– Нет. Книга – вот что сейчас важнее всего. «Серебряный кодекс» следует хранить самым тщательным образом, чтобы Владыка не наложил на него свои когти. Сейчас мы не можем допустить, чтобы книга пропала. – Мы не можем допустить, чтобы пропали вы. Старик лишь отмахнулся: – По сути, я и так почти пропал. – Вот именно, поэтому нужно, чтобы я был рядом с вами. – Садум. Амурах. Повторите за мной, – велел Сетракян. – Вот то единственное, что вы можете для меня сделать. Дайте я послушаю, как вы их произнесете. Я должен знать, что вы сохранили в памяти эти слова… – Садум. Амурах, – послушно повторил Фет. – Я запомнил. Сетракян кивнул: – Этот мир становится ужасно тяжел, в нем очень мало надежды. Берегите эти слова – и этот том – как… как зыбкое пламя свечи. Прочитайте книгу. Ключ к ней – в моем блокноте. Там их природа, их происхождение, их имя – они все были одним… – Вы же знаете, я в ней ничего не пойму… – Тогда идите к Эфраиму, вместе вы поймете. Отправляйтесь к нему прямо сейчас. – Голос старика пресекся. – Вы двое должны держаться друг друга. – Мы вдвоем с Эфом – хоть порознь, хоть вместе – не составим одного такого, как вы. Отдайте все это Гусу. Позвольте мне отвезти вас. Ну пожалуйста… В глазах крысолова появились слезы. Шишковатая рука Сетракяна сжала предплечье Фета – Василий почувствовал, что сил у старика становится все меньше и меньше. – Это теперь ваша ответственность, Василий. Я безоговорочно доверяю вам… Будьте отважны. Серебряный переплет холодил кожу. В конце концов Василий принял книгу – не мог не принять: старик очень настаивал. Так умирающий вкладывает свой дневник в руки сопротивляющегося наследника. – Что вы собираетесь делать? – спросил Фет, уже наверняка зная, что видит Сетракяна в последний раз. – И что вы можете сделать? Сетракян отпустил руку Фета. – Только одну вещь, сынок. Именно это слово – «сынок» – тронуло Фета глубже всего. Он подавил в себе страшную боль расставания и только смотрел – смотрел во все глаза, – как старик уходит прочь. * * * Два километра, которые Эф пробежал по тоннелю Норт-Ривер, показались ему двадцатью. Единственным подспорьем доктору служил монокуляр ночного видения, позаимствованный у Фета; сквозь этот прибор тоннель с его неменяющимися рельсами виделся монотонным пейзажем, залитым зеленым сиянием, и в этом призрачном свете нисхождение Эфа в недра земли под ложем Гудзона представлялось настоящим погружением в безумие. Мужчина бежал все дальше и дальше. Его переполняло бешенство, голова шла кругом, легким не хватало воздуха, перед глазами стояло зеленое марево, и тут он увидел их – неровные белые пятна, ярко светившиеся на шпалах. Эф замедлил бег ровно настолько, чтобы вытянуть из рюкзака за спиной лампу черного света. В ультрафиолетовых лучах мир вокруг взорвался буйством цвета – это переливалось разными красками биологическое вещество, исторгнутое вампирами. Следы были свежие, от аммиачной вони слезились глаза. Столь большое количество вампирских испражнений говорило о том, что здесь недавно кормилась огромная масса тварей. Гудвезер мчался, не останавливаясь, пока не увидел хвостовой вагон сошедшего с рельсов поезда. Ни малейшего шума. Все было тихо. Эф двинулся вдоль правой стороны состава, вглядываясь вперед, где моторный, он же головной, пассажирский вагон, соскочивший с пути, стоял, уткнувшись под углом в стену тоннеля. Увидев открытые двери вагона, Эф поднялся по ступенькам и вошел в темный состав. Зеленые краски монокуляра рисовали картину страшной, кровавой бойни. Тела, тела, тела… Они громоздились в креслах, лежали вповалку на полу. Каждое тело – вампирский бутон, готовый распуститься, едва