— Девушка… пожалуйста… я заплачу… — Молчать! Снимай обувь! — Зачем? — Затем же, зачем ты это проделывал со своими несчастными жертвами! — Но я… — Обувь! Шапку! Эх, жалко, что ты уже в наручниках, это мешает нам снять дубленку. После этого Яна связала мужчину припасенной в чемодане веревкой, свободный конец которой примотала к креслу в салоне автомобиля. Затем она села на место водителя, хлопнула дверцей и медленно тронулась в путь. Мужчина в носках и без шапки, привязанный веревкой, побежал за машиной. Он пытался что-то кричать Яне и махал руками, но она не обращала на него внимания. Она выехала на пригорок и увидела внизу небольшую деревеньку с темными окнами. Еще бы! Было три часа ночи. Яна решила, что в крайней избе и живут те люди, которые оказали первую помощь ее близким. Она лихо припустила с горки, позабыв о пойманном преступнике. Он не успевал шевелить коротенькими ножками, упал и покатился за своей машиной, глотая снег и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Яна остановила машину у крайнего дома и забарабанила в ворота. Где-то вдалеке раздался лай собаки. Дверь в избу открылась, и на пороге появилась женская фигура. — Кого принесло? Ночь на дворе! — Откройте, пожалуйста… тут человеку плохо. — Не может быть! Тихон!!! — закричала женщина, перекрывая лай собак. — Тихон, просыпайся, опять началось! Нам надо переезжать! Вскоре к женщине присоединился мужчина с заспанным лицом. — Что случилось?! Что ты кричишь на всю деревню? Кто там? — Да свои, — отозвалась Яна, — человек замерз, откройте! — Человек разут, раздет? — уточнила женщина, пихая Тихона локтем. — Да. — У него разбита голова? — Нет, но он хотел разбить мою голову. Дорогие хозяева, привет вам от Карла и Ричарда, которых вы вернули, можно сказать, в строй. — Ой, Тихон, открывай скорее дверь, это — свои, — согласилась женщина. Ворота открылись, и выскочившие из дома люди заключили гостью в объятия. — Голову даю на отсечение, что это и есть Яна Цветкова, к которой мужчины готовы были ползти по снегу босиком, стоило только ей их позвать! — всплеснула руками Надежда. — Да, это я! Там к машине привязан бандит, киньте его куда-нибудь в сарай. Надо вызвать милицию, я поймала опасного преступника. Именно он промышлял тем, что грабил приезжих людей. Именно он покалечил Карла и Ричарда. — Мерзавец, — сплюнул Тихон, — заходите, гостья дорогая, это надо отметить. Сон семейства был нарушен. Пленника уложили в сенях, а сами собрались за большим столом, куда Надежда метнула из холодильника скромную еду. Яна наконец-то открыла свои чемоданы и вывалила на стол всякую снедь, начиная от банок с красной икрой и шпрот и заканчивая французским коньяком десятилетней выдержки. — Я приехала завершить последнее дело в родном городе, — сказала Яна, — а именно от лица моих близких и теперь уже ваших хороших знакомых мужчин отблагодарить вас за гостеприимство и помощь. Еще я привезла деньги. — Яна, не надо! Мы же помогали не корысти ради, — замахала руками Надежда. — Я понимаю, но отблагодарить все равно хочу от чистого сердца… Вы потеряли много одежды, раздавая ее направо и налево, — осталась непреклонна Яна, выкладывая перед хозяевами избы на стол кругленькую сумму. — Этого очень много, — округлил глаза Тихон. — Вы должны получить компенсацию за моральный ущерб. — Это за два-то рваных тулупа? Да на такие деньги мы можем корову купить! — Вот и купите! Наливай, Тихон! — Все-таки что за женщина! — восхищалась Надежда. — Двоих здоровенных мужиков этот бандюга завалил, а его самого скрутила женщина! Яна зарделась. Дочка Лида с интересом исподлобья разглядывала ночную гостью, пытаясь запомнить, как она накрашена и как она выглядит, так как мужчины, которые ехали к этой женщине, ей явно понравились. Они просидели за столом за угощением и разговорами до утра, затем, вспомнив про грабителя, вызвали милицию. Яна словно экскурсовод провела милицию в сени, где они обнаружили вконец замерзшую, скрюченную фигуру в наручниках. Он даже обрадовался появлению милиционеров, до того бедный натерпелся за ночь от этой «подсадной утки». Яна в красках расписала все свои действия, добавив, что в милиции должны лежать как минимум два заявления о нападении и краже от ее друзей. — Разберемся… — почесал затылок младший лейтенант. — Я предполагаю, что там