КРО… КРО… КРОАТОН Парк Арлингтон, Джерси-Сити Десять тридцать вечера. Альфонсо Крим[14] битый час торчал в парке, выбирая стратегически важную точку. В таких случаях он был очень разборчив. Единственное, что ему не нравилось в выбранном месте, – это сенсорный фонарь, льющий сверху оранжевый свет. Впрочем, для таких дел у него имелся заместитель – «лейтенант» Роял, или просто Роял. Всего делов-то – взломать замок на коробке у основания столба, сорвать крышку, воткнуть монтировку. И проблема решена. Фонарь над головой помигал и погас. Крим одобрительно кивнул. Он отступил в тень. Его мускулистые руки, слишком большие, чтобы скрестить на груди, свисали по бокам. Торс широкий, почти квадратный. Главарь «Джерсийских сапфиров» был черным колумбийцем, сыном британца и колумбийки. «Джерсийским сапфирам» подчинялись все кварталы вокруг Арлингтонского парка. Если бы они захотели, то подчинили бы и парк, но дело не стоило того. По ночам парк превращался в криминальный рынок, и зачисткой его должны были заниматься полицейские и добропорядочные граждане, а вовсе не «сапфиры». По существу, Крим извлекал даже некоторую выгоду из того, что здесь, в самом центре Джерси-Сити, располагалась эта мертвая зона: она служила чем-то вроде общественного сортира, в который стекалось дерьмо со всех кварталов города. Каждый уличный угол своих владений Крим завоевал открытой грубой силой. Как танк «Шерман», он шел напролом и молотил противостоящие войска, пока те не сдавались. Всякий раз, завоевав новый угол, Крим праздновал победу тем, что ставил на очередной зуб серебряную коронку. У Крима была ослепительная и пугающая улыбка. Пальцы его тоже обросли всякой серебряной мишурой. Были у него, разумеется, и цепуры, но сегодня вечером Крим оставил свои побрякушки на хазе: цепи – первое, за что хватаются отчаявшиеся люди, когда до них доходит, что их собираются убить. Рядом с Кримом стоял Роял. Он был в меховой парке, поэтому просто-таки обливался потом. Спереди на его черную вязаную шапочку был нашит туз пик. – Он не сказал, что хочет встретиться один на один? – Сказал только, что хочет сделать ставку. – Ха! И какой план? – Чей план? Его? Ни малейшего понятия. Мой план? Вот мой план: сделать на его роже гребаный братский шрамчик. Своим толстым пальцем Крим изобразил бритву и чиркнул по лицу Рояла, словно бы нанося длинный глубокий разрез. – Ненавижу большинство мексиканцев, а этого – особенно. – Я вот думаю: почему в парке? Убийства в парке никогда не раскрывались, потому что никто не поднимал шум. Если ты настолько смел, чтобы зайти в парк с наступлением темноты, значит ты настолько же туп и твоей жизни конец. На всякий случай Крим покрыл кончики пальцев клеем «Крейзи глю», чтобы не оставлять отпечатков, и обработал плоскую рукоятку бритвы вазелином и хлорной известью – так же, как он поступил бы с рукояткой пистолета, чтобы не оставить ни следа ДНК. Подъехал длинный черный автомобиль. Не то чтобы лимузин, но все же пошикарнее, чем навороченный «кадиллак». Машина притормозила у бордюра. Тонированные стекла не опустились. Водитель остался внутри. Роял посмотрел на Крима. Крим посмотрел на Рояла. Задняя дверца распахнулась. Вылез пассажир – между прочим, в солнцезащитных очках. На нем были расстегнутая клетчатая рубашка, под которой виднелась белая майка, мешковатые штаны и новенькие черные сапоги. Он снял заломленную спереди шляпу, обнаружив под ней туго натянутую красную бандану, и швырнул головной убор на сиденье автомобиля. – Это что за мудила? – шепотом спросил Роял. «Мудила» пересек тротуар, вошел в парк сквозь пролом в ограждении и зашагал по плешивому газону. Его белоснежная майка ослепительно сияла – так часто светится белая ткань, собирая все что ни есть яркого в ночи. Крим не мог поверить в происходящее, пока этот тип не приблизился настолько, что его татуировка, идущая от одной ключицы к другой, стала видна во всей своей красе. SOY СОМО SOY. Я ТО, ЧТО Я ЕСТЬ. – Я что, должен ахнуть от восхищения? – спросил Крим. Гус – Гус Элисальде, главарь банды «Ла мугре»[15] из