– Не стреляй, – вмешался Гринмантл. Пульс у него так и прыгал. Он думал только о том, насколько убедительно будут выглядеть документы из конверта в сочетании с событиями нынешнего вечера. Разве Пайпер не знала, что преступление предполагает тщательное планирование и заметание следов? Самое трудное – не стрельба, а уничтожение улик. – Я не собираюсь таскать трупы без перчаток, – произнес Серый Человек ледяным тоном, ясно давая понять, каким образом он достиг таких высот в своем ремесле. – Я бы и стрелять в него без перчаток не стал. Глупо оказаться в тюрьме из-за отпечатков и порохового осадка на руках. – Спасибо за совет, – сказала Пайпер. – Моррис, ты в перчатках. Тащи этого парня, и пошли. – А с ним что? – спросил Моррис, глядя на Серого Человека. – Свяжи его. Прихватим с собой. Колин, что ты стоишь как столб? – Вообще-то, – сказал Гринмантл, – я, пожалуй, лучше пережду. – Ты издеваешься. Нет, он не издевался – более того, его тошнило. Не нужно было жениться. Не нужно было уезжать из Бостона. Нужно было жить в Бостоне и не жениться. Он двинулся к двери. Гринмантл хотел обеспечить себе хоть какое-нибудь прикрытие на тот случай, если Пайпер разозлится и решит пальнуть и в него. – Я просто… пойду обратно. Пойми меня правильно. Ты потрясающе выглядишь с пистолетом, но… – Вот так всегда. Ты говоришь: «Мы будем делать это вместе, ты и я», но кто в конце концов вынужден трудиться? Я. А ты идешь и начинаешь что-нибудь новенькое. Прекрасно. Иди. Но не думай, что я побегу за тобой. Он встретился глазами с Серым Человеком. Тому как раз связывали руки за спиной. Надежно, кабельной стяжкой. Серый Человек посмотрел на тело Джесса Диттли и на мгновение закрыл глаза. Невероятно, но лицо у него было злое. Значит, все-таки он обладал какими-то чувствами. Гринмантл помедлил. – Или делай, или вали отсюда, – резко сказала Пайпер. – Идите, Колин, – произнес Серый Человек. – Вы бы избавили нас обоих от массы неприятностей, если бы вообще не приезжали сюда. Гринмантл воспользовался возможностью и ушел. Он заблудился, пока брел через поле – он всегда был топографическим кретином – но, как только он оказался в машине, дорога стала очевидна. Прочь отсюда. В любую сторону. Все дороги вели прочь. 46 Блу Сарджент было страшно. Есть много хороших антонимов к слову «страшно». Бесстрашно, безбоязненно, бестрепетно. Еще можно сказать – «храбро» или «отважно». Но Блу Сарджент храбрилась именно потому, что ей было страшно. Если умерла Персефона, значит, кто угодно мог умереть. Мора. Ганси. Без всякой церемонии, без предзнаменований. В одну секунду. Они снова отправились в Кабесуотер. С Каллой, но без Мэлори (он все еще был вне зоны доступа). И без мистера Грея – он просто исчез без объяснений. И без Ноя, который возник утром лишь в виде краткого шепота над ухом у Блу. Они снова запаслись необходимым снаряжением и касками, но на сей раз первыми шли Адам и Ронан. Это была идея Адама, которую поспешно поддержал Ронан. Кабесуотер не позволил бы Адаму умереть – благодаря сделке, а Ронана он защищал по каким-то неведомым причинам. Было темно. Фары двух машин, «БМВ» и «Камаро», лишь на несколько шагов проникали в туман, поднимавшийся над мокрым полем на опушке Кабесуотера. Казалось невероятным, что Персефона умерла не далее чем сегодня. Почему некоторые дни бывают такими долгими? Стоя возле машин, Блу попросила Каллу: – Пожалуйста, останься здесь и последи за временем вместе с Мэтью. – Ни за что, детка. Я пойду с вами, – ответила та. – Я не позволю вам делать это самим. – Ну пожалуйста, – повторила Блу. – Я же не одна. И я не выдержу, если… Она не договорила. Не сумела произнести: «Если и ты умрешь». Калла обхватила ладонями голову Блу, приглаживая непослушные волосы. Девушка знала: Калла чувствует все, что она не в силах сказать. Но Блу это не смущало. Иногда слова невозможны. Калла взглянула ей в глаза. Ее пальцы исследовали душу Блу. «Пожалуйста, поверь мне, пожалуйста, останься здесь, пожалуйста, поверь мне, пожалуйста, останься здесь, пожалуйста, не умирай». Наконец Калла сказала: – Так. Я хорошо умею держаться за реальность. Я останусь здесь и буду вас заземлять. – Спасибо, – прошептала Блу. В Кабесуотере клубился туман и… туман. Ронан поздоровался с деревьями. Он двигался в расплывчатом кругу света от фонаря, который создал во сне и прихватил с собой из Амбаров. Адам называл его призрачным огоньком – вполне уместно. Ронан почтительно просил дать им пройти. Блу подумала, что это похоже на молитву. Деревья зашелестели в ответ, невидимые листья задвигались в темноте. – Что они сказали? – вдруг спросил Ганси. – Они ведь не просто попросили нас быть осторожнее? – Третий спящий, – ответил Ронан. – Они предупредили, что не надо его будить. Они зашли в пещеру. По пути вниз, к пропасти, Гвенллиан запела песню о том, что нужно доказать свое право быть королем. Они шли все дальше. Гвенллиан продолжала петь, теперь уже об испытаниях, сложных задачах и рыцарях-претендентах. В движущихся лучах света от головных фонарей руки Адама то сжимались в кулаки, то разжимались. – Пожалуйста, замолчи, – сказала Блу. – Мы на месте, – сказал Ронан. Гвенллиан замолчала. Адам встал рядом с Ронаном у края пропасти. Оба смотрели в нее, как будто могли разглядеть дно. Свет вокруг них был странным, золотистым – он исходил не только от фонарей в руках и на касках, но и от призрачного огонька. Адам что-то негромко сказал Ронану. Тот покачал головой. – Дна по-прежнему нет? – донесся из конца цепочки голос Ганси. Ронан снял с плеча фонарь, висевший на ремне, как сумка, и привязал его к страховочному тросу. Блу было страшней, чем раньше. Она гораздо меньше боялась, когда сама делала что-то жуткое. – Опусти фонарь, – велел Ронан Адаму. – Давай посмотрим, что там внизу. Они стояли там несколько бесконечных минут, раскачивая призрачный огонек в пропасти. Полосы света бешено метались туда-сюда по стенкам. Видимо, результаты не удовлетворили парней. Адам наклонился вперед, Ронан крепко схватил его за руку, а потом оба повернулись к остальным. – Ничего не видно, – сказал Адам. – Вариантов нет, только лезть. – Пожалуйста… – начал Ганси и замолчал. – Осторожнее. Адам и Ронан переглянулись, затем посмотрели на расщелину. Вид у них был очаровательный и храбрый – они доверяли Кабесуотеру, ну или друг другу. Они не боялись, поэтому Блу боялась за них. – Скажи это, – потребовал Ронан. – Что? – уточнил Ганси. – «Эксцельсиор». – Это значит «вперед и вверх», – сказал Ганси. – То есть подъем. А мы собираемся спускаться. – Ну и ладно, – ответил Ронан. – Стукни раз, стукни два…