будет не два заявления. Мы давно этого мерзавца ищем. — В его машине лежит окровавленный молоток как доказательство его преступной деятельности, — добавила Яна. — Сережа, забери улику, — скомандовал начальник. — Ну и вам, дамочка, придется проехать с нами в отделение, чтобы запротоколировать показания. — С удовольствием! Заодно до города меня подвезете. А то я не знала, как буду выбираться отсюда, — согласилась Яна. Она распрощалась с радушными хозяевами, и в милицейском «бобике» все вместе поехали в город. Задержанный мужчина зло смотрел на светившуюся положительными эмоциями Яну. — Черт тебя прислал мне в попутчики, — произнес сквозь зубы бандит. — Еще чего! Это не черт меня послал, а я сама решила отомстить за своих друзей, — фыркнула она. — Нашел способ легкой наживы! Даже мои кровью и потом заработанные деньги хотел украсть, — продолжала Яна, войдя в роль девушки легкого поведения, тяжким трудом зарабатывающей себе на жизнь. Эпилог Ричард уже давно отправил свою машину, сломавшуюся при въезде в город, и Янину, брошенную у театра и с течением времени превратившуюся в сугроб, с эвакуаторами в Москву. Снег больше не сыпал с неба, в воздухе чувствовалось дыхание весны. — Будет ранняя весна в этом году, — сказала Люся Цветкова, стараясь выглядеть непринужденной и веселой, когда Яна с Ричардом и Карлом заехали к ней в театр, чтобы попрощаться. — Мы уезжаем, Люся, — сказала дочь, — мы решили ехать до Москвы рейсовым автобусом. Опасность миновала, теперь в вашем театре дела пойдут снова тихо и мирно. — Тихо и мирно… — словно эхо повторила Людмила Цветкова. — Я должна извиниться перед тобой, дочка. Мы бы все пострадали, если бы ты вовремя не вычислила убийцу. Такое безумие не могло прийти никому в голову! Я, оказывается, не разбираюсь в людях. — Да, конечно, такое могло прийти только в голову с моим больным воображением, то есть в мою, — усмехнулась Яна, — так что рано тебе еще мама переходить на роли пеньков. Ты — молодец! Ты — ведущая артистка театра и будешь еще долго работать и работать. А эта мошенница Алевтина успела заморочить голову не одной тебе. — Спасибо, — прослезилась Люся, — мне так неудобно за то, что я превозносила Алевтину, считая ее совершенством, а она оказалась авантюристкой и убийцей. Ведь я привязалась к ней, как к своей дочери, а свою родную дочь не слушала и обижала. — Прекрати, мама! Я совсем не в обиде на тебя. У тебя необычный характер, и я к нему за столько лет успела приспособиться. — До свидания, мальчики. — Люся перевела взгляд на спутников дочери. — Карл… была рада с вами познакомиться. Подумать только, я хотела, чтобы вы влюбились в Алевтину и увезли «бедную девочку» в Европу! — Не надо больше об этом, Люся. — Яна обняла мать за худые плечи. Карл галантно поцеловал руку Люсе Цветковой. Ричард поцеловал маму Яны, свою тещу, в щеку. Троица направилась к ждущему их такси. Люся догнала Ричарда и, взяв его за рукав, прошептала: — И ты смиришься с этим? — С чем?! — То, что этот князь ходит с Яной? Он очень хороший малый, и это-то и страшно. Ой, боюсь я, Дик, что увезет он Яну с собой. — Я буду бороться за нее, Людмила. Я очень люблю вашу дочь, но именно поэтому и соглашусь с любым ее решением. Уже у рейсового автобуса, следующего в Москву, Яну и ее спутников догнала легковая машина иностранного производства. Из нее выскочили взбудораженная Диана и Арнольд в криво застегнутой дубленке. — Ну, вы даете! Решили улизнуть, не попрощавшись, — закричал Арнольд Иванович. — Нам Люся Цветкова сообщила о вашем отъезде. Диана подбежала к Яне и, уткнувшись ей в плечо, зарыдала. — Здравствуйте, приехали! Диана, перестань. Ты что? Никто не умер, все живы и здоровы! — Благодаря тебе все живы… Я тебе стольким обязана! Яна скривилась в недовольной гримасе. — Я не хочу, чтобы мне кто-то был чем-либо обязан. Успокойся, Диана, я освобождаю тебя от всяких обязательств. Живи и радуйся жизни, тем более, как я вижу, тебе есть с кем радоваться, — подмигнула ей Яна. — Я позабочусь о ней, — полуобнял Диану за талию Арнольд Иванович, — мы будем жить вместе, Диана и ее девочки очаровали мою бабушку. Бедная моя разгульная молодость, дома четыре женщины, и все будут меня учить жизни. — Смотри, Диана, тебе еще тот типчик достался, за ним глаз да глаз нужен, — предостерегла подругу Яна.