– Проклятье, может, и правда, пойти спать? – Идите-идите. Отдохнем сегодня подольше. – засобиралась Нея, комкая кулек с шелухой и выкидывая его в корзину с испорченными черновиками. – Добрый снов, Ваша Светлость. И ушла. Ну конечно, зачем помогать госпоже разоблачиться перед сном, да? И про воду для омовения тоже думать не надо, видимо. Хорошая жизнь у моей камеристки все-таки. Каждый день – выходной. Закрыв библиотеку на ключ, который всегда висел у меня на шее, я пошла в свои покои. Может, действительно надо просто выспаться. Последнее время спала я очень плохо и мало, потому что дела не давали выдохнуть. И дадут еще не скоро. Зайдя в покои, я не смогла сдержать улыбки. Таз с водой для омовения стоял на столике, одежда на завтра уже была разложена на кресле, и даже кувшин с отваром ждал моего возвращения. Думаю, еще и в этом причина, по которой я не прогоняю свою камеристку. Нея умудряется обеспечить меня всем, ничего не делая. Так получается, что служанка работает на меня, а на служанку весь замок. Как ее еще не побили в темном коридоре, ума не приложу. Умывшись и выпив отвар, я отправилась в спальню. Но еще даже не начав разоблачаться, я вдруг услышала странный звук. Это был женский недовольный голос и какая-то возня. И я бы, может, не обратила на это внимания, но звук шел сверху. А сверху у меня чердак с хламом. Кто там может ругаться? К слову, на том чердаке я никогда не была, но мне туда и не надо было. Что я забыла среди старой мебели и мусора? Голос продолжал с кем-то ругаться, поэтому я решила все выяснить самостоятельно. А вот была бы у меня камеристка! Она и пошла бы. Но увы. Пойду сама. Взяв со стола подсвечник со свечой, я вышла в коридор. Поднявшись по лестнице, увидела одну единственную дверь, где заканчивались ступени. Она была приоткрыта, и оттуда лился тусклый свет. Шагнув внутрь, я стала осматриваться. На чердаке не было хлама. Стоял шкаф, кресла, стол, сундук, но не как на складе, а как в жилых покоях. И еще здесь было очень и очень грязно. Пыль, как в библиотеке в тот давний день – ковром и клочьями. В центре комнаты стояло ржавое ведро, в которое с потолка капала вода – зима здесь выдалась дождливой. Моей первой мыслью было: у меня крыша течет, а мне не сказали. Надо будет наказать управляющего, чтоб неповадно было. А потом я рассмотрела то, что происходило у дальней стены. На узкой кровати, застеленной грязным бельем, лежало высохшее тело кого-то очень старого, а одна из служанок, с которой я никогда не имела дела, ругалась на тело, больно дергая его за седые волосы и вливая в рот что-то из миски. Не осмелюсь предположить, что было в миске, но пахло помоями. – Как же ты мне надоел! И почему я должна тебя кормить?! Когда же ты уже сдохнешь-то, а?! – продолжала ругаться служанка. Такой жестокости я давно не видела. Нас приучали, что старость надо уважать, а стариков почитать, и в мое видение мира просто не вписывалось такое вот обращение со старым человеком. Похоже, это был мужчина. Но откуда на моем чердаке мужчина? Когда служанка в очередной раз дернула старика за волосы так, что у нее в руке остался клок белых волос, у меня сжалось горло. Обида, гнев и злость захлестнули с головой, проявив узоры на запястьях. Я не успела остановить магию – еще миг назад живая девушка оседала на пол черным пеплом. А старик... продолжал лежать изломанной куклой на грязной кровати и слепо смотреть в потолок. Что мужчина не в своем уме, я поняла сразу. Он был жив, дышал, но не реагировал совершенно ни на что. У него на глазах рассыпалась пылью обидчица, а он даже не дернулся. Зажав рот рукой, я минут десять продолжала стоять на месте, осмысливая произошедшее. Это словно дурной сон. Что это не сон, я тоже вскоре поняла. Уродливая реальность, в которой я снова убила человека, никуда не исчезала, как и странный старик. Борода его была криво отрезана кем-то, кто очень торопился. Волосы слежавшейся паклей разметались по грязной подушке, а на щеках я даже сейчас вижу уже подсохшие следы помоев, которыми его кормили. Убить было бы милосерднее. За что с ним так? Подойдя ближе, я рассмотрела проплешины на его голове. Похоже, его не первый раз вот так за волосы таскали. И эти синяки на руках... Да простит меня Единый, но я не могу найти в себе раскаяния за смерть служанки. Его просто нет. Как я не узнала о нем за все эти дни жизни в крепости? Он тут недавно? Подумав, я