В этот день мма Рамотсве в Моколоди ждала еще одна встреча. Из ремонтных мастерских она прошла в ресторан, располагавшийся рядом с офисом. Несколько посетителей, в одежде цвета хаки, с путеводителями в карманах, сидели за столиками на площадке перед рестораном. Одна из женщин улыбнулась мма Рамотсве и помахала ей рукой, и она тепло ответила. Ей было приятно увидеть этих людей, приехавших в ее страну и, казалось, полюбивших ее. А почему бы нет? Мир – достаточно печальное место, и люди нуждаются в местах в разных концах света, где они могут обрести покой, и если Ботсвана одно из таких мест, она может гордиться этим. Если бы только люди знали, думала мма Рамотсве. Если бы только люди знали, что Африка – это не одни проблемы, которые видны всем, Африка – это сама жизнь, это безграничная красота и неистовая радость. И если бы они могли бы полюбить нас так же, как мы любим их… Женщина встала. – Извините, мма, – сказала она. – Вы не будете против? Она показала на свою подругу, худенькую женщину с фотоаппаратом на шее. Какие тонкие у нее ручки, с жалостью подумала мма Рамотсве, как лапки у богомола, как палочки. Мма Рамотсве не была против и жестом пригласила женщину встать рядом с собой, в то время как ее подруга вынимала фотоаппарат из футляра. – Встаньте рядом со мной, – улыбнулась она. Женщина подошла и встала рядом. Мма Рамотсве почувствовала ее руку на своей – плоть к плоти, на удивление теплая и сухая, какой очень часто бывает человеческая плоть. Иногда ей приходило в голову, что именно так говорят о людях змеи: можешь себе представить, когда ты касаешься этих существ, они оказываются не гладкими и скользкими, а теплыми и сухими? Мма Рамотсве подвинулась, и теперь они стояли рука об руку – две женщины, черная женщина из Ботсваны и белая женщина откуда-то издалека, возможно из Америки или каких-других мест, где кругом подстриженные газоны, кондиционированный воздух и высокие здания, из мест, где люди готовы любить других, если им представляется такая возможность. Снимок был сделан, и худенькая женщина с фотоаппаратом спросила, может ли она, передав аппарат, встать рядом с мма Рамотсве, на что мма Рамотсве охотно согласилась. И когда они встали рядом, мма Рамотсве взяла ее под руку, опасаясь, как бы не сломать, такой хрупкой она казалась. У этой женщины были крепкие духи, которые мма Рамотсве нашла приятными, и она подумала, получится ли у нее когда-нибудь душиться такими духами, чтобы оставлять за собой шлейф экзотических ароматов, какой, должно быть, тянется за этой женщиной. Женщины тепло попрощались. И когда мма Рамотсве удалялась от ресторана, одна из иностранок нагнала ее и отвела в сторонку. – Вы были очень добры, мма, – улыбнулась она. – Мы из Америки и приехали посмотреть вашу страну, полюбоваться на животных. Это очень красивая страна. – Спасибо, – отозвалась мма Рамотсве. – Я рада, что… Американка взяла ее за руку, и мма Рамотсве опять ощутила сухость ее кожи. – Моя подруга умирает, – сказала она, понизив голос. – Возможно, вы не заметили, но она очень больна. Мма Рамотсве бросила взгляд на худенькую женщину, которая наливала себе апельсиновый сок из стоявшего на столе кувшина. Было заметно, что поднять кувшин ей трудно. – Это путешествие, – продолжала американка, – что-то вроде прощания. Мы везде ездили вместе… Мы побывали во многих местах. Это наше последнее путешествие. Спасибо вам, вы были так добры, что сфотографировались с нами. Еще раз благодарю вас, мма. На минуту мма Рамотсве застыла на месте. Затем повернулась, направилась к столу и подошла к худенькой женщине, удивленно посмотревшей на нее. Мма Рамотсве присела на корточки и провела рукой по ее плечу. Под тонкой блузкой ощущались косточки, и мма Рамотсве обняла ее бережно, как могла бы обнять ребенка. Женщина взяла ее за руку, легонько похлопала по своей и пожала ее, и мма Рамотсве прошептала очень тихо, но так, чтобы женщина могла расслышать: – Господь позаботится о тебе, сестра моя. Затем она встала и попрощалась на сетсвана, потому что это был язык, на котором говорило ее сердце, и ушла, отворачивая лицо, чтобы не было видно ее слез. Глава 11 Вам будет очень хорошо в этом кресле Мма Макутси посмотрела на свои часики. Мма Рамотсве и мистер Полопетси уехали в Моколоди; мма Макутси слегка задело то, что мма Рамотсве выбрала его, а не ее себе в спутники, но