Глава 17 На самом деле никаких срочных задач у Щедрого не было. Но дело Куцака, будь оно неладно, торчало у него, словно кость в горле, и отравляло праздник, устроенный Тимуром и его командой из «Кайроса». Он, скорее всего, смог бы на какое-то время отключить мысли о работе, воспользовавшись универсальным средством в виде пары бокалов вина, если бы не Серова. Стоило майору увидеть ее вытянутую физиономию и долговязую фигуру, облаченную в странного фасона платье, и хорошего настроения как не бывало. Спасибо хоть не бросилась к нему с расспросами о результатах расследования. Маячила перед глазами немым укором, намекая своим видом, что он, Щедрый, прохлаждается, вместо того чтобы все силы бросить на супостата, лишившего жизни ее любимую мать, троих коллег по сцене и покушавшегося на нее саму. Хотя в ходе допроса этой самой Серовой у майора сложилось стойкое впечатление, что не так уж она любила свою мать. И даже, можно сказать, наоборот – смерть матери была ей на руку, ведь сейчас Наннерль стала полновластной хозяйкой двушки. А еще не особо верилось в признание Ярослава Кузнецова. Скорее всего, оно срежиссировано Золотовым и его людьми. Но майор за время работы научился достаточно хорошо разбираться в людях, чтобы понять – парень будет стоять на своем и на суде от признания не откажется. Разбиваться в лепешку, чтобы доказать самооговор, дело неблагодарное. Единственная возможность не ломать пацану жизнь – найти другого подозреваемого, не отказываясь пока от основной версии, уже озвученной начальству и одобренной им. И сейчас единственно возможный вариант сделать это виделся Щедрому в более глубоком изучении личности Куцака, а именно, дела о мошенничестве, того самого, что он запросил в архиве по просьбе Кристины, но до сих пор не удосужился заглянуть. На подъезде к Михайловскому Щедрому пришлось притормозить – впереди не торопясь тащился грузовик с каким-то тяжелым оборудованием. Обогнать невозможно – дорога узкая, две полосы, разделенных, непонятно почему, сплошной. Конечно, можно наплевать на ПДД, прикрывшись, в случае чего, служебной необходимостью. Но впереди населенный пункт, мало ли кто и в каком состоянии в выходной день может оказаться на дороге, так что лучше не усугублять карму. Приняв такое решение, Щедрый продолжил тащиться за грузовиком, успевая при этом глазеть по сторонам. Симпатичные белые домики, бабулька сидит на стульчике и продает домашнюю молочку. Купить, что ли, немного творога? Майор уже собрался притормозить, когда увидел в зеркало дальнего вида стремительно приближающийся автомобиль. Черный «Лексус» мчался со скоростью, явно превышающей допустимые в населенном пункте 60 километров в час. Водитель «Лексуса» включил дальний свет и лихорадочно засигналил, требуя уступить дорогу. Щедрый, насколько это было возможно, прижался к обочине. Идущий впереди него грузовик включил правый поворотник, давая тем самым понять, что в настоящий момент двигаться не собирается. «Лексус» взревел и пошел на обгон. То ли водитель был новичком, то ли недавно сменил машину и еще не привык к новым габаритам, но, обгоняя грузовик, он зацепил здоровенное оцинкованное ведро, стоявшее на противоположной обочине. Ведро с грохотом покатилось по дороге, усыпая ее отборными черными сливами. Щедрый, благо сбросил скорость до 20 километров, успел притормозить. – Нет, ну что это такое делается? – из калитки, возле которой стояло пострадавшее ведро, выскочила маленькая бойкая старушка и подбежала к автомобилю майора. – Ты номера запомнил? – Нет, – он сокрушенно покачал головой. На самом деле любые номера – автомобилей, телефонов, самолетных рейсов – Щедрый запоминал автоматически. Ему даже не нужно было напрягать для этого память. Цифры просто откладывались в голове, чтобы в нужное время оказаться под рукой. И надо же такому случиться: номер