с ней. Блу подошла к краю, пытаясь не дрожать при мысли о том, что она снова увидит мать – или что-нибудь пострашнее. Она подобрала камень, подошла к самому краю и сразу бросила его в воду, не дожидаясь, когда появится отражение. Камень исчез, как только коснулся поверхности воды. И снова никакой ряби не было. Неподвижная вода опять принялась создавать для Блу видение, поднимавшееся из глубины. Охваченная ужасом, Блу вдруг вспомнила слова Гвенллиан. «Магия зеркал не вредит зеркалам». Если мертвое озеро показало ей Мору, а Ронану – его отца, значит, оно ничего не создавало. Оно использовало и отражало их мысли. Это была просто огромная гадальная чаша. Блу начала возводить в себе стену, как в те разы, когда отключила Ноя и Адама. Мертвое лицо медленно всплыло навстречу ей, но она проигнорировала его и продолжала. Она сама была зеркалом. Ее взгляд вновь сосредоточился на воде. Не было никакого трупа. Не было лица. Не было вообще никакого отражения, точно так же, как в зеркалах Нив. Была только спокойная стеклянная поверхность воды. А еще, если прищуриться и не обращать внимания на отражавшийся в озере потолок пещеры, виднелось неровное песчаное дно. Всего несколько сантиметров глубины. Безупречная иллюзия. Она коснулась нижней губы – совсем как Ганси – и остановилась. – Я его перейду, – сказала Блу. Ронан горько рассмеялся. – Ты серьезно? – Серьезно, – ответила Блу. И поспешно добавила: – А тебе не надо. Боюсь, ты растворишься, как тот камень, если коснешься воды. – А ты нет? Блу посмотрела на воду. Потрясающе. Она что, собиралась положиться на слова сумасшедшей? – Скорее всего, нет. Из-за того, какая я. – Даже если предположить, что ты права, – сказал Ронан, – ты что, пойдешь дальше одна? – Не уходи с этого берега, – попросила Блу. – Ну… не сиди тут вечно, разумеется. Но… пообещай, что побудешь здесь какое-то разумное время. Я просто посмотрю, что там на другой стороне. – Если не растворишься, конечно. Ее новообретенной смелости это вовсе не укрепило. – Ронан, прекрати. Он устремил на нее тяжелый взгляд – тот, которым обычно принуждал Ноя к повиновению. – Если она там… – начала Блу. – Да. Ясно, – огрызнулся Ронан. – Ладно. Держи. Нагнув голову, он снял призрачный фонарь и повесил ей на плечо. Блу не стала говорить: «Ты же останешься в темноте». Или: «Если я исчезну в озере, тебе придется выбираться отсюда вслепую». Потому что Ронан уже принял к сведению то и другое, прежде чем отдать ей фонарь.