— Винс, вы утверждали, что монтейн не является причиной дефектов у троих новорожденных, родившихся в Австралии, во Франции и в Испании. Новорожденных — и нам не следует это забывать, — не способных нормально двигаться и обреченных на слабоумие. «Если другие и боятся называть горькую правду своими именами, — решила Селия, — я скажу то, что думаю». — Я рад, что вы меня выслушали, — ответил Лорд. Селия пропустила мимо ушей его язвительный тон. Она продолжала: — Что же все-таки явилось причиной врожденных дефектов у этих детей, если не монтейн? — Мне кажется, я достаточно ясно объяснил, что причин могло быть много, возможно, несколько сразу. — Но все-таки что конкретно? — настаивала Селия. — Откуда я знаю! — раздраженно ответил Лорд. — В каждом отдельном случае причина могла быть иной. Важно, что эксперты, расследовавшие обстоятельства на месте, считают, что дело не в монтейне. — Итак, в действительности никто толком не знает, что именно вызвало патологию и привело к появлению на свет дефективных младенцев! — О Боже! — Директор по науке в отчаянии всплеснул руками. — Я ведь уже это говорил! Может быть, другими словами, но… Тут в разговор вмешался Сэм. — Селия, — сказал он, — к чему все это? — А вот к чему, — ответила она. — Что бы тут Винс ни говорил, я по-прежнему испытываю тревогу. Никто ничего не знает. Меня такое состояние дел удовлетворить не может, и вообще я сомневаюсь. — Сомневаетесь? В чем? — спросил кто-то из присутствующих. — В монтейне. — Селия обвела взглядом лица всех присутствующих. — У меня такое чувство, если хотите, можете назвать это инстинктом, словно мы где-то дали промашку. В чем именно, пока трудно сказать. И еще: остаются открытыми вопросы, на которые мы должны знать ответы, а их у нас нет! — Видимо, речь идет о женской интуиции, — с издевательской ухмылкой проронил Лорд. — А почему бы и нет? — отрезала Селия. — Прошу всех успокоиться! — жестко распорядился Сэм. — Если у вас есть предложение, — обратился он к Селии, — мы готовы его выслушать. — Я предлагаю, — сказала Селия, — повременить с монтейном. Она почувствовала, что все присутствующие восприняли ее слова с недоверием. — На сколько именно отложить и, собственно, почему? — процедил сквозь сжатые зубы Сэм. Ответ Селии звучал обдуманно и взвешенно: — Предлагаю отложить выпуск монтейна на полгода. Возможно, за этот период рождение дефективных детей и не повторится. А впрочем, кто знает. Я надеюсь, что этого не произойдет. В любом случае у нас появятся данные, которыми в настоящий момент мы не располагаем. Возможно, тогда мы сможем с полной уверенностью возобновить усилия по запуску монтейна. В кабинете воцарилось напряженное молчание. Его нарушил Сэм. — Да ты просто шутишь! — сказал он. — Я говорю совершенно серьезно, — ответила Селия, глядя ему прямо в глаза. Входя в этот кабинет, Селия и сама толком не разбиралась в собственных чувствах. На душе у нее было нелегко, но все-таки теплилась какая-то надежда. Теперь от нее не осталось и следа. Показная уверенность Винсента Лорда не только не успокоила ее — уж чересчур он старался быть убедительным, — а, напротив, усилила ее сомнения. Действительно, призналась себе Селия, заняв такую позицию, она в основном или почти в основном опиралась на интуицию. Но ведь раньше-то она ее никогда не подводила. Селия понимала, что заставить поверить в ее опасения присутствующих, и прежде всего Сэма, — задача трудная. Но она обязана их убедить. Они должны понять, что, если американский дебют монтейна несколько отложится, всем будет только полезно: беременным женщинам (не принимая этот препарат, они не станут подвергать опасности своих детей); самой компании «Фелдинг-Рот»; наконец, всем им, отвечающим за действия компании. — Ты представляешь, чем для нас чревата задержка с монтейном? — спросил Сэм, явно не оправившись от потрясения. — Конечно, представляю! — Туг Селия позволила и себе несколько повысить голос. — Кому это знать лучше, чем мне? Кто еще занимался монтейном столько, сколько я? — Никто, — сказал Сэм. — Поэтому-то так трудно поверить, что ты предлагаешь ждать. — Именно поэтому вы должны понять, что мне вовсе не легко выступать с подобным предложением. Сэм повернулся к Сэту Фейнгодду: — Во сколько, по-вашему, нам обойдется задержка с выпуском монтейна? Пожилой контролер чувствовал себя явно неловко. Он был другом Селии. Кроме того, там, где дело касалось науки, он чувствовал себя неуверенно и откровенно давал понять, что в такие дела его лучше не втягивать. Билл Ингрэм также выглядел расстроенным. Селия понимала, что его раздирают внутренние противоречия — лояльность по отношению к ней и его собственные надежды, связанные с монтейном. «Ну что же, у всех у нас свои проблемы, — подумала Селия. — Уж у меня-то сейчас их хватает». Фейнголд сидел, уткнувшись носом в бумагу, и что-то подсчитывал карандашом. Оторвавшись от своих записей, он сказал: — В округленных цифрах мы выделили на монтейн тридцать два миллиона долларов. Эта сумма израсходована не полностью, так что примерно ее четвертую часть еще можно сохранить. Однако я не включил сюда