– Свидетель, свидетель! – ликуя, подхватил Дэнни и перескочил через распростертого на земле отца. Джек сел. – Кстати, ты мне напомнил, приятель – у меня для тебя тоже кое-что есть. На крыльце, возле пепельницы. – Что? – Забыл. Сходи, посмотри. Джек поднялся. Вдвоем с Венди они стояли, глядя, как Дэнни промчался по лужайке и взлетел на крыльцо, прыгая через две ступеньки. Он обнял жену за талию. – Ты счастлива, детка? Она серьезно посмотрела на него. – Такой счастливой я не была с тех пор, как мы поженились. – Правда? – Честное слово. Он крепко прижал ее к себе. – Я тебя люблю. Растроганная Венди крепко прильнула к нему в ответ. Такие слова Джек Торранс не произносил всуе; можно было пересчитать по пальцам, сколько раз она их слышала – и до, и после свадьбы. – Я тоже люблю тебя. – Мам! Мам! – Дэнни на крыльце уже визжал от восторга. – Иди, посмотри! Ух ты! Ну и штука! – Что это? – спросила Венди, когда, держась за руки, они шагали от стоянки к крыльцу. – Забыл, – сказал Джек. – Ну, ты свое получишь, – пообещала она и ткнула его локтем. – Вот увидишь. – Я-то надеялся, получу сегодня ночью, – заметил он, а Венди рассмеялась. Он тут же спросил: – Как ты думаешь, Дэнни счастлив? – Тебе лучше знать. Вы же с ним каждый вечер перед сном долго болтаете. – Ну, обычно о том, кем он хочет стать, когда вырастет или настоящий ли на самом деле Санта Клаус. С ним становится очень интересно. Думаю, тут приложил руку его старый приятель, Скотт. Нет, про «Оверлук» он ничего не говорил. – Мне тоже, – сказала она. Теперь они взбирались по ступенькам крыльца. – Но почти все время он такой тихий… И, по-моему, он худеет, Джек, честное слово, мне так кажется. – Просто парень растет. Дэнни стоял к ним спиной. Он рассматривал что-то на столике возле стула Джека, но что – Венди не видела. – Да он и есть стал хуже. Он же был настоящей прорвой. Помнишь, в прошлом году? – Они вытягиваются и худеют, – туманно объявил Джек. – Это я вычитал, кажется, у Спока. Вот стукнет ему семь, и начнет уписывать за обе щеки. – На верхней ступеньке они остановились. – А еще он ужасно много сил тратит на чтение, – сказала Венди. – Я знаю, он хочет научиться, порадовать нас… тебя, – неохотно прибавила она. – Себя самого, главным образом, – сказал Джек, – я вовсе не подталкиваю его. В общем, мне не хотелось бы, чтоб он так напрягался. – Как думаешь, глупо, что я договорилась насчет медосмотра для него? В Сайдвиндере есть терапевт, судя по тому, что говорила контролер в супермаркете, молодой… – Немножко нервничаешь из-за того, что скоро пойдет снег, правда? Она пожала плечами. – Наверное. Если ты думаешь, что я сглупила… – Нет. Честно говоря, можешь записать нас всех. Убедимся, что здоровье у нас – лучше некуда, и будем спокойно спать по ночам. – Сегодня запишу, – сказала она. – Мам, мама, смотри! Дэнни бежал к ней, держа в руках что-то большое и серое; на мгновение – смехотворное и страшное, Венди показалось, что это мозг. Увидев, что это такое на самом деле, она инстинктивно отпрянула. Джек обнял ее одной рукой. – Все нормально. Те обитатели, что не улетели, вытряхнуты. Я воспользовался дымовой шашкой. Она смотрела на осиное гнездо, которое держал сын, но не дотрагивалась до него. – Ты уверен, что это не страшно? – Положительно. Когда я был маленьким у меня у самого в комнате было гнездо. Отец подарил. Дэнни, хочешь, повесим его в твоей комнате? – Ага! Прямо щас! Он развернулся и стрелой влетел в двустворчатую дверь. С главной лестницы донесся приглушенный быстрый топот. – Значит, осы наверху были, – сказала она. – Тебя покусали? – Где мое «Пурпурное сердце»? – спросил Джек и продемонстрировал палец. Опухоль уже начала спадать, но Венди должным образом разохалась и легонько поцеловала его. – Жало