44 Когда Колин Гринмантл вышел на крыльцо исторической фермы и посмотрел на поле, он обнаружил вдалеке стадо коров, а поблизости – двух молодых людей. Точнее сказать, Адама Пэрриша и Ронана Линча. Он посмотрел на них сверху вниз. Они посмотрели на него снизу вверх. Обе стороны молчали. Парни выглядели как-то тревожно – в частности, у Адама Пэрриша было интересное лицо. Не в том смысле, что он был интересным человеком. Скорее, что-то необычное крылось в его чертах. Он был чужаком, красивым образчиком представителей Западной Вирджинии – тонкие, как перья, скулы, впалые щеки, светлые, чуть заметные брови. Дикий и костлявый, как портреты времен Гражданской войны. «Брат убивал брата, а их фермы превращались в руины…» А Ронан Линч походил на Ниалла Линча – иными словами, выглядел той еще сволочью. Ох, молодость. Поэтому Гринмантл первым разбил лед. Он спросил: – Вы принесли домашнюю работу? Они продолжали стоять там как пара близнецов из ужастика – один светлый, другой темный. Адам Пэрриш слегка улыбнулся и сразу помолодел на два года. Зубов у него был полный набор. – Я знаю, кто вы. Это было интересно. – И кто же? – А вы не знаете? – безмятежно спросил Адам Пэрриш. Гринмантл прищурился. – Мы играем в какую-то игру, мистер Пэрриш? – Возможно. Игры, по крайней мере, были одной из специальностей Гринмантла. Он прислонился к перилам. – В таком случае, я тоже знаю, кто вы. Ронан Линч передал Адаму Пэрришу здоровенный коричневый конверт. – Сомневаюсь, – ответил Адам. Гринмантлу не понравилось бесстрашие, написанное на его лице. Нет, даже не бесстрашие – это было отсутствие выражения в принципе. Гринмантл задумался, что в конверте. «Признания юного социопата». Он сказал: – Знаете, что не позволяет беднякам подняться, мистер Пэрриш? Отнюдь не отсутствие дохода. Скудость воображения. Обитатели трейлеров грезят о домике в пригороде, обитатели домика в пригороде грезят о большом городе, большой город грезит о звездах и так далее, и тому подобное. Бедняк может представить себе трон, но он понятия не имеет, как вести себя по-королевски. Бедность воображения. Но вы… вы – кукушонок, проникший в чужое гнездо. Вы – мистер Адам Пэрриш, Энтитем-лейн, двадцать один, Генриетта, штат Вирджиния, и у вас хорошее воображение, но все равно вы – самозванец. Парень был молодцом. Кожа вокруг глаз у него натянулась лишь самую малость, когда Гринмантл назвал адрес. – Поверьте, ничего не стоит швырнуть вас наземь, – добавил Гринмантл, на тот случай, если Пэрриш еще недостаточно нервничал. – Вы бы с тоской вспоминали дни, проведенные в трейлере. Адам Пэрриш смотрел на него. И Гринмантл вдруг понял, что Пэрриш пугает его точно так же, как Пайпер, когда он застал ее перед зеркалом. Адам перевернул пухлый конверт, и Гринмантл увидел коричнево-красное пятно. Это всегда был плохой знак. Адам сказал: – Если не уберетесь из Генриетты к пятнице, все, что лежит в этом конверте, станет правдой. Ронан Линч тоже улыбался, и его улыбка была вроде ножа. Они оставили конверт и ушли. – Пайпер! – крикнул Гринмантл, когда они скрылись. Но она не ответила. Невозможно было понять, где она – дома, но в трансе, или ушла искать нечто, о чем ей напели зеркала. Генриетта. Проклятая Генриетта. Да пусть подавятся. Гринмантл спустился с крыльца и нашел калитку, которая вела наружу. Он открыл конверт. Коричнево-красным истекала отрубленная гниющая рука. Маленькая. Детская. Кроме нее, в конверте лежал заклеенный полиэтиленовый пакет, испачканный кровью, а в нем – бумаги и фотографии. Каждая по отдельности была отвратительна. Все вместе они были убийственны. Содержимое конверта повествовало о Колине Гринмантле, хитром массовом убийце и закоренелом извращенце. Там были описания мест, где находились тела и части тел. Скриншоты изобличающей переписки и фотографии с мобильника – а когда Гринмантл достал собственный телефон, то обнаружил их на нем, во всем своем ужасающем блеске. Там были письма, домашнее видео, фотографии… груда улик. Все это было неправдой. Все это было выдумано. Но какая разница? Выглядело вполне достоверно. Правдивее правды. Грейуорен существовал на самом деле, и эти двое мальчишек обладали им, но что толку? Они были неприкасаемы – и знали это. Проклятая молодость. На самом дне конверта, полного мерзостей, нашелся клочок бумажки. Почерком, который настолько походил на почерк Ниалла Линча, что мог принадлежать лишь его сыну, было написано: Qui facit per alium facit per se. Гринмантл знал эту пословицу. «Тот, кто действует через другого, действует сам». 45 – Так. Мы уезжаем, – сказал Гринмантл. – Срочные семейные дела. Возвращаемся в Бостон. Собирай вещи. Позвони друзьям. Я избавил тебя от книжного клуба. Пайпер взяла сумочку. – Нет, я собираюсь кое-куда с парнями. – С парнями! – Да, – сказала Пайпер. – Этот ужасный Серый Человек водит белую машину? Такую, на которых любят гоняться мальчишки. Ну, знаешь, с большим крылом сзади. Это, видимо, должно означать, что у водителя большой член? У меня такое ощущение, что кто-то из них за мной ездит. Я имею в виду, ха, чаще обычного, потому что сам понимаешь, – и она встряхнула волосами. – Я не желаю говорить про Серого Человека, – сказал Гринмантл. – Я говорю с тобой про твои вещи. – Я не стану собираться. Кажется, я кое-что нашла, – заявила Пайпер. Гринмантл показал ей конверт. Она впечатлилась далеко не так сильно, как он. Она сказала: – Ради бога. Если я нашла именно то, что думаю, мы запросто избавимся от всех проблем. И дадим детишкам по рукам. Извини. О, это я неудачно пошутила, – она расхохоталась. – Ладно, я пошла. «С парнями». Гринмантл встал. – Я поеду с тобой. И по пути уговорю тебя поехать со мной обратно в Бостон. Пайпер никоим образом не могла найти нечто, способное перевесить целый конверт компромата. Единственное, что Пайпер могла найти, – это очередной дурацкий мастер-класс и лысую собачонку. – Как хочешь. Надевай сапоги. Оказалось, что Пайпер собиралась встретиться с двумя громилами, которых нанял Гринмантл. Вообще-то они были не такие брутальные, как он думал. Одного звали Моррис, и на преступный путь его толкнула проблема с алиментами. Второго звали Зверь… ну, хотя бы он выглядел именно так, как думал Гринмантл. И они оба смотрели на Пайпер, как будто она знала, о чем говорила.