поняла, что он мог быть здесь еще до моего прихода. В своих покоях я появлялась обычно очень поздно, сразу засыпая, а вставала еще до рассвета и уходила прочь. Не заметить этого старика было очень просто. Тем более, что мне о нем никто не рассказал. Кста-а-ати!!! Какого Проклятого мне о нем не рассказали?!! Решительно развернувшись, я сбежала по лестнице и направилась в людскую. В это время многие уже спали, но кого это волнует? – А ну живо все встали! – зло приказала я, распахивая двери настежь и входя внутрь. Сначала поднялся крик, люди думали, что напали пираты, но увидев меня, успокоились. И очень зря. Есть вещи пострашнее пиратов. Пираты уже знают. – Госпожа? Час поздний. У вас что-то случилось? – сонно потирая глаза, спросила кухарка. – Живо все в главный зал! – рявкнула я. – И управляющего с экономкой приведите! Сейчас мы узнаем, что здесь и у кого случилось. Через четыре минуты кое-как одетые люди встревоженно переминались с ноги на ногу в зале первого этажа главной башни. Они тихо переговаривались, но никто не знал, какая змея меня покусала. Дождавшись явления управляющего и экономки, я дала выход гневу: – А теперь объясните, что за старик лежит на чердаке и почему мне никто ничего не доложил! Люди стали как-то странно переглядываться, но кое-кто из них выглядел весьма удивленно. Похоже, не все были в курсе, не только я. Отделившись от толпы, вперед вышел управляющий. – Ваша Светлость, – начал Теволь, понимая, что придется раскрывать какую-то тайну, – дело в том, что Его Сиятельство граф наказал не подпускать вас к господину. Мы потому и не сказали. Не гневайтесь, пожалуйста. – Что? – тихо спросила я, мигом остыв. – Это приказ графа? – Так точно, госпожа. – кивнул Теволь. – Его Сиятельство строго-настрого запретил подпускать вас к его отцу. К кому? Глава 14. Колдун в замке Сначала мне показалось, что я ослышалась. Какой еще отец, когда он умер? Умер же? Я хорошо помню наш разговор с графом и то, как он сказал, что его отец ум... эээ... отказался от жизни? То есть, получается, это формулировка такая? Перед глазами встал чердак и тот старик, в глазах которого жизни уже давно не было. Так вот что Его Сиятельство имел ввиду... Но почему он даже формально меня ему не представил? Мы ведь скоро станем семьей. И почему запретил нам видеться? В любом случае, эти ответы надо искать у графа, а не слуг. – Допустим. – мрачно произнесла я, испепеляя людей взглядом. – Издеваться над ним граф тоже вам велел? И вот этот момент. Слуги начали прятать взгляды, пытаться заступить друг другу за спины, а я начала потихоньку понимать, что здесь все это время происходило. Конечно, граф такого приказа не отдавал. Все-таки этот старик – его отец. И, вспоминая увиденное на чердаке, я поняла, как все было. Граф в крепости бывает от силы неделю в год. Остальное время он воюет в море. А слуги распустились и делают, что хотят. Никто не хочет ухаживать за стариком. И раз пожаловаться или наказать их он не может, они так с ним обращаются. А к приезду графа они просто приводят его в порядок и убирают комнату, скрывая следы преступления. А это было именно преступление. И так как закон здесь я... – Стража! – пронесся по замку мой злой голос. Слуги отшатнулись к стене, глядя на меня с большой опаской. Пусть я и мала да и ростом не вышла, но после расправы над хеджистанским изменником меня сложно не брать в расчет. Кергал со своей десяткой стражников ворвался в зал, готовясь отразить нападение, но увидел только слуг и вопросительно посмотрел на меня: – Госпожа? – Кергал, ты знал, как здесь обращаются с отцом графа? – прямо спросила я, внимательно следя за лицами стражников. Интересно то, что только Бин выглядел удивленным. Остальные отвели взгляд. Это потому, что он здесь самый молодой и еще ничего не знал? – Госпожа... – тихо выдохнул Кергал, поникнув и глядя на меня виноватым взглядом, но больше слов найти он не сумел. Поджав губы, я приняла решение. – Исключительно из уважения к графу Элиоту я не велю казнить вас немедленно. – не скрывая отвращения от вида этих людей, громко сказала я. Заметив вновь проступающие на запястьях узоры, я спрятала ладони в рукавах, всем своим существом призывая силу сгинуть и не мешать мне. И узоры то проявлялись, то пропадали, так что бороться приходилось по всем фронтам. – Мы слишком хорошо относились ко всем вам! И вы забыли, для чего живете в этом замке. Это