Невысокого роста, абсолютно седой, с изборожденным морщинами лицом, но при этом сохранивший военную выправку Алтын приближался к ним по дорожке. Таня с присущей ей деликатностью коротко кивнула гостю и, извинившись, куда-то исчезла. Алтын же подхватил Синана под руку. – Ну что, дорогой? Как я вижу, ты молодцом. Говорили, прикован к постели, уже не встанет. А ты вон какой – чуть ли не бегаешь. – Это вы преувеличиваете, конечно, – не без удовольствия рассмеялся Синан. – Но в целом да, кое-какие силы остались. По крайней мере, передвигаюсь на своих двоих. – И прекрасно! То ли еще будет. Ты мужик молодой, сильный. Всем еще покажешь, – поддержал генерал. – И у меня к тебе по этому поводу есть разговор. Пойдем-ка в дом. – Прошу. Синан повел генерала к дому по освещенной солнцем дорожке. Полтора часа спустя, провожая старика до двери, Синан чувствовал, как в груди мощными толчками поднимается радость. Этого чувства он не испытывал уже много месяцев, с самого момента ранения. Надежда, смысл, вновь появившийся в жизни, ощущение, что ты не просто жалкий человеческий огарок, ты еще можешь принести пользу. Тебя помнят, на тебя рассчитывают… Это многого стоило. – Значит, хорошенько подумай и, если решишься, приезжай. Не люблю я эти бумажки, сам знаешь, но подписать надо будет. – Тут и думать нечего, – заверил его Синан. – Я согласен. Заеду на следующей неделе. Проводив старика, он вернулся в гостиную. Хотелось, как в детстве, запрыгать на месте, пуститься в пляс. Доверяй он чуть больше своим ногам, наверное, так бы и поступил. В дверь заглянула Таня и, убедившись, что гость ушел, спросила: – Все в порядке? А затем, заметив сияющие глаза Синана, рвущуюся с губ улыбку, тоже разулыбалась. – Хорошие новости, да? – Самые лучшие, – подтвердил Синан. И, нарочно помедлив, чтобы не выпалить, задыхаясь от восторга, как какой-нибудь сопливый щенок, рассказал: – Мне предложили место преподавателя в военном университете. С возможностью после возглавить кафедру оперативно-тактической подготовки. – Что вы говорите! – воскликнула Таня. – Это же замечательно! Я так за вас рада! Повинуясь порыву, она бросилась к Синану, обхватила его руками за шею. И тот, забывшись, подхватил ее, крутанул в воздухе, сделав несколько осторожных шагов, в восторге коснулся губами ее щеки, виска, губ. И в то же мгновение словно сам воздух сгустился вокруг них. Повисло неловкое молчание. Оба они, поддавшись радости, внезапно перешагнули черту, к которой до сих пор не рисковали приближаться. И теперь, кажется, пути назад не было. Решившись, Синан крепче стиснул руки у Тани на талии, прижал ее к своей груди и, впервые дав себе волю, поцеловал ее – жадно, торопливо, словно боясь, что морок пройдет, и Таня снова исчезнет, выскользнет из рук, водой утечет сквозь пальцы. Она сначала замерла, ошеломленная его напором, но потом поддалась, губы ее раскрылись, руки обвились вокруг его шеи. Синану казалось, он плывет, окутанный лавандовым дурманом. А весь внешний мир растворяется, исчезает, ненужный и не важный сейчас. Оставались только Танины прикосновения, только ее нежные руки, быстрые пальцы, сбившееся дыхание, потемневшие глаза и волосы, серебристым потоком струящиеся по плечам. – Пойдем… Пойдем ко мне… – хрипло прошептал Синан. И Таня не отказала, быстро кивнула и спрятала лицо у него на груди. Он не помнил, как они переместились в спальню. Наверное, потому что так и не выпустил Таню из объятий, просто не мог перестать к ней прикасаться. Он столько времени запрещал себе даже думать об этом, держал себя в руках, рано или поздно его выдержку должно было прорвать лавиной, и вот теперь это произошло. Дверь спальни захлопнулась за ними. Синан подрагивающими неловкими пальцами пытался расстегнуть пуговицы у Тани на платье. Припал пылающими