«Это расплата». Голос ворвался в голову Эфа громом ужаса. Он почувствовал, как теряет контроль над телом. Перед глазами помутилось. «Твоя жена у меня. Скоро у меня будет и твой сын». Голову Эфа распирало изнутри, она грозила взорваться от отвращения и злости. Голова превратилась в воздушный шарик, в который закачивают и закачивают газ, проверяя, когда же он все-таки лопнет. Эф уперся одной ногой в пол. Пошатываясь, Гудвезер поднялся перед огромным демоном. «Я возьму у тебя все и не оставлю ничего. Таков мой закон». С быстротой молнии Владыка протянул руку. Эф практически ничего не почувствовал, как пациент стоматолога после анестезии не чувствует сверлящего зуб бура. Что-то коснулось его затылка, а в следующее мгновение его ноги оторвались от пола. Он махал руками и брыкался. Владыка, ладонью обхватив затылок Эфа, как баскетбольный мяч, поднял его к потолку. С такого расстояния Эф мог разглядеть кровяных червей, сперматозоидами извивавшихся под кожей Владыки. «Я – затенение и затмение». Владыка поднес Эфа ко рту, будто спелый плод инжира. Рот напоминал черную пещеру, прямую дорогу в ад. Все тело Эфа дергалось, он терял рассудок. Эф ощущал длинный средний палец, коготь которого вдавливался в кожу. Владыка задрал голову жертвы, чтобы открыть шею. «Я пью людскую кровь». Что-то чавкнуло, рот Владыки раскрылся шире. Челюсть уходила вниз, язык поднимался, из-под него показалось отвратительное жало. Эф заорал во всю мочь, поднес руки к шее, пытаясь защитить наиболее уязвимое место. А потом что-то… не крик Эфа… что-то заставило Владыку чуть повернуть голову. Черные дыры ноздрей раскрылись шире, демон словно принюхивался. Ониксовые глаза вернулись к Гудвезеру и уставились на него, как две мертвые, черные сферы. Владыка смотрел так… словно Эф посмел обмануть его. «Так ты не один». В этот момент, поднимаясь через две ступеньки по лестнице в доме Эфа, Сетракян внезапно схватился за перила и привалился плечом к стене. Голову пронзила ослепляющая боль, будто лопнул сосуд, и голос, мерзкий, злорадный, пренебрежительный, грохнул, как бомба в переполненном симфоническом зале: «СЕТРАКЯН». Фет остановился, оглянулся, но Сетракян махнул ему рукой: мол, не задерживайся. – Он здесь, – только и смог прошептать старик. Глаза Норы потемнели. Высокие ботинки Фета загромыхали по лестнице. Нора помогала Сетракяну, тянула его за Фетом к двери в квартиру. Фет сшиб на пол первого же, кого увидел за дверью, подкатом, как на футбольном поле. Вскочил, приготовился к продолжению схватки. Вампир не улыбался, но его рот расползался, как при улыбке. Ему не терпелось вонзить жало в шею Фета. А тот увидел гиганта. Владыку, держащего в руке Эфа. Чудовищного, жуткого. Завораживающего. Ближайший вампир, подскочив к Фету, отбросил его в кухню, к двери холодильника. Нора ворвалась в квартиру и включила ультрафиолетовую лампу за мгновение до того, как Боливар прыгнул на нее. Вампир зашипел и попятился. Нора увидела Владыку, подпирающего затылком потолок. Увидела Эфа, которого Владыка держал за голову. – Эф! Сетракян вошел следом, с обнаженным мечом. Глянув на Владыку, на мгновение замер. Великан, демон. Наконец-то он перед ним после стольких лет. Старик взмахнул серебряным мечом. Нора наступала с другой стороны, оттесняя Боливара к стене. Владыка попал в ловушку. Он допустил серьезную ошибку, устроив засаду на Эфа в столь ограниченном пространстве. Сердце Сетракяна гулко билось, когда он выставил перед собой меч и бросился на демона. Гудение, наполнявшее квартиру, многократно усилилось. Словно что-то взорвалось в голове Сетракяна. И в головах Норы, Эфа, Фета. Волна боли заставила старика лишь на мгновение отпрянуть… но этого хватило. Ему почудилось, что улыбка черной змеей скользнула по лицу Владыки. Гигантский вампир швырнул Эфа через комнату – тот ударился о стену и сполз на пол. А потом Владыка длиннющей рукой схватил Боливара за плечо и метнулся с ним к панорамному окну, выходящему на Уорт-стрит. Удар потряс здание, и демон исчез в дожде осколков. Сетракян, выйдя из ступора, метнулся к оконному проему. Тремя этажами ниже осколки стекла еще только падали на тротуар, поблескивая в свете уличных фонарей, а Владыка, со сверхъестественной скоростью перескочив улицу, поднимался по стене дома. С Боливаром на плече, он взобрался на крышу и растворился в ночи. Плечи Сетракяна поникли, он не мог сжиться с мыслью, что Владыка был здесь, в этой самой комнате, а теперь исчез. Сердце рвалось из груди, билось так сильно, что грозило проломить грудную клетку. – Эй… помогите! Он повернулся и увидел, что Фет, лежа на полу, пытается столкнуть с себя вампира, а Нора светит лампой в лицо твари. Охваченный яростью, Сетракян метнулся к ним, поднимая серебряный меч. Фет увидел приближающегося старика, и глаза его