вытащил? – Осы его не оставляют. Это пчелы. У них жало с зазубринами, а у осы – гладкое. Вот почему осы так опасны. Они могут кусать снова и снова. – Джек, ты уверен, что для Дэнни оно не опасно? – С дымовой шашкой я все сделал по инструкции. Дается гарантия, что за два часа эта штука выморит всех жучков-паучков до единого, а потом рассеется без следа. – Ненавижу, – сказала она. – Кого… ос? – Все, что кусается, – ответила Венди. Она скрестила руки на груди и взялась за локти. – Я тоже, – сказал Джек и обнял ее. 16. ДЭННИ В конце холла, в спальне, Венди слышала, как принесенная Джеком снизу пишущая машинка на тридцать секунд оживала, на пару минут воцарялась тишина, а потом машинка снова давала короткую очередь. Словно Венди, сидя в изолированном доте, слушала автоматическую стрельбу. Треск машинки звучал для нее музыкой; так ровно Джеку не работалось со второго года их брака, когда он написал тот рассказ, что купил «Эсквайр». Он сказал, что к добру ли, к худу ли, но к концу года думает закончить пьесу и взяться за что-нибудь новенькое. А еще он сказал, что плевать, вызовет ли показанная Филлис «Маленькая школа» шумиху; плевать, даже если пьеса бесследно канет – и в это Венди тоже верила. Сам процесс его писания вселял в нее бесконечно много надежд – не потому, что она многого ожидала от пьесы, а потому, что муж, кажется, медленно закрывал массивную дверь в полную чудовищ комнату. На эту дверь он налегал плечом уже давно, и вот, наконец, она качнулась, чтобы закрыться. Каждый нажатый им клавиш закрывал ее еще чуть-чуть. – Смотри, Дик, смотри. Дэнни ссутулился над одним из пяти стареньких букварей, которые Джек откопал в Боулдере, безжалостно перетряхнув бесчисленные букинистические лавчонки. С ними Дэнни выйдет по чтению на уровень ученика второго класса. Она говорила Джеку, что такие планы слишком честолюбивы. Их сын – умница, они знают это, но было бы ошибкой слишком быстро подталкивать его к слишком высоким результатам. Джек согласился. Никаких подталкиваний не будет. Но раз мальчик схватывает быстро, следует быть готовым к этому. Сейчас Венди задумалась – может быть, Джек был не прав и в этом тоже? Подготовленный четырьмя годами «Сезам-Стрит» и тремя – «Электрик компани», Дэнни, похоже, шел вперед с быстротой, которая просто пугала. Он сутулился над безобидными книжонками, словно от того, как научится читать, зависела его жизнь, а приемник и глайдер из бальсы осели на полке над его головой. В уютном свете близко расположенной длинношеей лампы, которую они поставили в комнату Дэнни, его личико было более напряженным и бледным, чем ей хотелось бы. Он очень серьезно относился и к чтению, и к листочкам для самостоятельной работы, которые для него каждый день составлял отец. Изображения яблока и груши. Под ними крупным, аккуратным почерком Джека написано: «яблоко». Обведи правильную картинку – ту, к которой подходит слово. И их сынишка, не отрываясь, переводил взгляд с надписи на картинку и обратно, шевеля губами, выговаривая слово, которое буквально потом выходило из него. Теперь, зажав в пухлом кулачке двусторонний красный карандаш, Дэнни мог сам написать дюжины три слов. Он медленно водил пальцем по строкам в букваре. Над ними была картинка, которую Венди смутно помнила с тех пор, как девятнадцать лет назад сама ходила в начальную школу. Смеющийся мальчик с темными волнистыми волосами. Девочка в коротком платьице, голова – в светлых кудряшках, в руке прыгалки. Пес, поскакавший за большим красным мячом. Троица из первого класса: Дик, Джейн и Джип. – Смотри, Джип бежит, – медленно читал Дэнни. – Беги, Джип, беги. Беги, беги, беги. – Он замолчал и перевел палец строкой ниже. – Смотри… – он пониже наклонился над книгой, теперь почти касаясь носом страницы. – Смотри…