— Достаточно? Достаточно, чтобы успокоить Владыку. Эф вдруг понял. Понял так же ясно, какой видел теперь символику «Люмена». — Владыка помчится сюда, в этом можно не сомневаться. Мы должны бросить ему вызов. Напугать его. Он делает вид, что превыше всяких эмоций, но это не так — я видел, как он выходит из себя. Корни этого еще в библейских временах. Он мстительное существо. Это в нем не изменилось. Бесстрастно управляя своим царством, он полностью владеет ситуацией. Он действует эффективно, отстраненно, видит все. Но когда ему напрямую бросают вызов, он совершает ошибки. Действует под воздействием момента. Вспомните, как его обуяла жажда крови после осады Содома и Гоморры. Охваченный безумной манией убийства, он прикончил себе подобного, архангела. Потерял контроль над собой. — Ты хочешь, чтобы Владыка нашел Крима? — Мы хотим, чтобы Владыка знал: у нас есть атомная бомба и средства, чтобы ее взорвать. И что нам известно, где находится Черное урочище. Нужно спровоцировать его на импульсивные поступки. Теперь мы хозяева положения. Настала очередь Владыки впасть в отчаяние. Бояться. Теперь Гус подошел к Эфу. Он встал к нему вплотную, пытаясь прочесть Эфа, как тот читал «Люмен». Оценив стоящего перед ним человека, Гус взял небольшую упаковку дымовых шашек — часть нелетального оружия, не тронутого вампирами. — Значит, теперь мы должны беречь парня, который собирался вонзить нам нож в спину, — сказал он. — Я тебя не понимаю. И не понимаю вот этого… ничего этого… но в особенности того, как ты сумел прочесть книгу. Почему именно ты? Из всех нас. Ответ Эфа был честным и откровенным: — Я не знаю, Гус. Но я думаю, что узнаю позже, хотя бы отчасти. Августин никак не ждал такого бесхитростного ответа. Он по глазам Эфа видел: тот боится, но и принимает вероятные события. Он видел человека, смирившегося со своей судьбой, какой бы она ни была. Гус еще не был готов смириться, но был готов завершить их путь. — Думаю, мы все это узнаем, — сказал он. — И самое главное — Владыка, — подытожил Фет. Темное место Горло покоилось глубоко в земле под холодным Атлантическим океаном. Ил вокруг него почернел, и рядом с этим местом с тех пор ничто не росло и не жило. То же относилось и ко всем другим местам, где были захоронены останки Озриэля. Ангельская плоть не подвергалась тлению и не менялась, но кровь из нее просачивалась в землю и медленно выходила наружу. Кровь обладала собственной волей, каждая ниточка двигалась вверх слепо, инстинктивно, пробивалась сквозь почву, скрытая от солнца, искала хозяина. Именно так и родились кровяные черви. В их телах оставалась человеческая кровь, загрязнявшая их ткани, направлявшая к запаху потенциального хозяина. Но еще они несли в себе волю своей первоначальной плоти. Волю рук, крыльев, горла… Их тонкие тела извивались вслепую, преодолевая большие расстояния. Многие черви погибли, неплодоспособные посланники засохли в безжалостном пекле земной поверхности или остановились перед непреодолимыми геологическими препятствиями. Все они разбрелись от мест своего рождения, некоторые даже прилепились к ничего не подозревающим насекомым или животным. В конечном счете черви нашли хозяина — ввинтились в плоть, как добросовестные паразиты, зарылись поглубже. Поначалу патогенным червям требовались недели, чтобы вытеснить, похитить волю и ткани зараженной жертвы. Даже паразиты и вирусы учатся методом проб и ошибок, и они научились. К пятому человеческому хозяйскому телу Патриархи начали овладевать искусством выживания и вытеснения. Они распространяли сферу своего влияния через заражение и учились играть в эту игру по новым земным правилам. И стали настоящими мастерами своего дела. Младший из них, появившийся на свет последним, был Владыкой, горлом. Непредсказуемые глаголы Господа породили сушу и море, которые по Его воле вошли в соприкосновение и вздыбили землю, образовавшую место рождения Владыки. Прежде это был полуостров. А потом, сотни лет спустя, остров. Капиллярные черви, рожденные из горла, отдалились от места происхождения и проделали самый длинный путь, потому что нога человеческая еще не ступала на эту недавно образовавшуюся сушу. Бесполезно и мучительно было пытаться вскормить или покорить низшие жизненные формы — волка или медведя. Они не поддавались