Блу не сводила глаз с ирландского оленя; она была им просто зачарована. – Как можно разбудить кости? – Так же, как разбудить спящего, – проворковала Гвенллиан, обращаясь к Ронану. – Если ты не способен разбудить эти кости, как ты надеешься призвать моего отца? Но что я вижу на твоих плечах? О, тебя облекает неудача… она подходит по цвету к твоим глазам. Ты уже пробовал сделать это и раньше, сновидец-недоучка, но страсти у тебя больше, чем аккуратности, не так ли? – Хватит, – потребовал Ганси. Он сказал это так, что они все замолчали и посмотрели на него. В голосе Ганси не было гнева или обиды. Он стоял рядом с двумя крупными оленьими скелетами, расправив плечи, с очень серьезным видом. На мгновение Адам, кроме настоящего, увидел сразу и прошлое, и будущее – они простирались перед ним, как в ту минуту, когда Персефона поощрила его увидеть собственную смерть. Он видел Ганси здесь и сейчас, но также здесь и всегда, готового покинуть эту секунду, входящего в нее, проживающего ее… Потом его мысли толчком двинулись дальше, и время вновь пошло вперед. – Перестань дразнить их, Гвенллиан, – сказал Ганси. – Думаешь, ты тут единственная, кто имеет право плеваться ядом? Ты умеешь заглядывать внутрь – так почему бы тебе не вдохновить нас, вместо того чтобы обескураживать? – Хотела бы я увидеть, что происходит внутри у этих молодых людей, – произнесла Гвенллиан. – Можешь первым попросить моего внимания, если угодно. Ганси закатил глаза и фыркнул самым нецарственным образом. – Не обращайте на нее внимания. Адам, дай мне какую-нибудь идею. Адама всегда вызывали к доске, даже когда он не поднимал руку. Он подумал о том, что уже не удалось совершить Ронану, вспомнил приключение на вершине горы с Блу и Ноем, а потом наконец слова Персефоны о силе тройки. И тогда Адам сказал: – Ронан, ты принес ту штуку? Ронан жестом указал на сумку, висевшую на плече ниже фонаря. – Это что? – спросила Блу. Адам отмахнулся: объяснять было некогда. – Помнишь Амбары? Попытайся разбудить их, как коров, Ронан. Я попробую перенаправить силовую линию, чтобы дать тебе побольше энергии. Блу ее усилит. А Ганси может… таскать камни. Ганси одобрительно кивнул. Он не понял плана, но и не нуждался в этом: он доверял решению Адама. Ронан снял с плеча сумку и осторожно вынул нечто, завернутое в довольно грязную флисовую куртку. Он почти целиком скрыл эту вещь от чужих глаз, а Адам присел и прижал пальцы к камню. Едва коснувшись его, он понял, что они уже не в Кабесуотере, а ниже. Силовая линия, впрочем, была здесь; если передвинуть несколько камней, он, возможно, сумеет направить ее на скелеты… – Блу, Ганси, помогите, – сказал он. Гвенллиан наблюдала за ним, поджав губы. – Ты тоже можешь помочь, – сказал ей Адам. – Нет, – ответила она. – Не могу. Она не сказала, что не может помочь именно ему, но это было понятно. Ганси даже не удосужился упрекнуть ее на сей раз. Он просто трудился вместе с Блу и ворочал камни, на которые указывал Адам. Потом они вернулись к зверю, стоявшему у самого входа. Ронан ждал со своим «сном», ни на кого не глядя. Затем, когда они встали вокруг, он подышал на него, как в Амбарах. Его дыхание прошло сквозь «сон» и коснулось скелета. Стояла тишина. Но Адам все чувствовал. Эта обширная подземная долина была заряжена энергией. Она пульсировала жизнью. Энергия эхом отзывалась от стен. Она перескакивала от кости к кости, от скелета к скелету. Они хотели вскочить и бежать; они вспомнили, что такое жизнь. Они вспомнили свои тела… Но вокруг по-прежнему стояла тишина. Адам ощутил мощь силовой линии, которая дрожала и билась в нем, усиленная даром Блу. Она не разрушала его, но рассеивала. Он был не самым надежным вместилищем для этой энергии – и не мог слишком долго удерживать ее в фокусе. Блу стояла, сжав губы, и Адам знал, что она чувствует то же самое. Почему не