Словно читая ее мысли на расстоянии в пять тысяч миль, Сэт сказал: — Все мы тут задавались вопросами, Селия. У всех нас были бессонные ночи, все мы терзаемся угрызениями совести, и среди нас нет ни одного, кому не суждено донести чувство вины до самой могилы. Но ваша совесть может быть чиста. Вы сделали все, что было в ваших силах. И не ваша вина, что поданный вами сигнал тревоги остался без внимания. «А ведь как легко и удобно было бы согласиться с Сэтом», — подумала Селия. Но она знала, что до конца своих дней не сможет отделаться от сомнений. Внезапно ее осенила еще одна тревожная мысль. — Скажите, Сэт, все то, что вы мне рассказали, станет достоянием гласности? Что предпринимается для широкого оповещения общественности? Что-нибудь делается для того, чтобы женщины немедленно перестали принимать монтейн? — В общем-то делается… но не совсем так. Кое-что стало достоянием гласности, но, если по правде, в весьма ограниченном масштабе. Вот оно что, подумала Селия. Этим-то и объясняется тот факт, что за время путешествия они с Эндрю ни разу не слышали о монтейне ничего плохого. Тем временем Сэт продолжал: — Судя по всему, по сей день никому из журналистов так и не удалось составить полную картину сложившейся ситуации. Но мы опасаемся, что вскоре это случится. — Вы опасаетесь… Итак, со всей очевидностью поняла Селия, никаких попыток широкого оповещения населения предпринято не было, а это означает, что монтейн по-прежнему продается и используется. Селия вновь вспомнила вчерашние слова Эндрю. Он дословно передал ей сообщение Тано о том, что монтейн «бешено раскупается». Когда она задала следующий вопрос, ее била дрожь: — Что сделано для изъятия монтейна из торговой сети и ликвидации его запасов? — Из «Жиронд-Шими» нам сообщили, что во Франции они снимают монтейн с продажи на этой неделе. Насколько мне известно, англичане готовят соответствующее оповещение. Австралийское правительство уже наложило запрет на продажу препарата. — Чувствовалось, что Сэт тщательно взвешивает каждое слово. — Я говорю о Соединенных Штатах. — Голос Селии сорвался на крик. — Уверяю вас, Селия, мы предприняли все, чего требует закон. Все до единого сообщения, поступившие в «Фелдинг-Рот», своевременно передавались в штаб-квартиру ФДА в Вашингтоне. Все без исключения. Винс Лорд следил за этим лично. Теперь мы ждем от них соответствующего решения. — Ждете решения! Но почему ждете? Объясните, ради Бога! Какое еще может быть решение, кроме как немедленно снять монтейн с продажи? Тут Сэт предпринял контратаку: — Наши юристы настойчиво рекомендуют в интересах компании на данном этапе дождаться от ФДА соответствующего распоряжения. Селия готова была взорваться. Взяв себя в руки, она ответила: — Но ведь управление так медлительно. У них на это уйдет несколько недель. — Вероятно, вы правы. Но юристы твердят свое: если мы сами снимем лекарство с прилавков, то тем самым признаемся в ошибке, а значит, и примем ответственность за нее. Даже сейчас финансовые последствия подобного… — При чем тут деньги, когда женщины продолжают принимать монтейн? Когда неродившиеся дети… Селия замолчала, понимая, что спорить бесполезно и разговор заходит в тупик. Она лишь вновь удивилась, почему звонит контролер, а не Сэм Хауторн. — Я должна поговорить с Сэмом, — решительно сказала Селия. — К сожалению, это невозможно. Во всяком случае, сейчас. — Затем последовала неловкая пауза. — Сэм… в общем… он не в себе. Это связано с личными проблемами. В частности, поэтому мы просим, нет, убедительно настаиваем на вашем возвращении. — Что означают эти двусмысленности? — резко перебила его Селия. Ответом ей был долгий, тяжелый вздох. — Я собирался рассказать вам об этом позже, потому что это вас огорчит. — В тихом голосе Сэта чувствовалась глубокая грусть. — Помните… как раз накануне вашей отставки у Сэма родился внук. — Ребенок Джулиет? Конечно, помню. Селия вспомнила празднование в кабинете Сэма, в котором она принимала участие, и то, как она испортила всем настроение своими сомнениями относительно монтейна. — Судя по всему, во время беременности Джулиет крепко донимали приступы дурноты по утрам. И Сэм начал давать ей монтейн. При этих словах Сэта у Селии внутри все похолодело. Ее охватило жуткое предчувствие, она поняла, что за этим последует. — На прошлой неделе врачи установили, что ребенок Джулиет стал жертвой вредного воздействия препарата. По голосу Сэта чувствовалось, что он вот-вот разрыдается. — Внук Сэма умственно неполноценен, у него деформированные конечности. Он такой же дефективный, как и все остальные. У Селии вырвался сдавленный крик горя и отчаяния. Ей с трудом удалось овладеть собой. — Как мог Сэм допустить такое? Ведь в то время монтейн еще даже не был разрешен. — Но ведь уже существовали опытные образцы для врачей. Ими-то Сэм и воспользовался, не сказав об этом никому, кроме Джулиет. Мне кажется, он столь непоколебимо верил в монтейн, что не видел в этом ни малейшего