автомобиля, сбившего старушкино ведро, уже хранился в кластерах майоровой памяти, потому что это была машина Тимура Молчанова. В душе Щедрого шевельнулась тревога. Что такого могло случиться, если спокойный и выдержанный Тимур помчался куда-то сломя голову? – Ну надо же, ироды! – огорченно всплеснула руками женщина. Руки ее, почерневшие от солнца, были маленькие, сухие, словно птичьи лапки, с узловатыми суставами. Она торопливо принялась сгребать сливы обратно в ведро, отбрасывая в сторону совсем уж мятые. «Как же она доперла такое тяжелое ведро до обочины?» – подумал Щедрый, автоматически присоединяясь к сбору ягод. – Ты, может, купишь слив-то? – женщина выпрямилась и, подбоченясь, смотрела на майора из-под нависших век. – Куплю, куплю, – успокоил ее Щедрый, набирая номер Кристины. Телефон не отвечал, хотя обычно она всегда поднимала трубку. Майор набрал еще один номер – Рыбака – с тем же результатом. Он поочередно позвонил Лебедеву, Асе, Молчанову и, не дождавшись ответа, еще набрал всех по второму разу. – Так берешь сливы? А? Я дешевле отдам. Все за пятьсот. Продавала по восемьдесят рублей за кило. – Беру! Все беру! Держите! – не отрывая телефон от уха, Щедрый вытащил из кармана тысячную купюру и вложил ее в натруженную руку женщины. – Ой, ты пока сливы-то переложи, есть у тебя куда? А я за сдачей сбегаю, – подхватилась старушка. Майор вернулся к машине и, буквально обрушившись на сиденье, сдал назад, развернулся через сплошную и рванул назад. – А сливы! – донесся в открытое окно отчаянный крик женщины. – Забыл? Ворота были распахнуты настежь. Уже подъезжая, Щедрый услышал пронзительный детский плач. Да что такое там могло случиться? Выйдя из машины, он с удивлением увидел Молчанова, сидевшего на крыльце, в окружении сотрудников «Кайроса». Но как Тимур мог оказаться здесь раньше него? Ведь дорога всего одна и обогнать его, оставшись незамеченным, у Молчанова никак не получилось бы. Неужели его память на номера дала осечку? Но стоило майору подойти ближе, разглядеть окаменевшее лицо Тимура, заплаканную Асю, пытавшуюся успокоить орущую девочку, которую держал на руках Рыбак, и Лебедева, что-то нервно печатающего в ноутбуке, он понял – не зря вернулся, ох не зря. – Что случилось? – спросил майор, и Тимур отозвался чужим хриплым голосом: – Кристина… Он кивнул в сторону беседки. Там, на полу возле опрокинутого стола лежала женщина. Голубые брюки, белая футболка с надписью «Кайрос», бледное лицо… Слишком бледное, чтобы принадлежать живому человеку… Кристина? Нет, не может быть! Рядом с ней на полу сидел мужчина лет шестидесяти, почти полностью седой, с румяными щеками и подозрительно красным носом. – Это мой сосед, доктор, – пояснил Тимур. – Нам повезло, что он оказался дома. – Что с Кристиной? – Похоже, сердечный приступ. Перенервничала в пятницу из-за девочки. – Из-за Насти? А что произошло? – Давай она тебе сама расскажет, когда сможет, хорошо? – ушел от ответа Тимур. – А она точно сможет? – Точно, – подтвердил Молчанов. Кристине казалось, что ее тело внезапно рассыпалось на мельчайшие атомы и они несутся, беспорядочно перемещаясь в пространстве, в неизвестном направлении. Состояние было странным, пугающим и одновременно успокаивающим. В голове – хотя нет, головы уже не было, только направленный поток атомов, – где-то в центре этого полета возникла и утвердилась мысль: я ухожу. Я ухожу! Она вдруг явственно увидела Ольгу Котову. – Ты куда? – спросила однокурсница. – Я ухожу! – ответила Кристина. – Но ты не можешь! Не можешь уйти так просто, ведь шоу должно продолжаться. – Без меня! – ответила Кристина, возмутилась, как безответственно прозвучала эта фраза, и все-таки повторила: – Без меня! Но фраза про шоу прилипла. Она в виде атомов смешалась с частицами Кристины, теперь все они дружно скандировали: «Шоу должно продолжаться!» И еще