губами к мелькнувшей в раскрывшемся вороте ключице. – Я люблю вас, люблю, Та-неч-ка… – прошептал он. Услышал в ответ полувздох-полустон: – Синан… И в этот момент в стоявшем на столе ноутбуке, который он забыл выключить, выходя из комнаты, что-то запиликало. Таня вздрогнула. – Звонят… – негромко сказала она. Синан отмахнулся: – Пусть… Это потом… Он снова припал к ее губам, словно к живительному источнику, дарящему прохладу в выжженной солнцем пустыне. Таня выгнулась в его руках. И в ту же секунду в ноутбуке что-то прожужжало, и в программе связи включился автоответчик. – Добрый день, Синан-бей, – зачастил бодрый голос детектива. – К сожалению, связаться с Ириной Королевой мне не удалось. По моим данным, эта женщина сейчас постоянно проживает в Новой Зеландии. Считаю, что дальше находиться в России мне будет нецелесообразно. Вылетаю в Стамбул ближайшим рейсом, по прибытии представлю вам все результаты расследования по делу Татьяны Соловьевой. Таня мгновенно замерла, словно вся помертвела. И в голове у Синана набатом забилось единственное слово: «Катастрофа!» Старый идиот, как он мог, почему не выключил компьютер? Все испортил, все. Он еще продолжал надеяться на что-то, не разжимал рук. Но Таня, еще секунду назад живо отвечавшая на его ласки, сделалась как каменная. Перевела дыхание, осторожно высвободилась. Взглянуть ей в лицо и увидеть, каким чужим, отстраненным оно стало, было страшно. Но еще страшнее было встретиться с ней взглядом и прочесть в ее глазах боль предательства. – Та-неч-ка, я объясню… Это не то… – Вы наняли частного детектива? – холодно спросила она. Быстро встала с кровати, принялась поспешно застегивать платье. Синан в панике запахнул на груди расстегнутую рубашку, бросился к ней, попытался схватить за руки. Но она не далась, резко отшатнулась. – Таня-ханым, я очень виноват, – попытался оправдаться он, уже чувствуя, что все бесполезно. Что он умудрился испортить, разрушить то единственное, что сейчас представляло для него ценность в жизни. – Поймите меня, я с ума сходил, влюбился в вас, как мальчишка. – И поэтому решили устроить за мной слежку? В глазах ее блеснули слезы. Синан готов был пулю себе в лоб пустить за то, что обидел, оскорбил женщину, которую успел полюбить. Таня сунула ноги в туфли и направилась к выходу из комнаты. Он поспешил за ней, ругая про себя проклятые ноги, пока не желавшие быть такими же резвыми, как прежде. – Таня-ханым, я сознаю, что совершил непростительное. Но поймите, я военный человек, у меня профдеформация. Проблемы с доверием, или как там это называют эти мозгоправы. Я ничего не знал о вас. – Ничего? – ахнула она, резко обернувшись. – Но я же рассказала вам всю свою историю. Вам – первому! И этого оказалось недостаточно? – Мне… Мне показались странными кое-какие детали и… В больнице многие говорили, что… – Что я чокнутая? – Таня горько рассмеялась. – Понимаю, именно такой меня большинство встречных и считает. Потому мне и было так важно, что вы мне поверили. Она стала спускаться на первый этаж. Синан захромал по лестнице вслед за ней. В груди колотилось отчаяние. Остановить ее, удержать, переубедить… Но как? – Таня, – выкрикнул он, понимая, что делает только хуже, разрушает все уже окончательно. – Я хотел жениться на вас. У меня сын, и я не мог ввести в дом человека, о котором не знаю все досконально. Я прошу прощения, Таня. Пожалуйста! Таня остановилась, обернулась к нему и медленно улыбнулась – нехорошей, ледяной улыбкой. – Благодарю. Но я тоже не могу выйти замуж за человека, который мне не доверяет. И которому больше не доверяю я. Синан до сих пор и не подозревал, что ее глаза, такие живые, изменчивые, как вода в лесном ручье, могут неожиданно стать стальными. Только теперь он понял, что в мягкой, ласковой, безответной