зайдет солнце. И совсем нет времени, чтобы отпустить их всех. Равно как на то, чтобы сразиться с каждым, лицом к лицу. Нора тоже не пошла бы на это. Конечно нет. Эф был уверен: у нее хватило ума избежать безнадежной схватки. Он выпрыгнул из вагона, прошел в обратном направлении, завернул за хвостовой вагон и увидел подкрадывающихся к нему вампирских ищеек. Их было четверо, по двое слева и справа; в монокуляре ночного видения глаза вампиров блестели, как стеклянные. Черный свет лампы пригвоздил их к месту, но не умерил вожделения, сквозившего в голодных лицах. Спустя несколько секунд ищейки попятились, освобождая Эфу проход, вот только человек был не так глуп, как им, должно быть, мерещилось в их вампирских мозгах. Гудвезер прошел меж двух пар ищеек, сосчитал до трех, затем молниеносно выхватил из рюкзака за плечами серебряный меч и резко повернулся. Как раз в это мгновение первые два монстра бросились на него. Эф поймал их в движении и рассек на части. Оставшаяся пара попятилась, но мужчина без малейших колебаний догнал тварей и двумя ударами меча срубил головы, как трухлявые пни. Тела тварей еще не упали на рельсы, а Гудвезер снова бежал по влажному следу вампирских выделений. Он привел Эфа к проходу в левой стене, соединяющему этот ствол тоннеля с соседним, по которому поезда еще совсем недавно шли в сторону Манхэттена. Буйство красок, высвечиваемое черной лампой, выплеснулось и в соседний ствол, Эф помчался по нему, еле сдерживая отвращение. Он миновал два разрубленных тела – недавно пролитая кровь ярко вспыхнула в черном свете лампы, это говорило о том, что трупы принадлежали стригоям, – и вдруг услышал гвалт. Еще несколько шагов, и Эф увидел с десяток тварей, сбившихся в кучу возле какой-то двери. Почувствовав человека, вампиры рассыпались веером, а Гудвезер принялся широко размахивать своей ультрафиолетовой лампой, чтобы ни одна тварь не проскочила мимо и не оказалась сзади. Дверь. А за ней – Зак, решил Эф. И ринулся убивать. Он напал на вампиров с ходу, не дав им возможности скоординировать действия и перейти в атаку. Он резал, рубил, жег ультрафиолетом и снова рубил. В звериной жестокости он превзошел самих вампиров. Его отцовская тоска оказалась сильнее вампирской тоски по крови. Это было сражение за жизнь сына, а доведенный до отчаяния отец очень скор на убийство. И легок тоже. Эф подошел к двери и клацнул по ней лезвием своего меча, густо заляпанного белой кровью. – Зак! Это я! Открой! Рука, крепко державшая дверь изнутри, отпустила рукоятку, и Эф распахнул створку. Перед ним стояла Нора. Ее широко открытые глаза казались ярче фальшфейера, который она сжимала в ладони. Нора долго разглядывала Эфа, словно никак не могла поверить, что это именно он – он самый, он, человек, а не вампир, – и, только насмотревшись, бросилась ему в объятия. За спиной Норы на коробке сидела ее мама в своем капоте – сидела тихо и покойно, грустно уставившись в угол. Эф осторожно сомкнул руки вокруг Норы, держа подальше от нее мокрое лезвие, но тут же, осознав, что в этом складском помещении, кроме старшей и младшей Мартинес, никого нет, разжал объятия и в сильном волнении спросил: – А где же Зак? * * * Гус на полной скорости ворвался на территорию станции, проскочив сквозь раскрытые ворота. В отдалении возвышались темные силуэты градирен. Видеокамеры, реагирующие на любое движение, неподвижно сидели на высоких белых шестах, словно головы на пиках: система наблюдения не работала, и потому камеры не могли засечь проезжающий «хаммер». Дорога к станции была длинной и извилистой. На всем ее протяжении никто так и не встретил машину. Сетракян ехал на пассажирском