значительные общие расходы. Что касается истинной стоимости задержки, она подсчету не поддается. Все будет зависеть от ее продолжительности и последствий для планируемого объема реализации. — Об одном из таких последствий я могу сказать уже сейчас, — заявил руководитель отдела по связям с общественностью Хэммонд. — Если мы примем решение отложить производство монтейна, пресса своего не упустит. Газетчики так раздраконят наш препарат, что ему уже никогда не восстановить репутацию. — Я придерживаюсь такого же мнения, — добавил Сэм. — На данный момент задержка может дать результаты не менее плачевные, чем полный отказ от производства. — Тут Сэм повернулся к Селии. В его голосе звучал укор: — Если мы поступим по-твоему — кстати, исходя из самых расплывчатых обоснований, — ты вообще способна представить, с каким удивлением и негодованием это будет встречено советом директоров и акционерами? А о наших служащих, от услуг которых придется отказаться, о тех, кто рискует навсегда потерять работу, ты подумала? — Да, — ответила Селия, стараясь сохранить спокойствие, хотя слова Сэма и причиняли ей страдание. — Я обо всем этом подумала. Я думала об этом всю прошлую ночь и почти весь сегодняшний день. Скептически хмыкнув, Сэм снова обратился к Фейнгодду: — Итак, нам в любом случае придется пойти на риск потерять примерно двадцать восемь миллионов, не говоря уже о гораздо большей сумме в виде ожидаемой прибыли. — Да, это верно. Потенциальные потери составят такую сумму, — ответил руководитель финансового отдела, виновато глядя на Селию. — И что же, мы можем себе такое позволить? — мрачно спросил Сэм. — Нет, — ответил Фейнголд, с грустью покачав головой. — И однако же, — продолжала настаивать Селия, — потери могут стать еще больше, если у нас возникнут неприятности с монтейном. В разговор вступил Глен Николсон: — Об этом действительно стоит подумать. Говорить ему было нелегко. Это была первая, пускай робкая, поддержка Селии, и она ответила шефу производственного отдела благодарным взглядом. Вновь зазвенел голос Винсента Лорда: — Но ведь мы вовсе не рассчитываем на неприятности. Если, конечно, все присутствующие, — тут он окинул взглядом сидящих за столом, — не склонны рассматривать нашу леди в качестве ведущего научного эксперта. В ответ раздался нерешительный смех, тут же прерванный нетерпеливым жестом Сэма. — Селия, — сказал он, — пожалуйста, выслушай меня внимательно. Говорил он серьезно, но более спокойно, чем раньше. И вновь их взгляды встретились. — Мне бы хотелось, чтобы ты пересмотрела свою точку зрения. Может быть, ты поспешила с выводами, не учла всех последствий. С каждым из нас, присутствующих здесь, такое временами случается. Со мной, во всяком случае, это было, и мне приходилось усмирять свою гордыню и идти на попятную, признаваясь в собственных заблуждениях. И если ты поступишь сейчас так же, никто из нас не станет думать о тебе на йоту хуже. И то, что здесь произошло, в этих же стенах и останется, Я это обещаю, а также призываю тебя изменить свое мнение. Что ты скажешь? Селия молчала. Все было слишком серьезно, чтобы принимать какие-либо скороспелые решения. Ведь, по сути дела, Сэм в свойственной ему изящной, легкой манере предложил ей достойный путь к отступлению. Все, что от нее требовалось, — это лишь несколько слов. Короткая фраза, и выход из тупика будет найден; кризис минует так же быстро, как и возник. Как заманчиво было предложение Сэма! Пока она обдумывала ответ, Сэм добавил: — Для тебя очень многое поставлено на карту. Она отлично понимала, что он имеет в виду. Назначение Селии на пост вице-президента по коммерции и торговым операциям еще не было утверждено. И если то, что здесь происходит, дойдет до своего логического финала, это может никогда не случиться. Сэм был прав. На карту действительно поставлено очень многое. Она еще какой-то момент сидела задумавшись, затем спокойно и решительно сказала: — Прости меня, Сэм. Я все тщательно взвесила. И я знаю, что именно поставлено на карту. Но я по-прежнему настоятельно рекомендую отложить выпуск монтейна. Итак, дело сделано. Лицо Сэма помрачнело, затем исказилось от гнева, и Селия поняла, что назад пути нет. — Очень хорошо, — едва сдерживаясь, сказал Сэм, — по крайней мере мы знаем, кто на чем стоит. — Он на минуту задумался, затем продолжил: — Я тут говорил, что у нас не будет формального голосования. Забудьте об этом. Я хочу, чтобы все было зафиксировано. Сэт, займитесь, пожалуйста, протоколом. Начальник финансового отдела все с тем же грустным выражением на лице извлек свой карандаш и приготовился писать. — Я уже достаточно ясно изложил свою позицию, — начал Сэм. — Естественно, я за то, чтобы продолжать начатое нами производство монтейна, как и запланировано. Я хочу знать, кто из вас «за», а кто «против». Пусть те, кто поддерживает меня, поднимут руки. Первым вскинул руку Винсент Лорд. За ним последовали доктор Сгарбат, Хэммонд и два других вице-президента. Николсон, явно преодолевая свои сомнения, также проголосовал «за». Билл Ингрэм пребывал в нерешительности: он вопрошающе смотрел на Селию.