полному, неограниченному управлению, а их синапс был враждебен и краткосрочен. Все попытки этих вторжений закончились неудачей. Но урок, выученный одним паразитом, тут же передавался коллективному разуму. Вскоре их число сократилось до нескольких десятков (слепых, потерянных и слабых), унесенных далеко от места рождения. Под холодной осенней луной молодой ирокезский воин обосновался на ночевку на клочке земли в десятках километров от места захоронения горла. Индеец был онондага — хранитель огня, — и вот, пока он лежал на земле, один капиллярный червь завоевал его, проник ему в шею. Боль разбудила индейца, и он тут же схватился рукой за шею. Червь еще не ушел под кожу полностью, и индейцу удалось ухватить его за хвост. Он тащил изо всех сил, но тварь корчилась и изворачивалась, противясь его попыткам, и все-таки вывернулась из его пальцев и ушла под кожу в мышечную структуру шеи. Боль была невыносимой, словно от раскаленного железа; червь проник в его горло, грудь и наконец исчез под левой рукой, где вслепую обнаружил кровеносную систему. Когда паразит завладел телом, у индейца началась лихорадка, продолжавшаяся почти две недели и обезводившая тело хозяина. Но как только вытеснение завершилось, Владыка нашел себе убежище в темных пещерах и их прохладной, благодатной земле. Он обнаружил, что по непонятным причинам та почва, на которой он завоевал хозяйское тело, была ему наиболее приятна, а потому он, куда бы ни направлялся, стал брать с собой небольшой ком земли. К этому времени черви захватили почти все органы хозяйского тела, находили в нем питание и множились в потоке крови. Кожа натянулась и побледнела и теперь резко контрастировала с племенными татуировками и хищными глазами, прикрытыми третьим веком, ярко мерцающим в лунном свете. Несколько недель прошли без еды, но наконец как-то перед рассветом он увидел группу охотников-могавков. Способность Владыки управлять вместившим его сосудом была все еще ограниченна, но жажда компенсировала недостаток бойцовских навыков и точности. В следующий раз заражение прошло быстрее — множество червей переместились в каждую из жертв через его влажное жало. Даже если атака получалась неловкой и едва ли доводилась до конца, черви делали свое дело. Два охотника отважно сопротивлялись, их метательные топоры повредили тело одержимого воина-онондаги. Но в конечном счете, хотя труп нападавшего лежал на земле, медленно истекая кровью, тела двух индейцев были захвачены паразитами, и вскоре их стадо умножилось. Теперь Владыка был триедин. С годами он научился пользоваться обретенными навыками и тактикой таким образом, чтобы не нарушить свою тайну и остаться невидимым. Эту землю населяли свирепые воины, а прятаться он мог только в пещерах и ущельях, хорошо знакомых охотникам. Владыка редко передавал свою волю в новое тело, делал это только в тех случаях, когда комплекция или сила нового хозяина были крайне желательны. Шли годы, легенда о нем и его имя обретали все больше веса, а индейцы алгонкины называли его вендиго.[28] Он мучительно хотел связаться с Патриархами, которых чуял своим естеством и чей маяк звал его из-за океана. Но каждый раз в попытке пересечь водные потоки его человеческое тело, каким бы мощным оно ни было, отказывало ему, пораженное неким приступом. Было ли это как-то связано с местом расчленения? С воспоминанием о том, как рукава Иордана стали для него непреодолимой ловушкой? Или то была некая тайная алхимия, отпугивающее средство, начертанное на его лбу перстом Бога? Это и многие другие правила он вызубрил за долгое время своего существования. Он перемещался на запад и север в поисках пути на «другую землю», на континент, где процветали Патриархи. Он чувствовал их зов, и желание в нем становилось все сильнее, побуждая совершить мучительное путешествие с оконечности одного континента на оконечность другого. Владыка добрался до запретного океана в стылых землях крайнего северо-запада, где охотился на алеутов — обитателей холодного, забытого богом края. Это были узкоглазые краснокожие люди, для тепла носившие звериные шкуры. Владыка, входя в головы своих жертв, узнал, как добраться до большой земли по другую сторону моря в том месте, где берега почти соприкасаются, как протянутые друг к другу руки. Он обходил холодные берега