«Держись!» говорит она. За что? За боль? жар? панику? Темнота манит. Я хочу избавиться от боли жара паники. «Держись! Ради родителей». Мама. Папа. Они хотят, чтобы я жила. Я открываю глаза. Сквозь темноту светят звезды. Не тронутые дымом и болью. Я тянусь к звездам. Сирены. Топот. Крики. Издалека тонкие лучи привязывают меня к земле. Руки на моей спине. Меня поднимают. Нет. Нет. Нет. Не забирайте свет. Оставьте меня здесь. Звезды смогут удержать меня в целости. Глава 11 Наш план прост: я напрошусь на маленькую, незаметную роль в весеннем мюзикле – дерева или иного прославленного сценического реквизита, а Пайпер выяснит, позволит ли ей тренер подавать игрокам воду или делать что-нибудь еще, доступное человеку в инвалидном кресле. Ничего особенного, но Кора так расчувствовалась, словно я выиграла «Оскар», а Пайпер поедет на Олимпийские игры. – Просто не верится, – говорит она сквозь слезы, когда воскресным вечером я сообщаю ей, что останусь в школе еще по меньшей мере на неделю. – Это чудо какое-то. – Чудес не бывает, – возражаю я, кладя в сумку учебник по математике. – Это все Пайпер. * * * В пятницу, как только звенит последний звонок с уроков, школа «Перекресток» из обычного учебного заведения превращается в мир клубов и кружков. По пути на театральное прослушивание я оставляю Пайпер у раздевалок, дожидаться тренера. Я протискиваю ее кресло через толпу одетых в форму спортсменов, пьющих протеиновые коктейли и брызгающих освежителем воздуха на защитную экипировку, хотя ничто не сможет перебить подростковый пот. – Ни пуха ни пера! – кричит Пайпер, перекрывая гам. Босые девушка и парень направляются к театральному залу, держась за руки и перепрыгивая через валяющиеся на полу пробные полосы «Глашатая Перекрестка».