– Ближе к делу, – согласился детектив. – Детский дом в городе Икша до сих пор существует. Мне удалось получить доступ к архиву. Не скажу, что это было легко, потребовались дополнительные расходы… Смету я позже вам вышлю на электронный адрес… Даже через постоянно виснущую и запинающуюся видеосвязь понятно было, что Озкан опасается, как бы не вышло, что заказчик, возмущенный потраченной суммой, откажется ее компенсировать. Синан нетерпеливо махнул рукой: – Потом о расходах. Что вы узнали в архиве? – Что ж, девочка по имени Татьяна Соловьева действительно воспитывалась в этом учреждении в указанные годы, – объявил детектив. Синан почувствовал себя так, будто часть груза, который он постоянно носил на плечах, свалился с его плеч. Не весь, конечно, но дышать стало ощутимо легче. По крайней мере Танина история не являлась ложью – или фантомом замутненного сознания – от начала и до конца. – Пришлось нанять переводчика, русским я, к сожалению, не владею, – продолжал объяснять детектив. – Он сделал для меня в архиве выписку и перевел ее на турецкий. Вот она. Он пошелестел за кадром какими-то бумажками, в объективе камеры появился лист с печатью, а детектив забубнил, читая на камеру документ, пестрящий стылыми казенными словами. – «Принята на воспитание… Отец погиб, мать…» Ага, вот «…официально поставлена на учет как сирота в связи с гибелью гражданки Соловьевой от отравления промышленным алкоголем…» Так, дальше «…окончила школу-интернат… Выпущена… Обеспечена жилплощадью в размере комнаты в общежитии…». В груди разлилось тепло. И вместе с ним тут же усилилось едкое чувство стыда. Таня не врала ему, говорила правду. А он ей не поверил, нанял соглядатая. Какая мерзость. Детектив тем временем продолжал доклад: – Однако на этом точные сведения, которые удалось узнать, обрываются. Я побывал в медицинском училище города Икши. К сожалению, там архивных данных за период пятнадцатилетней давности не сохранилось. Я побеседовал с персоналом, одна преподавательница сказала, что вроде бы смутно припоминает какую-то Таню из детского дома. Но, возможно, ее звали не Таня, а Тася. И в каком году та поступала, сообщить не может. – А Сергей Викторович? Преподаватель по фармакологии? – вскинулся Синан. – Ведь его точно там забыть не могли? Он, наверное, еще преподает? – В училище действительно преподавал некий… – детектив заглянул в свои записи, – Прокопович Сергей Викторович. К сожалению, как мне рассказали его бывшие коллеги, в девяностые они с женой эмигрировали в Израиль. И с тех пор след его потерян. Я, конечно, могу попробовать поискать этого человека, но это потребует дополнительных расходов, возможно, поездки в Тель-Авив… – Пока не нужно, – отрицательно покачал головой Синан. Дай этому шпику волю, и он его разорит. А захочет ли этот трус Прокопович честно признаться в том, что пятнадцать лет назад соблазнил студентку и бросил ее, когда она забеременела, еще неизвестно. – Расскажите, что вы предприняли дальше. – Я навестил местный роддом, – с довольным видом сообщил детектив, словно ждал, что Синан поблагодарит его за такую сообразительность. – Рассудив, что там должны быть записи о роженицах за прошлые годы. От волнения у Синана вспотели ладони. Наконец-то они подходили к основной загадке Таниной истории, к самой неправдоподобной ее линии. – К сожалению, и тут мне вас порадовать нечем, – развел руками Озкан. – Как мне удалось узнать, восемь лет назад в городской больнице города Икша произошел крупный пожар. По счастью, пострадавших было не так много, огонь в основном захватил то крыло, где размещался архив больницы. Но 90 процентов хранившихся там документов были уничтожены. Таким образом, выяснить, поступала ли в указанный год в родильное отделение пациентка по фамилии Соловьева, мне не удалось. – Неужели они не ведут архив в электронном виде! – не сумев сдержать досады, воскликнул Синан. – Я вас умоляю, – расхохотался Ремзи. – Вы бы видели ту больницу. Там, по-моему, ни одного компьютера нет вообще, даже в кабинете директора. Какой электронный архив! Можно было бы попробовать запросить копию свидетельства о рождении в местном отделе ЗАГС. Но сделать это может только ваша Татьяна-ханым. Вы говорили, свидетельство о рождении у нее украли вместе с другими документами… Мне, к сожалению, как человеку, не являющемуся родственником, таких сведений не дадут даже с моей официальной бумагой. – Ну хорошо, а милиция? – забывшись, рявкнул Синан. И тут же втянул голову в плечи, испугавшись, что его могли услышать домочадцы. – В