получается? Наверно, здесь было так же, как в Амбарах. Они подобрались близко, но недостаточно. Возможно, Гвенллиан не ошиблась – они были недостойны. Гвенллиан пятилась от них, вытянув руки по швам и переводя взгляд со скелета на скелет, словно ждала, что один из них сейчас сорвется с места, и ничего не хотела упустить. Ганси, сдвинув брови, смотрел на стада и стаи скелетов, на Гвенллиан, на струящийся сверху свет, на своих друзей, застывших в незримой схватке. Адам не мог перестать видеть своего несовершенного короля, висящего в пещере воронов. Ганси осторожно коснулся нижней губы. А затем опустил руку и сказал: – Просыпайтесь. Он произнес это так же, как недавно сказал «хватит». Голосом, который Адам слышал бесчисленное множество раз. Голосом, который невозможно было не слушать. И звери проснулись. Олени, лошади, львы, ястребы, козы, единороги и незнакомые Адаму существа. Только что они были скелетами – и вдруг стали плотью. Адам упустил момент преображения. Примерно так же и Ной из расплывчатого призрака превращался в мальчика, из невозможного в возможное. Каждое животное было живым, блестящим и красивым – настолько, что Адам даже не мог себе этого представить. Они вставали на дыбы, кричали, ржали, прыгали. Адам видел, как грудь Ганси поднялась от тяжелого вздоха. Они совершили чудо. И продолжали совершать. – Нам надо уходить! – крикнула Блу. – Смотрите! Все животные мчались прочь. Не как одно, но как сотня отдельных сознаний с единой целью, и этой целью был туннель, который появился в дальнем конце пещеры. Он напоминал открытый рот, который, впрочем, медленно закрывался. Он должен был скоро исчезнуть. Но люди не умеют бегать так быстро. – Скорей! – крикнула Блу и запрыгнула на спину ирландскому оленю. Он взметнул огромными рогами и дернулся, но она держалась крепко. Адам глазам своим не верил. – Да-а! – воскликнул Ронан. Он схватился за одного оленя, потом за другого, и наконец ему удалось уцепиться за шею первобытного зверя и подтянуться. Впрочем, сказать было проще, чем сделать. Звери оказались быстрыми и норовистыми, и Адам только надрал полные пригоршни шерсти. В нескольких шагах от себя он увидел Ганси, тоже раздосадованного, который показал ему покрытую шерстью ладонь. Гвенллиан смеялась и бежала за животными, хлопая в ладоши и подгоняя их. – Бегите, зверятки, бегите! Бегите! Адам внезапно полетел носом вперед, чувствуя жгучую боль в плече – кто-то перескочил через него. Он покатился по полу, заслоняя голову. Его ударило еще одно копыто, и он вспомнил покойного учителя латыни, которого насмерть затоптали в Кабесуотере. Разница заключалась в том, что Кабесуотер не позволил бы Адаму умереть. Но он мог причинить ему боль. Адам отполз с дороги и поднялся на ноги. – Адам, – сказал Ганси, вытягивая руку. И Адам посмотрел туда, куда он показывал: звери, на которых сидели Ронан и Блу, проскочили в уменьшающийся туннель за мгновение до того, как он исчез совсем. 48 Блу оказалась в странной пещере с низким потолком, неопределенного размера. Падавший сзади свет освещал пол, наклонно идущий вниз и обрывающийся в яму, усеянную камнями. Нет. Это был не пол, а отражение потолка. Блу смотрела на большое спокойное озеро. Вода в точности отражала усаженный сталактитами потолок, скрывая подлинную глубину этого мертвого озера. В нем было что-то беспокойное. На другой стороне виднелся еще один туннель, едва заметный в тусклом свете. Блу содрогнулась. Плечо, которым она ударилась при падении, болело, и пятая точка тоже. Девушка отвернулась от озера – осторожно, ибо кто знает, что может таить в себе зеркало – и осмотрелась, ища остальных. Она увидела своего огромного белого зверя, который стоял равнодушно и неподвижно, как каменное изваяние. Потом тропу, которая вела в ту сторону, откуда она прискакала. – Вот и ты, – с облегчением сказала Блу: она увидела Ронана.