не стóит завидовать, напомнила она себе, хотя бы потому, что в должное время этот человек станет ее собственным помощником, помощником помощницы детектива. Все в офисе, что касалось печатания или подшивки документов, было выполнено, и потому не было никаких причин оставаться за письменным столом, когда на часах было уже четыре. В гараже мистер Матекони, отправив учеников по домам, заканчивал ремонт французской машины для придирчивого клиента. Наверное, он пробудет еще около часа, чтобы все привести в порядок, и, если раздастся звонок, он ответит и оставит запись. Хотя вряд ли кто позвонит, потому что клиенты редко звонят в конце рабочего дня. Важные телефонные звонки раздавались утром – именно в начале дня люди набирались смелости обратиться к частному детективу, потому что это часто бывало непростым решением, признанием серьезной проблемы – того, о чем обычно стараются не думать и не говорить, но что, без сомнения, беспокоит и пугает. Утро давало человеку силы справляться с подобными делами, а в конце дня им овладевало смирение. Однако мма Макутси именно в конце рабочего дня приняла решение, требовавшее большой смелости. Она не собиралась ничего предпринимать относительно Пхути Радипхути, но сейчас вдруг почувствовала, что должна найти своего жениха и выяснить, почему вчера вечером он не пришел на ужин. Ей вдруг пришло в голову, что могут существовать вполне обоснованные причины его отсутствия. Люди иногда путают дни, она сама на прошлой неделе весь вторник думала, что уже среда, и если это могло случиться с ней, женщиной очень организованной, благодаря бесценным тренингам в Ботсванском колледже делопроизводства, то любой другой человек, вплотную занимающийся бизнесом, легко мог спутать дни недели. Если так, то Пхути мог отправиться ужинать в дом к отцу, а отец мог не заметить этой ошибки сына, даже если это был не тот день, когда Пхути обычно приходит ужинать, потому что в последнее время этот много поживший на свете человек, казалось, вообще не разбирает, какой на календаре день. Он помнил далекое прошлое, старых друзей, весь свой скот, который так любил – все воспоминания, хранящиеся в памяти со времен его молодости, со времен протектората и даже с еще более ранних дней, оставались с отцом Пхути Радипхути. Но недавнее прошлое, казалось, проходило мимо старика. Мысль, что Пхути мог просто перепутать день, воодушевила мма Макутси, но ненадолго. Пхути имел обыкновение ужинать в доме своего отца по воскресеньям, и вряд ли он мог спутать этот день с каким-то другим на неделе, потому что в воскресенье не ходил на работу. Если же он все-таки спутал дни и отправился ужинать куда-то еще, то это могли быть только домá его сестры или тети, потому что больше он нигде никогда не ужинал. Ни тетя, ни сестра не упустили бы случая сказать Пхути, что он ошибся днем. Обе они прекрасно ориентировались в днях недели, особенно тетушка. Эта женщина, стоящая у истоков семейного мебельного бизнеса, обладала острым умом. Пхути сам говорил мма Макутси, что у его тети необыкновенная способность запоминать цены, и это относилось не только к текущим ценам, но и к тем, что были в ходу еще до обретения страной независимости. Она знала, например, какую цену запрашивали торговцы в ближайшем магазине за керосин в серебристых канистрах и сколько стоила банка сиропа или говядина из Фрай-Бентос в конце пятидесятых годов прошлого века, или спички, или радиоприемник с завода в Булавайо. Конечно, такая женщина, если бы Пхути неожиданно пришел к ней поужинать, наверняка сообщила бы племяннику, что он оказался не в том доме и не в тот день. Нет, признала мма Макутси, это попытка ухватиться за соломинку: Пхути Радипхути не пришел ужинать, потому что остыл к ней после ее феминистского саморазоблачения. Он испугался, его обескуражила мысль, что придется жить с феминисткой, которая будет к нему слишком требовательной. Независимо от того, насколько это правильно, некоторым мужчинам – а Пхути, очевидно, относится к их числу – нужны женщины, которые не заставляют их чувствовать себя виноватыми в том, что хотят того, что хотят. И она должна была бы понять это, сказала себе мма Макутси. У Пхути Радипхути несомненно были проблемы с уверенностью в себе – при его-то заикании и робости, – и, разумеется, такому человеку не хочется жениться на сильной женщине. Ему нужна