сиденье, приложив руку к сердцу. Высокие заборы с колючей проволокой поверху… Башни, извергающие пар, похожий на белый дым… Как тошнота подступает к горлу, так из глубин памяти Сетракяна всплыли картины лагеря смерти. – Federales, – предупредил Анхель с заднего сиденья. У въезда во внутреннюю зону безопасности стояли грузовики Национальной гвардии. Гус замедлил ход, ожидая какого-нибудь сигнала или приказа, чтобы придумать, как ему не подчиниться. Впрочем, никакого приказа не последовало. Гус подкатил к воротам и остановился. Не выключая двигателя, он вышел из «хаммера» и заглянул в первый грузовик. Пусто. Во втором – та же картина. Людей в кабине не было, а вот красные пятна на ветровом стекле и приборной панели наличествовали. И высохшая коричневая лужица на переднем сиденье. Гус подбежал к заднему борту грузовика и отбросил брезент, затем махнул Анхелю. Тот, прихрамывая, подошел к Гусу. Вдвоем они обследовали стеллажи с огнестрельным оружием, установленные в кузове. На каждое из своих внушительных плеч Анхель повесил по автомату, а в руки взял штурмовую винтовку. Запасные обоймы рассовал по карманам штанов и рубашки. Гус забрал два пистолета-пулемета «кольт» и отнес их к «хаммеру». Усевшись за руль, Гус тронул машину, обогнул грузовики и подъехал к ближайшему корпусу станции. Здесь Сетракян вылез из машины. Первым делом он услышал громкий звук работающих двигателей и понял, что станцию питают резервные дизельные генераторы. Система аварийной защиты работала в автоматическом режиме, не допуская отключения покинутого людьми реактора. Внутри первого же корпуса их встретили обращенные солдаты – вампиры в камуфляжной форме. Гус шагал впереди Сетракяна, хромающий Анхель замыкал их маленькую колонну. Этим строем они прошли сквозь толпу немертвых, без всяких изысков начиняя их тела свинцом. Вампиры только шатались под автоматным огнем, но не падали, пока очередь не перерезала им шейный отдел позвоночника. – Вы знаете, куда идти? – через плечо спросил Гус Сетракяна. – Нет, не знаю, – ответил профессор. Они прошли несколько контрольных пунктов безопасности, открывая на своем пути двери с самыми внушительными предупредительными знаками. Солдаты-вампиры больше им не встретились, зато на них то и дело наскакивали рабочие станции, обращенные в стригойских стражей и часовых. Чем большее сопротивление им оказывали, тем увереннее Сетракян шел вперед, зная, что приближается к главному щиту управления. Сетракян. Старик схватился за стену. Владыка. Он здесь… Насколько же мощнее звучал в мозгу Сетракяна голос Владыки по сравнению с голосами Патриархов. Словно бы крепкая рука ухватила его за мозговой ствол и принялась щелкать позвоночником, как кнутом. Анхель поддержал Сетракяна своей мясистой рукой и окликнул Гуса. – В чем дело? – спросил Гус, опасаясь, что у профессора начинается сердечный приступ. Значит, ни Гус, ни Анхель не слышали голоса. Владыка говорил только в голову Сетракяна. – Владыка, – выдохнул Сетракян. – Он здесь. Гус пришел в чрезвычайное возбуждение. Он посмотрел в одну сторону, в другую. – Здесь? Класс! Ну так давайте укокошим его! – Нет, ты не понимаешь. Ты еще не встречался с ним. Он не то что Патриархи. Эти автоматы для него игрушки. Он пустится в пляс между пулями, и ни одна не попадет в него. Гус вставил новый магазин в свой дымящийся «кольт». – Я и так зашел слишком далеко со всеми этими делами, – объявил он. – Меня уже ничто не пугает. – Понимаю. Но ты не победишь его таким образом. Здесь, в этом месте, – не победишь. И тем более оружием, предназначенным для убийства людей. – Сетракян поправил жилет и выпрямился. – Я знаю, чего он хочет.