по-английски: «The Show Must Go On». И никакие это уже были не атомы, а фронтмен группы Queen Фредди Меркьюри в белоснежной майке со стойкой микрофона в руке. «Значит, я точно умерла», – решила Кристина и тут же поняла, что никакой это не Фредди, а Тимур. Тимур Молчанов в сине-голубой футболке, той самой, в которой был утром на озере. А потом в ее распыленное на атомы сознание ворвался крик, полный горя и обиды: «Аня-няня! Аня-ня-ня!» Броуновское движение атомов превратилось в подобие журавлиного клина и понеслось в направлении крика. Губы дрогнули и прошептали: «Настя!» – Что? – раздался откуда-то сверху незнакомый голос. – Что вы сказали? – Настя! – повторила Кристина, чувствуя, как к голосу возвращается твердость. – Где Настя? Она увидела расплывчатый розовый блин с шевелящимся отверстием, откуда вылетали слова. – Тише, не надо ничего говорить! С Настей все в порядке! – Блин постепенно приобретал очертание человеческого лица и теперь отдаленно походил на младенца, каким его когда-то изображали на коробках с детским питанием: толстые румяные щеки, красный нос… Откуда-то пришло понимание, что это доктор, наверное, тот самый сосед-кардиолог. – Она плачет! – возразила Кристина. Слова давались с трудом и вызывали одышку, словно каждое – подъем на горку. – Я же слышу! – Приведите девочку! – скомандовал доктор. Раздался быстрый топот маленьких ног, цепкая рука обвилась вокруг ее шеи, лохматая макушка уткнулась в щеку. Кристина вдохнула сладкий запах молока и удивилась – дышать было не больно. Настя завозилась, потом в бок Кристине ткнулось что-то твердое и обиженный детский голос потребовал: – Читай! Кристина попыталась взять книгу, но та вывалилась у нее из рук. – Читай! – повторила Настя. – Настенька, твоя мама заболела, она немного полежит и потом почитает. А хочешь, кто-нибудь другой пока почитает. Хочешь? – принялся увещевать девочку врач. Девочка вдруг заплакала – не так, как обычно, требовательно и громко, а испуганно. – Кристина, почитай, пожалуйста, – сквозь слезы причитала она. – Почитай! Немного! Пожалуйста! Доктор покачал головой, а Кристина, не в силах устоять перед такой просьбой, собрала все силы в кулак, открыла книгу и медленно принялась то ли читать, то ли пересказывать прочитанное раньше. Каждое новое слово рождалось все легче и легче. Доктор приладил манжетку на ее предплечье, померил давление, удовлетворенно поцокал языком и позвал Тимура. – Нужно отвезти девушку в мою клинику, – сказал он примчавшемуся на зов Молчанову, – причем срочно, пока она достаточно стабильна. – Я отвезу, – ответил Молчанов. – Вы тоже поедете? – Разумеется, только схожу переодеться. – И мы! Мы тоже поедем, – заявила Ася. – Послушайте, уважаемые, – несмотря на детскую внешность, голос у доктора был очень даже взрослый. – Речь идет не об увеселительной прогулке, а о транспортировании вашей девушки в кардиологическую клинику, где на лечении и реабилитации находятся тяжелобольные пациенты. К тому же кому-то нужно остаться с ребенком. Кристина, хоть и пыталась изо всех сил сосредоточиться на чтении, уловила последние слова. – Я без Насти никуда не поеду, – сказала она настолько безапелляционным тоном, что доктору ничего не оставалось, как согласиться. – Серьезный мужик твой сосед, – сказал Щедрый Молчанову, провожая взглядом доктора. – Интересно, на чем ты собираешься ехать? – На Кристининой машине, я пока не обзавелся автокреслом. – А свою кому одолжил? – поинтересовался майор. – Я? Да вроде никому. – Тимур равнодушно пожал плечами. – А в чем дело? – В том, что «Лексус» твой чуть не сшиб бабку в районе Михайловского. Несся как оглашенный. Я потому и вернулся: решил, что у вас тут какая-то нештатная ситуация. Не ошибся. Так кто же все-таки был за рулем? Ваши вроде все на месте. Неужели местное хулиганье? – Что-то Нану не вижу. Она, наверное.