— Светлое время на исходе, — заметил Фет. — Когда наступит темнота, они заявятся сюда. Так или иначе, нужно сматываться. — Я не знаю, не знаю, что сказать вам, — воскликнул Эф, хватая книгу. — Нам конец, ты это хочешь сказать? — подсказал Гус. — И тебе ничего не удалось прочесть в книге? — спросила Нора. — Даже… Эф отрицательно покачал головой. — А видение? Ты говорил, что это место на острове. — На одном из множества островов. Только в Бронксе их больше двенадцати. На Манхэттене восемь или около того. С полдюжины на Стейтен-Айленде… Это похоже на место слияния реки и гигантского озера, — напрягал свой усталый мозг Эф. — Вот все, что я знаю. — Может, нам где-то здесь удастся найти военные карты, — сказала Нора. Гус рассмеялся: — Я просто охреневаю оттого, что соглашаюсь со всем этим, что доверяю этому шизанутому трусу и предателю. Ну почему вы не прикончили его и не избавили меня от этого издевательства? Эф отметил, что мистер Квинлан занят своим обычным делом: безмолвно стоит, сложив руки на груди, и терпеливо ждет, не случится ли что-нибудь. Эфу хотелось подойти к нему, сказать Рожденному, что он недостоин такой веры. Фет вмешался, прежде чем Эф успел произнести хоть слово. — Слушай, — сказал он, — после всего, через что мы прошли… через что мы идем… мне нечего сказать тебе такого, чего бы ты и сам не знал. Я просто хочу, чтобы ты на секунду вспомнил старика. Он умер ради той книги, которую ты держишь в руках. Пожертвовал собою, чтобы мы получили ее. Я не пытаюсь надавить на тебя. Напротив, я хочу снять с тебя всякое давление. Никакого давления, насколько я чувствую. Мы в конце пути. Больше у нас не осталось ничего. Только ты. Мы с тобой — и в радости и в беде. Я знаю, ты думаешь о своем мальчике. Я знаю, он не дает тебе покоя. Но ты вспомни на секунду о старике. Нырни на глубину. И если там что-то есть, ты его найдешь… Найдешь прямо сейчас. Эф попытался представить рядом профессора Сетракяна. В твидовом костюме, опирается на громадную трость с волчьей головой и серебряным клинком внутри. Ученый и истребитель вампиров. Эф открыл книгу. Он вспомнил тот единственный случай сразу после аукциона, когда Сетракян имел возможность пролистать эти страницы, прикоснуться к книге, которую он искал много десятилетий. Эф обратился к иллюстрации, которую им показывал Сетракян, двухстраничный разворот со сложной мандалой в серебряном, черном и красном цветах. На эту иллюстрацию, на прокладочную папиросную бумагу он наложил контуры крылатого архангела. Эф понял, что «Окцидо люмен» — это книга о вампирах, а не для вампиров. С серебряными накладками и посеребренным обрезом страниц, чтобы к ним не могли прикоснуться руки ненавистных стригоев. Столько сил было потрачено, чтобы сделать ее недоступной для вампиров. Эф вспомнил свое видение… как он нашел книгу на кровати за дверью… Был день… Он подошел к двери, открыл ее, вышел на парковку, посмотрел на бурлящие черные тучи, за которыми уже начинал гаснуть бледный солнечный свет. Двое последовали за ним в сумерки, а мистер Квинлан, Крим и Гус остались в дверях. Словно не замечая никого, Эф обратил взгляд на книгу в своих руках. Солнечный свет. Даже если вампиры могли как-то обойти серебряную защиту книги, они никогда бы не прочитали ее при солнечном свете, потому что лучи в ультрафиолетовом диапазоне убийственны для вируса. Он открыл манускрипт, обратил страницы к меркнущему солнцу, словно лицо, купающееся в уходящих теплых лучах. И тут текст ожил, подскочил над древними страницами. Эф открыл книгу на первой иллюстрации, и вплетенные в нее серебряные нити засверкали, изображение заиграло. Он побежал по тексту. За словами появлялись другие, словно написанные невидимыми чернилами. Водяные знаки меняли саму природу иллюстраций, на монотонных вроде бы страницах сплошного текста появлялись подробно проработанные рисунки. Новый слой чернил реагировал на ультрафиолет… Под мандалой на развороте при солнечном свете оказалось изображение архангела, сделанное умелой рукой и блестевшее серебром на выцветшей странице. Латинский текст не переводился волшебным образом, как в его видении, но его смысл становился ясен. Наиболее