не ваш дом, это дом графа. Вы здесь слуги, живущие лишь с одной целью – заботиться о своих хозяевах! Мы не ждем, что вы будете любить нас или водить дружбу, но чтить нас вы обязаны! Знайте свое место! Служить в доме дворянина – большая честь, которой вы оказались не достойны! Я знаю, что все вы считаете, что слишком тяжело работаете в этом замке. И что только вы здесь работаете, а мы ничего не делаем. Но последние полгода лично я почти не спала, всеми силами стараясь сделать вашу жизнь лучше! Ваше жалование за это время увеличилось втрое! Втрое!!! И это результат огромной работы, на которую все вы не способны! В то время как граф жизнью рискует, защищая вас и ваши семьи, вы так по-скотски обращаетесь с его беспомощным отцом! Вашу судьбу решит Его Сиятельство, когда вернется из похода. Я не буду скрывать от него произошедшее. До тех пор вы можете остаться здесь, либо уйти. Держать здесь я никого не намерена. Эта работа – не наказание, а великая честь. Если вы так не считаете, уходите. На ваше место придут другие, которые будут рады его получить. За свое преступление все вы лишаетесь годового жалования. – Но почему?! Мы же ничего не сделали! – прорезался голос у некоторых слуг, которые к старику с чердака никакого отношения не имели. Экономка и управляющий стояли бледные и украдкой переглядывались, не решаясь ничего ответить. – Именно! – грянула я. – Вы видели преступление и не доложили о нем! Значит, вы тоже виноваты! Я не позволю вам жить так, как хочется! Вы обязаны соблюдать закон и правила! Если нет, выметайтесь! Если бы что-то подобное произошло в доме герцога Феранийского, головы лишились бы даже непричастные к дому конюхи. Причем по приказу матушки. Отец даже не узнал бы об инциденте, потому что слугами и хозяйством всегда управляла жена лорда, а не сам лорд. Он занимался более важными делами. Я не стала никого казнить лишь по той причине, что эти люди работали на графа долгие годы. Он имеет право самостоятельно решить, как с ними поступить. Со своей стороны я могу давить финансово, потому что я права. От работы слуг напрямую зависят все дворяне. И если в поместье случается нечто подобное, то однажды это может перерасти во что-то более серьезное. Простолюдины обязаны знать свое место и не забывать о нем. Иначе в следующий раз они на шею сядут, и стянуть их оттуда будет совсем не просто. Работая в замке, слуги получали жалование сопоставимое с жалованием сквайра – дворянина первой ступени низшего дворянства. И это не меньше того, что получали люди в поместье герцога Феранийского. А его земли одни из самых богатых в нашем королевстве. И я как хозяйка этих земель в первую очередь заботилась о том, чтобы мои подданные не бедствовали. Потому что богатство лорда начинается с богатства его подданных, и единственный смысл существования дворянства – забота о людях. Это не значит, что мы должны дуть им на ранку, когда они поранятся. Это значит, что мы должны сделать так, чтобы они не поранились. А если поранились, то имели в доступности хороших лекарей, качественные лекарства, сытную еду и теплый дом. От простолюдин же требуется только одно – подчиняться! И если с подчинением начинаются проблемы – это очень серьезное дело. После моей речи в зале наступила гробовая тишина. Моя грудь тяжело вздымалась, выдавая степень гнева наряду с жестокими словами. Но и это еще не конец. – Ты! – обратилась я к одной из служанок. – Иди и приведи сюда Елену. Остальные идут убирать чердак и готовить нормальную еду. – Но, госпожа... Поздно же... – растерянно стали переглядываться слуги, испытывая мое терпение и остатки контроля над магией. – Этой ночью спать не ляжет никто! – зло воскликнула я, а в зал ворвался ветер, всколыхнув пламя свечей. – Вы этого не заслужили! Немедленно приступайте к работе! Кергал, Бин остается со мной, а остальной отряд отправляется ремонтировать крышу. Она протекает, что неприемлемо. – Госпожа, но ведь дождь... – робко произнес глава стражи, растерянно глядя, как от его отряда отделяется Бин и встает за моей спиной. – Что ж... Постарайтесь не упасть. – холодно ответила я. Несмотря на то что вела я себя, как подобает госпоже, внутри меня клубилась детская обида. Это разочарование. Я думала, что все здесь такие хорошие, добрые, не то что в герцогстве, но реальность догнала мои фантазии и больно стукнула по голове. Понуро опустив головы, слуги и стража стали