женщина, которая станет смотреть на него снизу вверх, хотя бы немножко, и даст ему возможность почувствовать свою силу и мужественность. Ей следовало бы давно понять это, подумала мма Макутси, и поддержать своего жениха и успокоить его. Мма Макутси снова посмотрела на часики, а потом опустила взгляд на свои туфли. Не смотри на нас, казалось, говорили они. Не смотри на нас, мисс Феминистка! От них нечего было ждать помощи, да они никогда и не помогали ей. Мма Макутси должна сама разобраться со своими проблемами, и это значит, что ей нужно прямо сейчас, не откладывая, отправиться в «Магазин самой удобной мебели» и поговорить с Пхути, пока у него еще не кончился рабочий день. Она попросит мистера Матекони отвезти ее туда, он добрый человек и никогда не откажет в просьбе. Тут ей пришла в голову мысль. Мма Рамотсве как-то говорила, что мистеру Матекони нужно новое кресло. Она поедет с ним в магазин, объяснив это тем, что хочет помочь выбрать это кресло. Таким образом, она сможет поговорить с Пхути, не дав мужу своей начальницы понять, что приехала специально, чтобы увидеться с ним. Мма Макутси встала из-за стола и пошла в мастерскую, где нашла мистера Матекони стоящим у входа – он созерцал Тлоквенг-роуд. Мужчина машинально вытирал руки старой тряпкой, думая о чем-то более важном, чем въевшееся в кожу масло. – Я рада, что у вас нет работы, рра, – сказала мма Макутси, подходя к мистеру Матекони сзади. – У меня есть идея. Мистер Матекони повернулся и рассеянно посмотрел на женщину. – Я был мыслями далеко отсюда, – улыбнулся он. – Я думал… – Я тоже думала, – перебила его мма Макутси. – Думала о новом кресле, которое мма Рамотсве, как она говорила, хочет вам купить. Мистер Матекони сунул тряпку в карман. – Да, хорошо бы, – заметил он. – Мне неудобно сидеть ни в одном кресле на Зебра-драйв. Не понимаю, что с ними случилось. Они все в комках и в пружинах. Мма Макутси очень хорошо представляла себе, что случилось с мебелью в доме на Зебра-драйв, но не собиралась про это говорить. Она всегда подозревала, что мма Рамотсве не в ладах с пружинами, где бы они ни были, – достаточно посмотреть, как белый фургончик ее начальницы кренится на одну сторону (на сторону водителя), затем на ее офисный стул, хотя в нем и нет пружин, но и он заметно клонится вправо, туда, где одна ножка слегка погнулась под тяжестью традиционной фигуры мма Рамотсве. – Вам будет очень удобно в новом кресле, рра, – улыбнулась мма Макутси. – И я думаю, нам стоит прямо сейчас проехать в магазин и что-нибудь выбрать. Не покупать, конечно, это может подождать до тех пор, пока мма Рамотсве не найдет времени туда съездить. Но, во всяком случае, мы можем поехать и зарезервировать для вас что-нибудь удобное. Мистер Матекони взглянул на свои часы: – Но это значит рано закрыть гараж. – А почему бы не закрыть? – возразила ему мма Макутси. – Ученики ушли домой. Мма Рамотсве и мистер Полопетси поехали в Моколоди. Сейчас здесь нечего делать. Мистер Матекони пребывал в нерешительности очень недолго. – Отлично, – сказал он. – Мы поедем туда, а потом я могу отвезти вас домой. И вам не придется идти пешком. Мма Макутси поблагодарила мистера Матекони и пошла забрать свои вещи из офиса. Найти подходящее кресло для мистера Матекони будет нетрудно, подумала она, но легко ли будет говорить с Пхути Радипхути сейчас, когда она так напугала его? И что он скажет ей? Может быть, просто выразит сожаление по поводу того, что их помолвка расторгнута? Найдет ли он слова для этого или просто будет молча смотреть на нее, как обычно, не в силах подыскать подходящего объяснения? В «Магазине самой удобной мебели» Пхути Радипхути стоял у окна своего офиса и смотрел на похожий на казарму демонстрационный зал. Так было задумано: с места, где он сейчас стоял, менеджер мог смотреть вниз и подавать сигналы персоналу, если покупатели приходили с детьми, которые весело прыгали по креслам, или если люди приходили выбирать кровать и, что иногда случалось, слишком долго разлеживались на удобных матрасах, хотя и не собирались ничего покупать. Клиенты иногда просто хотели несколько минут передохнуть, прежде чем продолжать заниматься своими делами, и тогда Пхути Радипхути мог привлечь внимание своих помощников к этой проблеме и подсказать им, что делать, с помощью быстрого жеста. Палец, указывающий на дверь, означал «вон», сжатый кулак – «скажи им, чтобы присматривали за своими детьми», а если грозивший палец был направлен на одного из служащих, это значило «вон покупатели ждут, чтобы их обслужили, а ты сидишь и болтаешь с приятелями». Пхути Радипхути увидел, как в магазин входит мма Макутси вместе с мистером Матекони, и застыл. Проглотил комок в горле. Он собирался позвонить мма Макутси и извиниться за то, что не пришел накануне, но день был безумный. Ему пришлось навестить в больнице тетушку и выполнить целый список ее поручений. Ее положили в больницу принцессы Марины накануне утром с жуткой болью, а уже через час вырезали воспалившийся аппендикс. Он едва не лопнул, а это было бы опасно. А сегодня утром она уже сидела в постели и была готова давать племяннику поручения, и бóльшую часть дня он выполнял их. У него совсем не было времени, чтобы позвонить мма Макутси, а теперь она здесь, с мистером Матекони в качестве поддержки, и он должен все ей объяснить. Увидев, как женщина входит в демонстрационный зал, Пхути Радипхути почувствовал знакомый клубок в желудке – клубок, который он всегда ощущал в прошлом, когда сталкивался с необходимостью говорить, и который так успешно парализовал его голосовые связки. Пхути Радипхути отошел от окна и направился в демонстрационный зал. Мма Макутси еще не заметила своего жениха, хотя он видел, что она оглядывается по сторонам в поисках его. Сейчас женщина стояла перед большим креслом, обитым черной кожей, и указывала на него мистеру Матекони, который наклонился, чтобы рассмотреть прикрепленный к креслу ярлык. Чудно, но Пхути Радипхути поймал себя на том, что пытается вспомнить цену. Это кресло, обтянутое мягкой кожей, было не очень дорогим, но и далеко не дешевым. Ему стало интересно: неужели мистер Матекони из тех людей, которые в состоянии потратить кучу денег на кресло? Разумеется, Пхути Радипхути знал из рассказов мма Макутси, что у мма Рамотсве удобный дом на Зебра-драйв, значит, деньги у них есть. Возможно, и гараж на Тлоквенг-роуд процветает, хотя в те несколько раз, что ему доводилось бывать там, он не замечал кипучей деятельности. Пхути Радипхути прошел между расставленными столами для столовой, с неудовольствием заметив, что кто-то оставил отпечаток липкой руки на одном из них, самом лучшем из тех, что находились в демонстрационном зале, с черной полированной поверхностью. Чей-то ребенок, подумал он, дотянулся и потрогал стол рукой, привыкшей запихивать в рот сладости. Та же самая шаловливая ручка цапнула красную бархатную обивку на диване, стоявшем рядом, и теперь им придется прибегнуть к чистящему средству… Пхути Радипхути вздохнул. Не стоит придавать этому большого значения, страна наполнена детишками с липкими руками, да еще термитами, которые больше всего любят лакомиться мебелью. Таково положение дел, и если беспокоиться каждый раз, то только станешь еще больше заикаться. Мма Макутси не раз говорила ему, что надо перестать волноваться по любому поводу, и Пхути Радипхути действительно старался, в результате он стал меньше заикаться и обрел некоторую уверенность в себе. Ему повезло, подумал он, быть помолвленным с такой женщиной, как мма Макутси. Часто жены портят жизнь своим мужьям чрезмерными похвальбами или постоянной болтовней; он видел такого человека в магазине, человека, который, казалось, потерпел сокрушительное поражение в жизни и теперь нес в одиночку на плечах все заботы мира, этот человек смотрел на мебель как на еще одну вещь, о которой надо постоянно беспокоиться в этой и без того тревожной жизни. – Оно очень хоро… хорошее… – Пхути Радипхути подошел к мма Макутси и мистеру Матекони. Он прикрыл глаза. Знакомое ощущение жара в затылке и привычная скованность мышц языка. Он видел слово «хорошо», написанное на воображаемом листе бумаги, ему и надо было только прочесть это слово, как мма Макутси его научила, но он не мог. Она читала книгу, посвященную проблеме заикания, и помогала жениху преодолеть недуг, но теперь Пхути Радипхути не мог произнести фразу до конца. – Оочч… – снова попробовал Пхути Радипхути, но у него ничего не вышло. Он должен был позвонить своей невесте и все объяснить, а теперь она станет сердиться на него и, возможно, передумает выходить за него замуж. – На вид очень удобное, – сказал мистер Матекони, трогая кожу на одном из подлокотников. – Эта