понятной оказалась диаграмма, которая в дневном свете проявилась как знак биологической опасности с точками внутри цветка, расположенными как точки на карте. На другой странице высветилось несколько букв, образовав странное, но знакомое слово: AHSŲDAGŲ-WAH. Эф быстро читал, откровения усваивались его мозгом через глаза. Бледный солнечный свет к концу стал увядать быстрее, а с ним и тайный смысл книги. А столько еще оставалось прочесть и узнать. Но Эф уже знал достаточно. Руки его дрожали. «Люмен» открыл ему путь. * * * Эф прошел внутрь мимо Фета и Норы. Он не чувствовал ни облегчения, ни радостного опьянения, он все еще вибрировал, как камертон. Эф посмотрел на мистера Квинлана, и тот все прочел на его лице. Конечно же. Солнечный свет. Остальные поняли: что-то произошло. Все, кроме Гуса, который по-прежнему смотрел на Эфа скептически. — Ну? — спросила Нора. — Теперь я готов, — ответил Эф. — Готов к чему? — спросил Фет. — Ехать? Эф посмотрел на Нору: — Мне нужна карта. Нора побежала по кабинетам. Послышался стук открываемых и задвигаемых ящиков. Эф будто отходил от электрошока. — Все дело в солнечном свете, — объяснил он. — «Люмен» нужно читать при естественном свете. Страницы словно раскрылись. Я видел все… или увидел бы все, если бы не зашло солнце. Первоначально индейцы назвали это место «Выжженная земля». Но у них слово «выжженный» означает и «черный». Oscura. Темный. — Чернобыль, неудавшаяся попытка… имитация, — сказал Фет. — Это успокоило Патриархов, потому что Чернобыль означает «черная земля». И я видел одну бригаду из «Стоунхарта» — они вели раскопки у геологически активной зоны неподалеку от Рейкьявика. Эта зона известна как Черный бассейн. — Но в книге нет координат, — откликнулась из коридора Нора. — Потому что это место находилось под водой, — пояснил Эф. — В то время, когда были захоронены останки Озриэля, это место находилось под водой. Владыка появился лишь сотни лет спустя. Самый молодой. Последний. Раздался торжествующий крик, и Нора вбежала с пачкой больших топографических карт северо-востока США. С приложением в виде дорожного атласа в целлофановом переплете. Эф нашел карту штата Нью-Йорк. В верхней ее части была и южная окраина канадской провинции Онтарио. — Озеро Онтарио. Вот здесь, на востоке. — В устье реки Святого Лаврентия к востоку от Волчьего острова находилась группа крохотных безымянных островов с общим названием Тысяча островов. — Это здесь. На одном из них. Неподалеку от нью-йоркского берега. — Место захоронения? — спросил Фет. — Я не знаю, как это называется сейчас. Первоначальное индейское название этого острова было Ahsųdagų-wah. В приближенном переводе с языка онондага — «Темное место». Или «Черное место». Фет взял атлас дорог из рук Эфа, открыл на странице с Нью-Джерси. — И как мы найдем этот остров? — Его очертания похожи на знак биологической опасности, что-то вроде цветка с тремя лепестками. Фет быстро проложил маршрут из Нью-Джерси в Пенсильванию, а оттуда на север штата Нью-Йорк. Он вырвал эти страницы. — Федеральная скоростная трасса номер восемьдесят, на запад до федеральной восемьдесят первой северного направления. Мы выйдем прямо к реке Святого Лаврентия. — Расстояние? — спросила Нора. — Около четырехсот пятидесяти километров. Пять-шесть часов — и мы там. — Ну, это если все время ехать, — заметила Нора. — Но что-то мне подсказывает, что все будет не так просто. — Он постарается вычислить, куда мы направляемся, и попытается нам помешать, — согласился Фет. — Нам нужно ехать. У нас практически нет преимущества во времени. — Нора посмотрела на Рожденного. — Вы можете погрузить бомбу в… Когда ее голос смолк на полуслове, все в тревоге повернулись к ней. Мистер Квинлан стоял рядом с бомбой, уже без брезента, а Крим исчез. Гус побежал к двери. — Какого?.. — Он вернулся к Рожденному. — Вы его отпустили? Я его втянул в это дело, я же собирался его прикончить. Он нам больше не нужен. В то же время он может быть полезен. Гус уставился на него: — Как, интересно? Этот мерзавец не заслуживает жизни. — А что, если его поймают? — спросила Нора. — Он слишком много знает. Он знает достаточно. Можете мне поверить.