округлились. – Нет, подождите… Сетракян нанес удар – меч разрубил шею вампира в нескольких сантиметрах от пальцев Фета. Пинком старик скинул обезглавленное тело с груди крысолова, прежде чем белая кровь попала тому на кожу. Нора подбежала к Эфу, лежавшему на полу. Поцарапанная до крови щека, расширенные от ужаса зрачки… но не обращен. Сетракян вытащил зеркало и глянул в лицо Гудвезера – отражение не исказилось. Нора поднесла лампу к его шее – никакого надреза. Она помогла Эфу сесть. Он поморщился от боли, когда Нора коснулась раненой правой руки. Нора погладила его по подбородку под царапиной. Она хотела обнять Эфа, но боялась причинить ему боль. – Что случилось? – спросила она. – У него Келли, – ответил Эф. Келтон-стрит, Вудсайд Эф переехал через мост в Куинс. По пути он набрал на телефоне Джима номер мобильника Келли. Никаких гудков. Сразу переход на голосовую почту. «Привет, это Келли. Сейчас я не могу ответить, но…» Эф набрал номер Зака. Несколько гудков, и снова голосовая почта. В визге тормозов он, обогнув угол, выскочил на Келтон-стрит, резко затормозил у дома Келли. Он перепрыгнул через низкий заборчик между лужайкой и тротуаром, взбежал на крыльцо и принялся колотить в дверь, нажимать кнопку звонка. Его ключи остались дома. Гудвезер разбежался и с разгона ударил поврежденным плечом в дверь. Не обращая внимания на боль, бросился на нее снова. После третьего удара дверь распахнулась; по инерции Эфа понесло вперед, он споткнулся, упал, поднялся и ринулся на второй этаж. Гудвезер остановился у двери в комнату Зака. Он открыл дверь. Комната была пуста. Невероятно пуста. Эф вернулся вниз, увидел сумку, приготовленную Келли на случай чрезвычайных обстоятельств, еще одну сумку и чемоданы, собранные, но незакрытые. Келли так и не уехала из города. «Господи, – подумал он. – Это правда». Фет, Нора и Сетракян поднялись на крыльцо в тот самый момент, когда кто-то набросился на Эфа сзади и повалил на пол. Эф сопротивлялся, подхлестываемый впрыснутым в кровь адреналином. Извернувшись, он перекатился на спину, пытаясь свалить с себя нападавшего. Мэтт Сейлс. Эф видел его мертвые глаза, чувствовал идущий от тела жар. Тварь, которая недавно была Мэттом, зарычала. Эф ухватил рукой его подбородок, едва обращенный вампир начал открывать рот. Он нажимал что есть силы, удерживая жало во рту. Мэтт напрягся и замотал головой, пытаясь высвободиться. Эф увидел Сетракяна, вытаскивающего меч. – НЕТ! – крикнул он и в ярости скинул с себя Мэтта. Вампир вновь зарычал, откатился в сторону и встал на четвереньки, наблюдая за поднимающимся с пола Эфом. Рот его как-то странно шевелился, тварь только привыкала к новым мышцам, язык поднимался к нёбу, чтобы не мешать жалу. Гудвезер огляделся в поисках оружия, увидел теннисную ракетку на полу у стенного шкафа, схватил обмотанную изолентой ручку обеими руками, замахнулся и шагнул к Мэтту. Все свои чувства к нему – мужчине, который вошел в дом его жены и лег в ее постель… который хотел стать отцом его сыну… который пытался во всем заменить его, – Гудвезер вложил в удар титановым ободом по челюсти, чтобы разнести и ее, и тот ужас, что скрывался во рту. Новообращенных вампиров отличала плохая координация движений, и Эфу пришлось нанести семь или восемь увесистых ударов, вышибая зубы, дробя кости, прежде чем Мэтт рухнул на колени. Внезапно он рванулся вперед, ухватил Эфа за лодыжки и сбил с ног. Возможно, злость, направленная именно против Эфа, все еще кипела в Мэтте. Он поднялся, скаля оставшиеся зубы, но Гудвезер пнул Мэтта в лицо, а потом ударом в грудь отбросил от себя. Отступив за перегородку на кухню, Эф увидел тесак, подвешенный за лезвие на магнитной полоске. Ярость не бывает слепой. Ярость всегда целенаправленна. У Эфа возникло ощущение, что он смотрит в телескоп, только не с той стороны. Сначала он видел только тесак, потом – только Мэтта. Мэтт ринулся на него, но Эф свободной рукой прижал его к стене, схватил за волосы и дернул назад, чтобы подставить под удар вампирскую шею. Рот Мэтта открылся, жало высунулось, чтобы вонзиться в Эфа. Горло Мэтта раздулось, и Эф пустил в ход тесак. Он бил со всей силы, нанося удар за ударом. Лезвие пробивало шею и втыкалось острием в стену, Эф выдергивал его и снова вгонял в шею. Он перерубил позвоночник, в ранах пузырилась белая жижа. Тело Мэтта обмякло, руки повисли. Но Эф не останавливался, пока голова Мэтта не осталась у него в руке. Тело мешком повалилось на пол. Вот тогда Гудвезер угомонился. Увидел – пусть и не полностью осознав, – что держит в руке голову, а отросток с жалом вывалился через отрубленную шею и продолжал подрагивать. Увидел, что Нора и остальные наблюдают за ним, стоя у открытой двери. Увидел стену, забрызганную белой жижей, которая медленно стекала вниз. Присмотрелся к голове.