– Не так близко, док, – спокойно сказала Венди. – Глаза испортишь. Это… – Не говори! – сказал он рывком выпрямившись. В голосе звучала тревога. – Мам, не говори, я могу сам! – Хорошо, милый, – сказала она. – Но это не так уж важно. Честное слово. Не обратив на нее внимания, Дэнни опять наклонился вперед. Лицо малыша приняло то выражение, какое чаще всего можно увидеть на выпускном экзамене в каком-нибудь колледже. Венди это нравилось все меньше и меньше. – Смотри, мэ… я… че… Смотри, мэяче? Смотри… МЯЧ! Внезапное торжество. Горячность. Горячность в голосе Дэнни пугала. – СМОТРИ, МЯЧ! – Правильно, – сказала она. – Милый, я думаю, на сегодня хватит. – Мам, еще пару страниц. Пожалуйста. – Нет, док. – Она решительно закрыла книжку в красной обложке. – Пора спать. – Ну, пожалуйста. – Дэнни, не приставай. Мама устала. – Ладно. – Но он бросил на букварь тоскливый взгляд. – Иди, поцелуй отца, а потом умойся. Не забудь почистить зубы. – Ага. Сутулясь, он вышел – маленький мальчик в пижамных штанах и большой фланелевой фуфайке с футбольным мячом на груди и надписью «ПАТРИОТЫ НОВОЙ АНГЛИИ» на спине. Машинка Джека перестала стучать и Венди услышала, как Дэнни от души чмокнул отца. – Спокойной ночи, пап. – Спокойной ночи, док. Как дела? – По-моему, хорошо. Меня мама остановила. – Мама права. Уже почти девять. Идешь мыться? – Ага. – Замечательно. У тебя в ушах уже картошку можно сажать. И лук, и чеснок, и морковку, и… Решительный щелчок двери в ванную оборвал смех Дэнни. Он предпочитал мыться в одиночестве, хотя они с Джеком придерживались мнения «смотрят, ну и наплевать!» Еще один признак того – а признаков этих становилось все больше – что в доме живет не просто снятая под копирку копия одного из них, не комбинация качеств их обоих, а другой человек. Это немного печалило Венди. Настанет день, и собственное дитя превратится для нее в чужого человека… и она станет ему посторонней. Но не до такой степени, как ее мать – для нее. Боженька, пожалуйста, пусть будет иначе. Пусть Дэнни и взрослый будет любить свою мать по-прежнему. Машинка Джека снова застрочила очередями через неравные промежутки времени. Не вставая со стула за столом, где читал Дэнни, Венди рассеянно пробежала взглядом по комнате сына. Глайдер с аккуратно заделанным крылом. На столе громоздятся книжки-картинки, раскраски, старые комиксы про Человека-Паука с оторванными наполовину обложками, неаккуратная стопка «Линкольн-логз». Над этими мелочами тщательно пристроена модель Лимузина, упаковка так и не вскрыта. Если Дэнни не сбавит темп, они с отцом начнут собирать ее завтра или послезавтра вечером – какой уж там конец недели. Рисунки Дэнни – Винни-Пух, Иа, Кристофер Робин – аккуратно приколоты к стене, чтобы, с точки зрения Венди, довольно скоро смениться плакатами и фотографиями накачавшихся наркотиками рок-певцов. Невинность и неопытность. Природа человеческая, детка. Хватай и рычи. Все равно, ей делалось от этого грустно. На будущий год он пойдет в школу, и ей придется отдать его приятелям самое меньшее половину Дэнни. Может быть, и больше. Когда казалось, что дела в Стовингтоне идут неплохо, они с Джеком некоторое время пробовали завести второго ребенка, но теперь Венди опять села на пилюли. Положение дел казалось слишком неустойчивым. Бог знает, где они окажутся через девять месяцев. Ее взгляд упал на осиное гнездо. Оно занимало самое почетное место в комнате Дэнни, покоясь на большой пластмассовой тарелке на столике у постели. Несмотря на то, что гнездо было пустым, Венди это не нравилось. Смутно гадая, не заразное ли оно, Венди подумала было спросить Джека, потом решила, что тот посмеется над ней. Но завтра, завтра она спросит у врача – если сумеет улучить момент, когда Джека не будет в кабинете. Эта штука, сделанная из жвачки и слюны множества недружелюбных созданий, которая лежала в футе от головы ее спящего сына, была ей не по душе. Вода в ванной еще лилась; Венди поднялась и пошла обратно в большую спальню – убедиться, что все о'кей. Джек не поднял глаз; он затерялся в созданном им самим мире, пристально глядя на машинку, зажав в зубах