— В каком смысле физически? — спрашивает Карен. Йенс Грот с досадой смотрит на нее. — Взяли его под руки и оттащили подальше. Сперва пытались образумить словами, но куда там. Он совсем рассвирепел, разорался, наболтал массу глупостей. В конце концов Бергвалль не выдержал. Отволок Габриеля подальше, встряхнул хорошенько и велел убираться к чертовой матери, пока не протрезвеет. — А вы остались? — Я бы тоже с удовольствием навесил ему, но как совладелец не могу позволить себе роскошь посылать людей к чертовой матери. Даже когда это оправдано. — В котором часу это произошло? — Без четверти или без двадцати двенадцать. Мы с Бергваллем пошли готовить фейерверк, а следом приперся Габриель и затеял свару. — А позднее вы его видели? — Нет, больше не видел. Ну, только наутро, когда за нами с криком прибежала уборщица. Мы как раз сели завтракать и сперва даже толком не поняли, что́ она кричит, но потом я сообразил, что случилось что-то серьезное. — И вы пошли туда, где лежал Габриель. Кто был с вами? Йенс Грот напрягает память. — Помнится, Бергвалль и Элиас. Муж сестры, — уточняет он. — Может, там был и еще кто-то, но я точно не скажу. Такая суматоха поднялась, когда мы увидели, что он лежит там весь в крови. И эта жуткая рана поперек горла… кошмар. Йенс Грот берется за стакан с виски, но, взглянув на Карен, тотчас его отставляет. Она успевает отметить, что рука у него дрожит. — Я хочу, чтобы вы честно ответили мне на один вопрос, — говорит она. — Габриель крал со склада? Тишина. — Я видела метки на стене прошлый раз, когда мы были здесь, — продолжает она, помолчав. — Единица и знак процента, и мне известно, что́ они означают. К тому же мы знаем, что у Габриеля были близкие контакты с “ОР”. Ответа по-прежнему нет. Некоторое время Карен молча наблюдает за Йенсом, потом переводит взгляд на записную книжку. Делает вид, будто ищет что-то, листает, ждет. Тишина продолжается восемь долгих секунд. — Да, знал, но я его не убивал! Голос срывается, а когда рука на сей раз хватает стакан, он заканчивает движение и залпом выпивает виски. Он боится, думает Карен. Вопрос в том, боится ли он сам попасть под подозрение или его пугает, как “ОР” отреагирует на смерть Габриеля. — Правда? Ведь вам было выгодно убрать его, верно? Почему-то этот вопрос словно бы сразу успокаивает Йенса Грота. Или, может, виски помогло? — Сами подумайте, — говорит он. — Каким дураком надо быть, чтобы убивать парня из “ОР”? Если б мне хватило смелости, я бы, черт побери, давным-давно положил конец его гешефтам. Этот мерзавец месяцами крал виски на многие тысячи, а я не мог его остановить. Он грозил, что, если я распущу язык, парни явятся сюда и сожгут весь склад. Карен молча наблюдает, как Йенс, не выдержав, дрожащей рукой тянется за бутылкой, которая стоит между стационарным телефоном и стопкой бумаг. В голове шевелится неясное воспоминание о словах кузена. Нет, не о словах, думает она, а о том, как Одд реагировал. Как выглядел, когда она упомянула метки. — Сколько человек здесь знают, что Габриель вас шантажировал? — немного погодя спрашивает она. — Ваши родители, сестра? — Официально никто. Кое-кто из мужиков на складе наверняка догадывается. Я постарался поскорее отмыть эти чертовы метки, но кто-то наверняка успел их увидеть. Правда, здешний народ себе на уме, прикидывается, будто знать ничего не знает. Особенно насчет “ОР”. — А ваши родители? — Они редко бывают на складе и, по-моему, вряд ли бы поняли, что означает эта мазня, даже если б и видели. Вдобавок они-то не замечают, что тут и там пропадает литр-другой. — Литр-другой, — удивленно повторяет Карен. — А не больше? Если бы за кражами стояла “ОР”, ущерб был бы куда больше нескольких тысяч марок в месяц. Габриель, должно быть, воровал по собственной инициативе и клал выручку себе в карман, как она и подозревала. Использовал знак “ОР” для гарантии, что Йенс не рискнет обратиться в полицию. Он явно был на побегушках у “ОР”, думает она, но дело тут вряд ли в краже виски. Йенс Грот, похоже, таких выводов не сделал. — За год набегает порядочная сумма, — говорит он. — Но хуже всего были угрозы. Габриель очень ясно дал понять, что будет, если я не смолчу. И что, по-вашему, будет теперь? Полиция небось, как всегда, ничего сделать не может? — Думаю, вам незачем тревожиться по поводу “ОР”, — успокаивает Карен. — Габриель, скорее всего, действовал по собственной инициативе. И ты, вероятно, все время это понимал, думает она, глядя на мужчину по ту сторону письменного стола. Вероятно, именно поэтому тебе хватило духу перерезать ему