в поисках этого места. В одну судьбоносную ночь Владыка увидел несколько примитивных рыболовных лодчонок около утеса, с них выгружали добычу — рыбу и тюленей. Он понял, что с помощью рыбаков он сможет пересечь море. Он научился с помощью людей пересекать небольшие водные пространства, так почему же не попробовать пересечь и большое? Владыка знал, как подчинить даже самую твердую душу, как навести на нее ужас. Он знал, как извлекать выгоду и жить за счет страха своих подданных. Он убьет половину из этих людей и объявит себя божеством, лесным гневом, стихией, наделенной силой, превышающей даже ту поразительную силу, которой он уже владел. Он подавит любое сопротивление и заполучит в союзники остальных, даровав им прощение или свою благосклонность… а потом переправится на другой берег. Лежа на земле, насыпанной на дно лодки, под тяжелыми шкурами, Владыка попытается пересечь море и воссоединиться с теми, кто ближе всего к нему по природе. Пикатинский арсенал Крим некоторое время прятался в другом здании, опасаясь этого всесильного громилу Квинлана. Посеребренные зубы Крима все еще болели от удара локтем, прикус перекосился. Он злился на себя — нечего было ему возвращаться в этот университетский гараж за оружием, нужно было смирить свою жадность. Но ему всегда хотелось большего — еще, еще, еще… Спустя какое-то время он услышал, как проехала машина, но не слишком быстро и шумно. Это больше походило на электрокар, подзаряжающийся от сети. Крим проследовал к единственному месту, которого прежде избегал, — к въезду в Пикатинский арсенал. Снова опустилась темнота, и он шел на пучок огней, мокрый и голодный, чувствуя, как сосет под ложечкой. Завернув за угол, он увидел снесенные ворота в том месте, где они ворвались на склад, и каких-то существ, сгрудившихся у здания проверки посетителей. Крим поднял руки и двинулся к ним. Наконец его заметили. Он объяснил, кто он, охранникам-людям, но его все равно заперли в туалете, хотя Криму хотелось только одного — поесть. Он несколько раз пнул дверь, но та оказалась на удивление прочной, и бандит понял, что туалеты использовались еще и как камеры для сомнительных посетителей. Он уселся на унитаз и стал ждать. Вдруг стены сотряс страшный удар, похожий на взрыв. Здание выдержало, а первой мыслью Крима было: эти кретины по пути назад на скорости влетели в выбоину и взорвали половину Джерси. Потом дверь открылась, и за ней Крим увидел Владыку в плаще. В руке он держал трость с набалдашником в виде волчьей головы. У его ног суетились два маленьких существа, слепые детеныши. Где они? Крим сидел на унитазе, ощущая странное спокойствие в присутствии короля кровососов. — Уехали. Отчалили совсем недавно. Насколько недавно? — Не знаю. На двух машинах. По меньшей мере на двух. В каком направлении? — Меня заперли в этом долбаном сортире — откуда мне знать? Этот вампир, что на их стороне, охотник, Квинлан, — вот говнюк. Помял мне челюсть. — Крим прикоснулся к своим перекошенным серебряным фиксам. — И потому будьте уж так добры — когда их поймаете, дайте ему и этому мексиканцу лишний раз по башке от моего имени. Книга у них? — Да, книга у них. И еще у них атомная бомба. И они знают, куда ехать. Какое-то Черное урочище или что-то в этом роде. Владыка стоял молча. Крим ждал. Даже «щупальца» обратили внимание на молчание повелителя. — Я сказал, что они направились в… Они называли место? Речевая манера Владыки изменилась. Он стал медленнее произносить слова. — Знаете, что бы мне помогло освежить память? — сказал бандит. — Немного жратвы. Я тут совсем ослаб от усталости… Владыка ворвался в кабинку, схватил Крима, поднял над полом. О да… Изо рта Владыки высунулось жало. Подкрепиться не помешает нам обоим. Крим почувствовал, как жало прикоснулось к его шее. Я тебя спросил, куда они поехали. — Я… я не знаю. Доктор, ваш дружок… он прочел книгу. Это все, что я знаю. Есть и другие способы обеспечить твою полную покорность. Крим почувствовал мягкий шлепок по шее, словно включился поршень, потом укол и тепло. Он взвизгнул, ожидая, что сейчас перекачают всю его кровь. Но Владыка только держал в шее свое жало и сжимал его плечи, и Крим ощущал давление своими лопатками, ключицами, словно вампир собирался раздавить его, как банку из-под пива. Ты знаешь местные дороги?