риска. Вероятно, сыграли свою роль его личное участие в судьбе препарата и, пожалуй, гордость. Если вы помните, Сэм лично занимался покупкой прав на монтейн у компании «Жиронд-Шими». — Да, помню. — Я уже сказал, Селия, — вы нам нужны. Это действительно так. Вы ведь представляете, в каком состоянии Сэм. Его буквально разрывает на части чувство горечи и вины, и в настоящее время он не может нормально работать. Но и это еще не все. У нас полный хаос. Компания напоминает корабль, получивший пробоину, к тому же лишенный руля. Вы нужны нам, чтобы оценить масштабы катастрофы и взять управление на себя. Во-первых, вы единственный человек, обладающий необходимыми для этого знаниями и опытом. Во-вторых, все мы, в том числе и совет директоров, ценим ваше умение правильно разбираться в ситуации, особенно в такой момент, как сейчас. И кстати, вот еще что: вернетесь вы на должность вице-президента, но фактически будете исполнять обязанности главы компании. Финансовую сторону я затрагивать сейчас не стану, но вы сами понимаете, размеры оклада достаточно внушительны. Первый заместитель президента компании «Фелдинг-Рот». Должность, лишь на одну ступеньку ниже самого президента, но выше, чем вице-президент по коммерции, которым она так и не стала из-за отставки. В свое время, подумала Селия, получив подобное предложение, она бы, конечно, ликовала. Но удивительное дело — сейчас вдруг все это показалось ей таким ничтожным. — Вы, наверное, уже догадались, — сказал Сэт, — что я не один, рядом со мной находятся еще несколько членов совета директоров. Они слушают наш разговор. Все мы здесь в ожидании вашего ответа и надеемся, что он будет положительным. — Сэт, я внимательно выслушала все, что вы мне сказали. Я принимаю ваше предложение, но при одном условии. — Назовите его. — Компания «Фелдинг-Рот» должна сегодня же изъять монтейн из продажи и сделать официальное заявление об опасности использования этого препарата. Не завтра, не на следующей неделе, а сегодня же! — Но, Селия, ведь это невозможно! Я уже объяснил вам, что говорят наши юристы. Приняв на себя ответственность, компания окажется под ударом. Посыплются иски на миллионы долларов. Это же банкротство! — Исков в любом случае избежать не удастся. — Да, это понятно. Но мы не хотим еще более обострять положение. Судьба монтейна решена: его и так скоро снимут с продажи. А пока мы могли бы вместе с вами обсудить… — Я не собираюсь ничего обсуждать. Я требую это выполнить. Я хочу, чтобы сегодня об этом заявили по национальному телевидению и радио, чтобы все газеты в стране опубликовали соответствующее сообщение в течение двадцати четырех часов. Я лично буду следить за этим. В противном случае считайте, что мы ни о чем не договорились. Теперь уже Сэту пришлось сказать: — Одну минуту. До слуха Селии долетели приглушенные обрывки разговора на другом конце провода. Там явно о чем-то спорили. Донеслись слова Сэта: — …Она настроена непреклонно. И снова Сэт: — Переубеждать ее бесполезно. И поймите: она нужна нам больше, чем мы ей. В Нью-Джерси о чем-то спорили еще несколько минут, но, кроме этих обрывков, Селия больше ничего не услышала. Наконец в трубке раздался голос Сэта. — Селия, ваши условия приняты. Ваше требование будет исполнено незамедлительно — в течение часа. Я лично за это отвечаю. Скажите же наконец, как скоро вы можете быть здесь? — Вылечу первым же рейсом, — ответила Селия. — Ждите меня на службе завтра. Сэм Хауторн напоминал ходячий призрак. Встретив его в первый день своего возвращения в компанию, Селия пришла в такой ужас, что буквально потеряла дар речи. Первым заговорил Сэм: — Ну и каково оно, возвращаться на вершине славы, этаким праведником, воплощением добродетели, когда все остальные кругом не правы, да еще сотворили столько зла? Ну как, ты довольна? Враждебные слова, резкий, до неузнаваемости изменившийся тон повергли ее в полное смятение. Прошло семь месяцев с тех пор, как Селия видела Сэма в последний раз. Казалось, что за это время он постарел по крайней мере лет на десять. Лицо его осунулось и побледнело, под погасшими глазами висели темные мешки. Плечи поникли. Сэм резко похудел, и его костюм выглядел так, как будто был с чужого плеча. — Ошибаешься, Сэм, — ответила Селия. — Я вовсе не испытываю никакой радости: лишь горечь за всех нас, и мне безумно жаль твоего внука. А вернулась я затем, чтобы помочь… — Ну конечно, я так и ждал, когда ты начнешь… — Сэм, — перебила его Селия-, — не могли бы мы перейти куда-нибудь, где можно поговорить наедине? Они встретились случайно в коридоре и разговаривали на глазах у сновавших взад-вперед людей. Селия как раз возвращалась после встречи с Сэтом Фейнголдом и руководителями еще ряда подразделений компании. Кабинет президента находился неподалеку, Сэм молча направился к двери. Селия последовала за ним. Когда они вошли в кабинет и дверь за ними закрылась, он круто повернулся к Селии. И вновь тот же резкий, взвинченный голос.