кожа… – Такая мягкая, – тихонько продолжила мма Макутси. – Некоторые кожаные кресла очень жесткие. Они из шкур старых-старых коров. Пхути Радипхути нервно теребил верхнюю пуговицу на рубашке. Постаравшись расслабиться, он снова открыл рот. На этот раз слова давались ему легче. – Диван обычно бывает двух– или трехместным, – сказал он, – его также называют софой. Вон то большое кресло можно считать диваном. А это просто кресло. Мма Макутси кивнула. Она была поражена его внезапным появлением и теперь не знала, как себя вести. Женщина представляла себе, что начнет разговор с того, что осведомится о здоровье жениха, но он пустился в рассуждения о диванах, поэтому она объяснила, что мистер Матекони ищет новое кресло и они решили посмотреть, не найдется ли здесь чего подходящего. Пхути Радипхути внимательно слушал. Затем повернулся к мистеру Матекони. – Вам нравится это кресло, рра? – спросил он. – Почему бы вам не сесть на него и не посмотреть, как вы будете себя чувствовать? Всегда лучше посидеть на кресле, прежде чем примешь решение. – Да я просто смотрю, – торопливо ответил Матекони. – Я смотрю на это кресло, но здесь еще много других… – Он видел цену на ярлыке и понял, что кресло не из дешевых. Такую цену можно запросить за починку двигателя. – Да вы сядьте на него, рра, – пригласил Пхути Радипхути, улыбаясь мма Макутси. – И тогда наверняка поймете, насколько это хорошее кресло. Мистер Матекони сел, и Пхути Радипхути вопросительно посмотрел на него: – Ну как, рра? Очень удобное, правда ведь? Это кресло сделано в Йоханнесбурге на большой мебельной фабрике. В Йоханнесбурге много таких кресел. – Очень удобное, – согласился мистер Матекони. – Да, очень удобное. Но я должен посмотреть еще и другие кресла. Я думаю, в вашем магазине много хороших кресел. – Да, конечно, – подтвердил Пхути. – Но когда находишь подходящее кресло, стóит выбрать именно его. Мистер Матекони взглянул на мма Макутси. Сейчас ему нужна была ее помощь, но она, судя по всему, была занята своими мыслями. Она смотрела на Пхути Радипхути так, что это могло привести в замешательство. Было похоже, что она ждет, что он скажет что-нибудь, но мужчина молчал. Это какие-то их личные дела, подумал он, лучше бы они отошли куда-нибудь и поговорили, чем обмениваться такими взглядами. У женщин всегда личные дела с мужчинами, рассудил он. Всегда что-то происходит на заднем плане – какая-то интрига или путаница из-за пренебрежения или недостаточного внимания, совершенно неумышленного, разумеется, но замеченного, прибереженного на потом как следует обдуманного. И часто мужчины не подозревают о своей оплошности до тех пор, пока на них не польется поток обвинений и слез. По счастью, мма Рамотсве не такая, подумал он. Она никогда не унывает и всегда говорит обо всем прямо, но эта мма Макутси, с ее большими круглыми очками, может оказаться совершенно другой, когда речь заходит о мужчинах, и этот бедняга, Пхути Радипхути, наверное, попал в переплет. Ему, наверное, не нравится быть женихом мма Макутси. Конечно нет. Он боится ее с ее девяноста семью или сколько их там баллами, боится ее решительных действий. Бедный Пхути Радипхути. С момента появления Пхути Радипхути мма Макутси не произнесла ни слова, но сейчас она заговорила: – Для мужчины очень важно иметь удобное кресло. Мужчины должны принимать столько важных решений, и им нужны удобные кресла, в которых можно сидеть и обдумывать все это. Я всегда так считала. Поделившись этим наблюдением, она украдкой взглянула на Пхути Радипхути и опустила взгляд на свои туфли. Похоже было, она ждала, что туфли будут возражать ей, упрекать за внезапный отказ от привычных взглядов – в частности, мма Макутси всегда утверждала, что действительно важные решения за мужчин принимают женщины, тонко и незаметно, но это делают именно они. Об этом они с мма Рамотсве вели нескончаемые разговоры, и их мнение по этому поводу совпадало. И вот мма Макутси малодушно провозглашает, что именно мужчины, сидя в удобных креслах, принимают все важные решения. Женщина не спускала взгляда с туфель, но они молчали, словно лишившись дара речи от удивления. Пхути Радипхути посмотрел на мма Макутси. Он улыбался как человек, совершивший приятное открытие. – Это правда, – сказал он. – Но хорошего кресла заслуживает каждый. Женщины тоже. Им тоже приходится думать о важных вещах.