Испанского Гарлема – улыбнулся, но не сказал в ответ ни слова. Машина на холостом ходу стояла возле обочины. – И что? – сказал Крим. – Ты проделал весь этот путь, чтобы сказать мне, что выиграл в какой-то лотерее? – Типа того. Крим медленно обвел взглядом Гуса сверху донизу и снизу доверху, сделав вид, что разговор окончен. – По факту, я здесь затем, чтобы предложить тебе процент с выигрышного билета, – пояснил Гус. Крим злобно оскалился – он пытался понять, что за игру затеял мексиканец. – О чем ты вообще думал, братан? Взял и приехал на этой хреновине на мою территорию… – Все-то тебе поперек рыла, Крим, – усмехнулся Гус. – Потому и паришься здесь, в Джерси-Сити, веки вечные. – Ты разговариваешь с королем Джей-Си! Ну и кого ты привез в своей тачке? – Забавно, что тебе пришло в голову спросить. Гус оглянулся, коротко кивнул, и водительская дверца распахнулась. Вместо шофера в фуражке из машины вылез огромного роста мужчина в куртке с капюшоном. Его лицо полностью скрывала тень. Опустив голову, мужчина обогнул машину, встал возле правого переднего колеса и замер в ожидании. – Значит, ты угнал тачку из аэропорта и еще водилу прихватил, – усмехнулся Крим. – Крутой, как я погляжу. – Старые добрые времена в прошлом, Крим, – сказал Гус. – Я это понял, парень. Всему пришел гребаный конец. Борьба за территорию? Квартал за кварталом? Это говно устарело на две тысячи лет. Сейчас оно ничего не значит. Единственная борьба за территорию, которая имеет смысл, – все или ничего. Мы или они. – Они – это кто? – Ты наверняка знаешь: кое-что происходит. И не только на большом острове за рекой. – Большой остров? Это твои проблемы. – Посмотри вокруг, Крим. Посмотри на парк. Где твои торчки? Где обдолбанные шлюхи? Где вообще все? Здесь как в мертвецкой. Потому что первым делом они забирают ночной народ. Крим опять оскалился. Ему не нравилось, что Гус режет по живому. – Я знаю, что дела сейчас не очень. – Братан, скоро дел не останется вообще. На улицах появилась новая крутая наркота. Можешь проверить. Она называется, чтоб ее, кровь человеческая. И идет бесплатно, если кто распробовал. – Ясно, – сказал Роял. – Ты из этих, кто съехал на вампирах. Loco.[16] – Если хочешь, да. Они забрали мою madre и моего брата. Помните Криспина? Крим знал Криспина. Брат Гуса. Нарик. – Помню, – сказал он. – Ну вот, больше вы его в этом парке не увидите. Но я не держу зла, Крим. Нет, больше не держу. Настали новые времена. Я должен отбросить все личное. Потому как сейчас я собираю лучшую на свете бригаду охрененных головорезов, каких только могу сыскать. – Если ты приехал предложить сраный план по взятию банка или какое другое дерьмо, лишь бы погреть ручонки на этой каше, имей в виду, все это уже… – Мародерство – забава любителей. Поденщина. Я предлагаю реальную работу за реальные деньги, при реальной поддержке. Давай зови своих ребят, пусть тоже послушают. – Каких еще ребят? – Ох, Крим. Да тех, которым приказано убрать меня сегодня. Давай их сюда. Крим несколько секунд смотрел на Гуса пустыми, ничего не выражающими глазами, затем свистнул. Крим был первостатейный свистун. Серебряные коронки на зубах придавали звуку особую пронзительность. Из-за деревьев, руки в карманах, вышли три «сапфира». Гус выставил свои ладони, чтобы все видели – в них ничего нет. – Ладно, – сказал Крим. – Говори, мекс, только быстро. – Я буду говорить медленно, – отозвался Гус. – А ты внимательно слушай и мотай на ус. И он выложил им все. Все, что знал о борьбе за территорию между Патриархами и отколовшимся Владыкой. – Ты обкурился, – усмехнулся Крим. Но Гус увидел огонек в его глазах. Увидел, что фитиль возбуждения запалился. – Вот что я тебе предлагаю. Деньги. Больше денег, чем ты настрогаешь на наркоте за всю свою жизнь. Возможность убивать и калечить сколько душе угодно, и никакой тюряги. Я предлагаю тебе шанс – такой выпадает лишь раз в жизни – надрать до хрена задниц во всех пяти районах города. И если мы справимся с работой, все будем в шоколаде до конца дней. – А если мы не справимся с работой?