милиции должно было остаться заявление Тани, – продолжил он, понизив голос, – уголовное дело по факту похищения ее дочери… – Милиция, несмотря на мои усилия, предоставить сведения отказалась. Их можно понять, я – гражданин другого государства, официальной государственной должности не имею… – Ладно, ладно… – отмахнулся Синан. Ему совершенно не хотелось слушать оправдания детектива. – Что дальше? В этот момент кто-то дернул за ручку дверь его комнаты. Та не поддалась, и пришедший нетерпеливо забарабанил в нее. Затем раздался недовольный голос Барклая: – Отец! Ты чего заперся? Синан дернулся, едва не уронил со стола ноутбук, буркнул детективу: – Минуточку! Затем поспешно отвернул компьютер экраном к стене, проковылял от стола до двери – теперь ему уже удавалось сделать несколько шагов, опираясь на трость, и распахнул дверь спальни. – Ты чего тут делаешь? – со смехом спросил Барклай. – С девушками по сети знакомишься? – Не смей так с отцом разговаривать! – рявкнул не находивший себе места от волнения Синан. И тут же пожалел об этом. Мальчишка, ввалившийся к нему явно в хорошем настроении, сразу же замкнулся, глянул мрачно и враждебно. – Что ты хотел? – сбавив тон, спросил Синан. – Мне нужны деньги, – глядя в сторону, пробурчал Барклай. – Зачем? – спросил Синан. И снова выругал себя. Как-то так получалось, что в общении с сыном он постоянно выходил грубым деспотичным солдафоном. Барклай помялся и наконец признался: – Иду в кино с Алиной. С девочкой из школы. – Та самая Алина… Синан постарался, чтобы голос прозвучал тепло, заинтересованно. Но, видно, ему это плохо удалось, потому что Барклай лишь затравленно вжал голову в плечи. Надо было все же выяснить, что это за Алина. Совсем свела мальчишку с ума. А он так увлекся Таней, ее историей, что никак не мог уделить этому должного внимания. – Ладно, возьми мой кошелек. Там, на столе, – сказал Синан. Ходить самостоятельно ему еще было трудно и лишний раз ковылять на глазах у сына не хотелось. Но стоило Барклаю двинуться к столу, тут же вспомнил про ноутбук, на экране которого еще должен был маячить детектив, и резко крикнул: – Нет, стой! Я сам! Он дохромал до стола. Барклай же неотрывно следил за ним подозрительным взглядом. Ну точно, решит, что я увлекаюсь виртуальным флиртом, – подумал Синан. Он выдал мальчишке несколько купюр, поспешил спровадить его из комнаты и снова развернул к себе компьютер. – Слушаю вас. Что вы предприняли дальше? – спросил он детектива. – Как вы уже могли догадаться, далее я приехал в Москву, – отозвался тот. – Но и здесь мне не сказать, чтобы повезло. Вор-рецидивист, член ОПГ Георгий Букин по кличке Жженый был застрелен во время, как они это по-русски называют «разборка», в девяносто шестом. Здание, в котором находилась принадлежавшая ему сауна, давно снесли, на этом месте теперь находится торговый центр «Весна-сити». Я расспросил жителей окрестных домов. Тут, кстати, возник непредвиденный момент. Как выяснилось, мало кто в этой стране свободно владеет английским. Но худо-бедно мне удалось объясниться. Многие подтвердили, что в девяностые там располагалась сауна, в которой часто проводили время бандиты. Но кто ею управлял и уж тем более кто там работал обслугой, никто не помнит. А документы… В этом случае наивно даже пытаться их разыскать. В России в то время был период первоначального накопления капитала. Бардак, бандитизм, коррупция, беззаконие. При приеме на работу никакие бумаги не оформлялись, и зарплату сотрудники получали просто в конверте. Так что здесь подтвердить причастность Татьяны никак не удастся. Это Синан понимал и сам. Он задумался, стиснув ладонью лоб. Понятно, что и от челночного бизнеса Тани не осталось никаких следов. Да и даже если удастся отыскать кого-то из ее тогдашних коллег, историю с дочерью все равно никто подтвердить или опровергнуть не сможет. – Ирина! – выпалил он, вспомнив. – Ирина Королева, у Тани была такая подруга, еще с детдомовских времен. Попробуйте разыскать ее. Если кто-то и знает все о юности Тани, это она. – Задание ясно, – улыбнулся в объектив детектив. – Только… – Это потребует дополнительных расходов, я понял, – рявкнул Синан. – Действуйте, потом разберемся. * * * – Куда торопишься, Танюша? Не спеши! Бадри прижал Таню к стене в коридоре квартиры, сунулся жадными руками к талии. Она изо всех сил оттолкнула его. – Как тебе не стыдно! Сегодня же похороны твоей бабушки! – Пф, подумаешь, – фыркнул тот. – Ей давно пора было на тот свет. Зажилась, старая карга. В последнее время пасынок