Тане всегда был несгибаемый стержень. Что она была из тех, кто многое может стерпеть, но предательства не простит никогда. А значит, он сам не оставил себе ни единого шанса. – Я соберу вещи, – негромко, но твердо заявила Таня. – Пожалуйста, не пытайтесь меня остановить. К вечеру меня уже здесь не будет. Он беспомощно смотрел, как она направляется к своей комнате. И не знал, как дать ей понять, что раскаивается в содеянном, что готов сделать все, что угодно, чтобы загладить вину. Что он не переживет, если она его покинет. В дверь позвонили. Синан машинально шагнул к ней и оторопел, увидев на пороге двух полицейских в форме. Краем глаза он заметил, что Таня также замерла на пороге своей комнаты и ошеломленно смотрит в их сторону. – Синан Мертер? – спросил старший, с седыми висками. – Да… – растерянно произнес он. – Барклай приходится вам сыном? – продолжал полицейский. – Да, это мой сын. А в чем дело? – осведомился Синан. Что еще натворил этот строптивый мальчишка? В какие неприятности влез? И как ему теперь справляться с ним без Тани, которая имела на пацана хоть какое-то влияние. – К сожалению, вынуждены вам сообщить, что ваш сын пытался покончить с собой, – произнес полицейский. Глава 8 – Где он? Где мой сын? – взревел Синан, оказавшись в приемном покое больницы. То ли от пережитого стресса, то ли от возвращения этих еще не успевших забыться запахов – лекарств, хлорки, безвкусного кондиционированного воздуха, ноги отказались ему подчиняться, и он едва успел ухватиться за спинку стула и рухнуть на него. Таня, оказавшаяся рядом, подхватила его, помогла устроиться на стуле и взяла на себя общение с медиками. – Я прошу прощения, – обратилась она к дежурной медсестре. – Синан-бей только что узнал, что его сын пытался покончить с собой. Мальчика привезли сюда. Мы хотели бы узнать о его состоянии и увидеть его, если можно. Медичка наклонилась к экрану компьютера, защелкала мышкой. А Синан, с трудом переводя дыхание, оглядывался по сторонам невидящими глазами. В голове было только одно: поскорее увидеть своего сына, прижать его к груди. Он так сердился на него, так злобствовал и едва не потерял… Даже не понял, что парень в таком состоянии… Это все его вина, конечно, его. Если бы только жива была его мать! А он, старый солдафон, ни черта не умел – ни воспитывать детей, ни строить отношения с женщинами. Синан был безгранично благодарен Тане за то, что, услышав слова полицейского, она, казалось, сразу же забыла о том, что собиралась уйти. Внимательно выслушала его, задала все необходимые вопросы, пока сам он только хватался за сердце и пытался осмыслить происходящее. А после не пустила его за руль, настояла на вызове такси и поехала в больницу вместе с ним. Что бы он делал без нее? Им уже известно было, что Барклай выбрал для своих целей крышу одного из зданий в районе Бейоглу. К сожалению, в этой части города было много заброшенных никем не охраняемых построек, куда регулярно пробирались жулики, наркоманы, бездомные и прочие асоциальные элементы. Одно из таких строений и присмотрел Барклай. По счастью, мальчишку, маячившего на краю, заметили из окон соседних домов, кто-то вызвал полицию. И Барклая удалось остановить, оттащить от роковой черты. Синан и подумать боялся о том, что случилось бы, если бы полицейские не успели или если бы переговоры с отчаявшимся пацаном прошли не так удачно. – Вы не волнуйтесь так, – мягко заговорила с ним дежурная медсестра. – Я вот сейчас проверила по картотеке. С мальчиком все в порядке. Несколько синяков, ушибов – но это ерунда, заживет. Получил, когда полицейским в руки даваться не хотел. Сейчас ему сделали укол успокоительного, и он спит. Но я думаю, уже утром вы сможете забрать его домой. Конечно, ему придется некоторое время посещать психиатра…