горло. — По-вашему, у кого-нибудь был мотив желать смерти Габриелю? Или его деду, — добавляет она, всматриваясь в лицо Йенса Грота. И отмечает, что он ничуть не удивлен, когда слышит от нее, что, как установила полиция, смерть Фредрика Грота не была несчастным случаем. Он лишь пожимает плечами — вот и вся реакция. — Почем я знаю? Спросите у жены Габриеля, — равнодушно бросает он. — Не случайно же она от него ушла. А кто хотел убить старикана, я тем более понятия не имею. — Такое впечатление, будто вы уже знали, что Фредрика Стууба убили? Со вздохом Йенс Грот наклоняется вперед, кладет обе руки на монитор компьютера и поворачивает его, чтобы ей было видно. — Люди говорят. Да и читать я умею, — говорит он, меж тем как она неотрывно смотрит на экран: “КВЕЛЛЬСПОСТЕН” СООБЩАЕТ: ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО НА НООРЁ. ДЕД И ВНУК — ЖЕРТВЫ ОДНОГО УБИЙЦЫ? ПОЛИЦИЯ МОЛЧИТ. Несколько минут спустя, направляясь в главное здание, Карен молча чертыхается. Не по поводу заголовков “Квелльспостен”; их появления она ожидала, с той самой минуты, когда позвонил Бюле и сообщил, что произошло еще одно убийство. Встреча с Оддом — вот что нейдет из головы. Воспоминания о том, что́ она прочла в лице кузена. Через секунду после удивления. Недоверие, а затем проблеск чего-то иного. Странно чуждого, чего она никогда раньше в глазах кузена не видела. Беспощадно жесткого. Именно тогда Одд понял, что Габриель использовал “ОР” ради собственной выгоды. А спустя несколько дней Габриеля нашли с перерезанным горлом. И эту информацию Одду дала я, думает Карен. 39 — Ну, кто начнет, ты или я? Они сидят в “форде-рейнджере” Карен, возвращаются в Люсвик. Чтобы сэкономить время и обменяться впечатлениями, они попросили одного из полицейских ассистентов перегнать туда машину Карла. Снегопад временно перестал, а пока они были на винокурне, магистральное шоссе расчистили и посыпали солью, но на боковых дорогах, как они заметили по пути, по-прежнему везде сугробы. — Начни ты, — говорит Карл. — С кем ты говорила сначала? — С Бьёрном и Лаурой Грот. Она коротко подытоживает их показания о том, что они делали вечером, затем переходит к рассказу о планах строительства конференц-центра. А когда упоминает о важных гостях, что прилетали на вертолете, Карл Бьёркен фыркает. — Господи, как же типично, — говорит он. — Что типично? Мне лично это кажется совершенно неправдоподобным и вполне может быть выдумкой. — Отнюдь! Скорее это яркий пример отчаянных попыток буржуазии побороть скуку, я так думаю. Новизна тут, знаешь ли, в том, чтобы слегка опростеть. Убраться в какую-нибудь убогую захолустную деревню, устраивать рискованные путешествия в места, о которых никто слыхом не слыхал. Что угодно, лишь бы никто до них такого не делал. — Вряд ли визит на поле для гольфа на Ноорё тянет на рискованное путешествие, — сухо роняет Карен. — Нет, скорее на новый слоган “часок-другой пожить как обычные люди”. Мой шурин — лесничий в Хаммерфорсе. Знаешь, в чем теперь новизна, когда землевладельцы приглашают своих приятелей на охоту? Теперь они будут сидеть где-нибудь в простой курной избе, есть бутерброды с колбасой и пить хеймёское! — Не шампанское с икрой? — Не-а. Вдобавок последний писк — плюнуть на современные охотничьи костюмы. Они теперь напяливают либо что-нибудь ностальгическое, из тридцатых годов, либо экипируются под ооновских солдат в Афганистане. Ну, к обеду, понятно, облачаются в привычные парадные костюмы, но сперва маленький вояж в неведомое. — Вроде перелета на вертолете в Гудхейм? — скептически спрашивает Карен. — Ага, как раз подобные вещи их и привлекают. Почти невообразимое поле для гольфа, на котором никто из их друзей уж точно не играл. Ты разве не слышала, как Смеед и Хёуген рассуждают про его архисложность? Карен качает головой. Когда речь заходит о гольфе, она обычно прикидывается глухой. — Во всяком случае, дело обстоит именно так. Гудхеймское поле определенно чертовски сложное, к тому же с уникальным местоположением — высоко и с трех сторон окружено морем. Зуб даю, это может привлечь скучающих бизнесменов, которым требуется встряска. — Ладно, однако по логике вещей клиентская база невелика? Бизнес не выстроишь. — Зря ты так говоришь. Когда распространится весть, что здесь побывал высший свет, наверняка выстроится очередь. Не из вертолетов, а из обычных людей. А им требуется ночлег. Добавь еще экскурсию по винокурне с дегустацией виски и посещение мегалитов — вот тебе и концепция. — Ты рассуждаешь прямо как Уильям Трюсте. Подумываешь устроиться к Гротам на работу?