не давал Тане прохода. То пытался зажать в темном коридоре, то подкараулить в ванной, задвижка на двери которой вечно ломалась, как подозревала Таня, не без участия самого Бадри. Очевидно, парень совсем обезумел без женского внимания. Теперь, прожив в семье Отара уже четыре года, Таня знала, что по этой части дела у его сына обстояли плохо. Полноватый, низкорослый, со скверным характером, пленить турчанку красотой или удалью он никак не мог. К тому же эмигрант, торгующий обувью в магазине отца, никак не представлял собой завидную партию для местной девушки. И Бадри получал отказ за отказом. Как со временем узнала Таня, Бадри был уже однажды женат, за него отдали грузинскую девушку из такой же эмигрантской семьи. Но введя молодую супругу в свой дом, тот тут же попытался навесить на нее все заботы, которые впоследствии навесили на саму Таню. Однако девушка оказалась не такой беззащитной и бесправной, пожаловалась родственникам. В дом Отара явилась разгневанная родня, забрала обратно свою несчастную кровиночку, и все отношения с Бадри были разорваны. Должно быть, именно поэтому Отар и решил жениться на ней – осознав, что надеяться на то, что в доме появится невестка и взвалит весь труд на себя, не приходится. Теперь же Бадри как с цепи сорвался. Будто бы впервые за все время осознал, что в квартире с ним живет молодая женщина, годящаяся ему в жены куда больше, чем его престарелому отцу. И Тане не стало от него житья. В ужасе представляла она, что будет, если о поползновениях Бадри узнает Отар. У нее не было никаких сомнений в том, что муж взвалит всю вину за происходящее на нее. Скажет, что это она навязывалась его обожаемому мальчику, вскружила ему голову, вела себя непотребно… Он взбесится и в ярости поколотит ее, как делал всегда, когда не мог совладать с темпераментом. Тане никогда и в голову не приходило, что теперь, будучи гражданкой Турции, она могла бы пожаловаться на агрессивного мужа в полицию. Таня уговаривала себя, что потерпеть осталось лишь несколько дней. Старуха Мери, в последние месяцы ставшая совсем плоха, путавшая прошлое и настоящее и посреди ночи будившая Таню требованиями срочно отнести записку кому-то из воздыхателей ее юности, позавчера умерла. И Таня твердо решила, что уйдет от Отара сразу после похорон. За прошедшие годы она уже перестала быть абсолютно бесправным существом в Турции. Получила гражданство, худо-бедно выучила турецкий язык. А главное, накопила денег – не много, но их должно было хватить на окончание учебы и на жилье. Таня рассчитывала, что, освободившись от плотно сидевшей на ее шее семейки Отара, сможет устроиться санитаркой в больницу и как-нибудь справится. Днем будет учиться, в вечерние часы работать. Много ли ей надо? Эта мысль была единственной, что поддерживала ее. Она так и не смирилась с потерей Асеньки, но как теперь ее искать, было непонятно. И порой Таня, совсем отчаявшись, бродила по городу, останавливаясь у детских площадок, заглядывая во дворы школ, и всматривалась, не мелькнет ли где соломенная макушка, мягкие светлые кудряшки, глаза, такие же, как у нее, цвета воды в лесном ручье. Она была уверена, что узнает Асеньку в ту же минуту, как увидит. Дочери должно было быть уже девять лет, совсем большая. И Таня в любую свободную минуту продолжала рисовать ее, повзрослевшую девочку с задумчивым взглядом и искренней открытой улыбкой. Однако все эти поиски не давали никакого результата. Да и как могло быть иначе? Ведь Асю могли отвезти и не в Стамбул. И все же Таня не переставала надеяться. Иначе все стало бы окончательно бессмысленно. Порой она представляла себе, как уйдет от Бадри, снимет бедную, маленькую, но чистую квартирку, пойдет учиться, будет работать. И однажды вместе с ней в ее квартирке поселится дочь. Как она найдется, как узнает ее, Таня не думала. Просто верила, что так и будет. Осталось только пережить похороны Мери, и она будет свободна. Таня уже решила, что вечером поговорит с мужем. Она знала, что, по турецким законам, после развода Отар обязан будет содержать ее, пока она снова не выйдет замуж. Но планировала отказаться от этих денег. Детей у них нет, пускай лучше Отар спокойно отпустит ее, а она справится как-нибудь сама. – Ну что ты ломаешься? Ты же молодая девка, тебе самой наверняка хочется, – продолжал шипеть ей в ухо Бадри. Таня вывернулась из его рук, отпрыгнула в сторону. – Прекрати! Я отцу пожалуюсь. – Ага, давай, – неприятно засмеялся Бадри. – А я скажу, что ты сама ко мне приставала, шалава. Посмотрим, кому он поверит.