расходиться. Тихо перешептываясь, они не смели повышать голоса, но их речи меня сейчас мало волновали. Нея, стоявшая все это время позади всех и молчавшая, опасливо подошла ко мне и настороженно замерла. – Ваша Светлость, у нас на чердаке правда кто-то живет? – осторожно спросила она. – Я бы сказала выживает. – поджала я губы, бросая взгляд за окно. Дождь на улице шел уже не такой сильный, но моросил премерзко. – Нея, за время работы у меня ты хорошо себя показала. У тебя есть все качества хорошего управленца, поэтому поручаю тебе контроль за всей прислугой в замке. Экономка и управляющий также в твоем распоряжении. Поручить это здесь больше некому, так что надеюсь, ты справишься. Если что-то снова произойдет в таком духе, спрошу с тебя в первую очередь. – Слушаюсь, госпожа. – нахмурив брови, серьезно ответила девушка. Поклонившись, она ушла делать свою работу. – Госпожа, – наклонившись, тихо сказал Бин, – а разве отец нашего графа не почил с миром много лет назад? – Как оказалось нет. – развела я руками, на которых уже не было узоров. Это моя личная победа, цену которой знаю только я. Слуги этого замка были в шаге от смерти. – Думаю, у графа Элиота были все основания скрывать сей факт от меня, но издевательства, Бин... Ты бы видел в каком старик состоянии. – Одуреть... – тихо удивился он. – Но если он жив, то сколько же ему лет? – Много, Бин. Очень много. – так же тихо ответила я. – Думаю, около девяти десятков ему. А теперь слушай. С этого дня ты будешь моим личным стражем. Секретов у нас с тобой уже и так много, так что сам понимаешь, почему я выбираю тебя. Жалование твое, разумеется, тоже будет увеличено. – Спасибо, Ваша Светлость, за оказанную честь! – радостно заулыбался стражник, довольный новым назначением. – Есть еще один момент. – склонив голову набок, продолжила я. – Мужчин в замке мало, а доверять такое дело женщинам неприемлемо. С этого дня помимо прочего на тебя ложится забота об омовении старшего господина. Справишься? – А он большой? – озадаченно почесал затылок страж, а я критически осмотрела его телосложение. Вопрос серьезный, надо решать. – Идем. – приказала я. – Сам увидишь. Мы поднялись по лестнице на самый верх главной башни. Старик все еще лежал там, даже не сменив позы. Бин обошел меня и приблизился к иссохшему телу, и во взгляде его была целая прорва эмоций. От удивления и жалости, до знакомой мне злости и отвращения. Выдранные волосы и синяки он тоже прекрасно видел в свете свечи. – Если бы с моим отцом так обошлись, я бы убил. – хмуро сказал он, глядя на тело. А я поняла, что больше не доверю служанкам его кормить. Глупость, наверное, но я вдруг ощутила большую ответственность за этого почти прозрачного старика. А еще начала понимать, почему граф мог не пускать меня к отцу. Он ведь колдун. И я не понаслышке знаю, что сдерживать силу почти невозможно. Думаю, граф боялся, что его отец может причинить мне вред. Но... Похоже, этот старик уже никому и никогда ничего не причинит. Очевидно, он доживает последние дни. И это время надо о нем позаботиться. – Ваша Светлость, – решительно сжал кулаки Бин, – почту за честь заботиться о господине. Я справлюсь. – Спасибо. – тихо, почти беззвучно сказала я. Не за согласие спасибо. За человечность. За то что тоже разозлился и показал, что тебе не все равно. Я очень остро отреагировала на произошедшее. Может, в силу возраста, а может, в силу ситуации, не знаю. Мне хотелось верить, что честь, достоинство и благородство знакомы каждому. Тем более, что эти люди работают на самого достойного человека в мире – графа Даранийского. И когда вскрылся такой гнойник посреди моих иллюзий, было очень больно. Я почти потеряла веру в людей, тем более еще не зажила рана, которую нанес мне отец. И искренность простого стражника согрела замерзающее сердце, заставив поверить, что не все так грустно, как мне виделось. – Госпожа, звали? – раздался за спиной спокойный голос Елены. Наша лекарка была женщиной довольно молодой. И хоть блистательной красотой Единый ее не наградил, она имела некий шарм. Бойкая, худая, с цепким взглядом и острым умом. Она точно знала, в чем ее талант, и использовала его, не претендуя ни на что другое. Сейчас она стояла в дверях, сжимая в руках дежурную сумку, набитую лекарствами первой необходимости, и вопросительно смотрела на меня. – Осмотри господина. – приказала я, кивнув ей в сторону кровати.