сигарету с фильтром. Она легонько постучала в запертую дверь ванной. – Все в порядке, док? Ты не заснул? Ответа не было. – Дэнни? Ответа не было. Венди толкнула дверь. Заперто. – Дэнни? – теперь она забеспокоилась. Кроме ровного шума льющейся воды ничего не было слышно. Ей стало не по себе. – Дэнни? Милый, открой дверь. Ответа не было. – Дэнни! – Господи Исусе, Венди, ты что, собираешься барабанить в дверь всю ночь? – Дэнни заперся в ванной и не отвечает! Джек вылез из-за стола. Было заметно, что он выбит из колеи. Он сильно стукнул в дверь. – Дэнни, открывай. Это не игра. Ответа не было. Джек постучал сильнее. – Хватит валять дурака, док. Пора спать – значит, пора спать. Не откроешь, нашлепаю. «Сейчас он выйдет из себя», – подумала Венди и испугалась еще сильнее. За два прошедших с того вечера года Джек и пальцем не тронул Дэнни, даже когда сердился, но, судя по его тону, сейчас он был достаточно зол, чтобы сделать это. – Дэнни, милый… – начала она. Ответа не было. Только шумела вода. – Дэнни, если из-за тебя мне придется сломать замок, могу твердо обещать, что ночь ты проспишь на животе, – предупредил Джек. Ничего. – Ломай, – сказала Венди, и вдруг говорить стало трудно. – Быстро. Размахнувшись, Джек сильно саданул ногой в дверь справа от ручки. Плохонький замок немедленно поддался, и, распахнувшись настежь, дверь ударила в кафельную стену ванной, отскочила от нее и наполовину закрылась. – ДЭННИ! – пронзительно вскрикнула Венди. Вода текла в ванну из открытого до упора крана. Рядом – тюбик пасты «Крест» со снятым колпачком. В дальнем углу на краю ванны сидел Дэнни, безвольно сжимая в левой руке зубную щетку, рот был украшен легкой пеной зубной пасты. Дэнни, будто в трансе, не сводил глаз с зеркальца на дверце висящей над раковиной аптечки. Лицо выражало притупивший все прочие чувства ужас, и первой мыслью Венди было, что у него что-то вроде эпилептического припадка и мальчик, должно быть, подавился языком. – ДЭННИ! Дэнни не отвечал. Из горла шли утробные звуки. Потом ее оттолкнули в сторону так сильно, что она ударилась о вешалку для полотенец, и Джек опустился перед мальчиком на колени. – Дэнни, – сказал он. – Дэнни, Дэнни! – Он пощелкал пальцами перед пустыми глазами сына. – А как же… сказал Дэнни. – Турнир, игра. Удар. Нррррр… – Дэнни… – Роке! – сказал Дэнни неожиданно низким, почти мужским голосом. – Роке. Грох! Молоток для роке… две стороны. ГАААА. – Джек, Боже мой, что с ним такое? Джек ухватил мальчика за локти и сильно встряхнул. Голова Дэнни безвольно откинулась назад, а потом дернулась вперед, как воздушный шарик на палочке. – Роке. Грох! Тремс. Джек снова встряхнул сына, и глаза Дэнни вдруг прояснились. Зубная щетка, тихонько щелкнув, стукнулась о каменный пол. – Что? – спросил он, оглядываясь по сторонам. Увидел стоящего перед ним на коленях отца, Венди у стены. – Что? – переспросил Дэнни с растущим беспокойством. – Ч-Ч-Чт-то н-н-не… – НЕ ЗАИКАТЬСЯ! – неожиданно рявкнул Джек прямо ему в лицо. Перепуганный насмерть Дэнни вскрикнул, напрягаясь всем телом в попытке вырваться из отцовских рук, а потом разразился слезами. Потрясенный Джек притянул его к себе. – Ну, извини, милый. Извини, док. Не плачь. Прости меня. Все в порядке. Вода нескончаемой струей бежала в раковину, и Венди ощутила, что внезапно ступила в некий мучительный кошмар, где время текло вспять, обратно к тем временам, когда ее пьяный муж, сломав сыну руку, потом скулил над ним почти теми же словами. (Прости, милый. Извини, док. Пожалуйста. Мне так жаль.) Она подбежала к ним, каким-то образом сумела не без труда извлечь Дэнни из объятий Джека (на лице мужа она заметила выражение сердитого упрека, но отмахнулась от него, чтоб обдумать позже) и подхватила мальчика на руки. Она прошла с ним обратно в маленькую спальню, Дэнни судорожно хватался руками за ее шею. Джек шел следом. Присев к Дэнни на кровать, Венди принялась покачивать его, успокаивая бессмысленными словами, которые повторяла раз за разом. Она подняла глаза на Джека, теперь в его взгляде была только тревога. Он вопросительно поднял брови. Она легонько тряхнула головой.