Дверная ручка со скрипом поворачивается. Дверь открывается совершенно бесшумно. О ее движении он догадывается только по легкому ветерку. — Здесь сплошные канцелярские принадлежности, — комментирует Газ и делает пару шагов вперед. До Игги доносится скрип следующей двери: — Спортивное оборудование. — Что-нибудь приличное? — Ничего себе, но только все большое — незаметно не унесешь. — Возьми на заметку. В другой раз придем с рюкзаками. — Не учи ученого. И тут Игги выбросил руку Газзи на плечо — стой! Приложил палец к губам и прислушался. Шаги. — Кто-то идет, — почти беззвучно выдохнул он. Газ хватает его за рукав, и они быстро проходят несколько метров вперед. Юркнув за какую-то открытую дверь, осторожно ее за собой прикрывают. — Где мы? — шепчет Иг. — Похоже на какое-то хранилище документов. Игги след в след движется за Газманом, ощущая по обе стороны какие-то высокие предметы. Дойдя до дальней от двери стены, Газ садится на корточки: — Пригнись-ка, на всякий случай. У тебя голова из-за шкафов вылезает. Игги пригибается, и тут они слышат, что где-то совсем рядом разговаривают двое. — Но что вы хотите, чтобы я сделала, мистер Пруит, — женский голос звучит взволнованно и расстроенно. — Я хочу, чтобы вы сделали все возможное, чтобы эти файлы потерялись, — гремит директор. — Уничтожить мы их не можем, но и отыскать их тоже не представляется возможным. Я что, неясно выражаюсь, или это вы совсем отупели?! — Нет, но… — Никаких но! — отрезал директор. — Я уверен, что такая простая задача даже вам, мисс Кокс, вполне по силам. Положите файлы туда, куда вы найдете нужным, но где никто другой даже и смотреть не подумает. Еще раз повторить, или уже дошло? Игги потряс головой. Какая все-таки мерзкая скотина, этот директор. Давно пора его кому-нибудь проучить. — Поняла, поняла, все будет исполнено, — слышит он и думает: «Такой голос бывает только у проигравших». — Вот и приступайте. Игги слышит скрежет каблуков мистера Пруита. Видно, он развернулся и, постукивая палкой, двинулся прочь, а мисс Кокс завздыхала прямо под их с Газом дверью. Потом дверь отворилась, слегка зажужжала над головой лампа дневного света, и Игги почувствовал, как напрягся рядом с ним Газ. Загремел открывающийся металлический ящик. Зашелестели бумаги, и ящик с треском закрылся. «Ну, уходи же скорей», — молится про себя Иг. Но шаги только приближаются. «Немедленно повернись и выйди», — если бы он только мог воздействовать на людей, как Ангел. Рядом с ним застыл Газзи — не шевелится и почти не дышит. Господи, если их найдут, мало им не покажется. Щелчок выключателя, удаляющиеся шаги, и дверь закрывается снова. Газ наконец выдохнул. — Чуть не попались, — прошептал он пересохшим ртом. — Делаем ноги! Мальчишки уже почти добрались до лестницы, когда наверху снова скрипнула дверь. Они замерли и прислушались. А в следующий момент снова зазвучали голоса в другом конце подвала. Они окружены. — Черт! Ловушка! — паникует Газ. — У тебя эта штучка с собой? — Да, но Макс… — Нас сейчас засекут, — перебил его Игги. — Давай, доставай нашу хреновину. 64 — Ну ты даешь! Жуть какая-то, — говорю я Надж. Мы с ней сидим в школьной библиотеке, и она, даже до него не дотрагиваясь, извлекает из компьютера нужную информацию. Нам и помощь мистера Лазара не понадобилась. Перво-наперво, мы вошли в блог Клыка — он каждый день добавляет туда комментарии. Что с нами ни случится, на все у него готова «заметка дня». А теперь он еще и рисунки добавлять стал. Потом Надж поискала новые упоминания о Тер Борчте и о детях, пропавших в те годы, когда мы родились. Точного месяца ни один из нас не знает, но в годе своего рождения мы все абсолютно уверены. — Так, я думаю, что четырнадцать лет назад — самый вероятный год что-нибудь обнаружить. Вас тогда трое родилось. — Надж с головой влезла в компьютер. — На этот год и посмотрим. Правда, конечно, может случиться, что кто-то родился в конце одного года, а кто-то в начале следующего. — Она скользит вниз по списку интернетских ссылок. — Но в целом, мне кажется… — Ваши изыскания какое имеют отношение к школьным занятиям? — Этот холодный, пропитанный ненавистью голос может принадлежать только одному директору. — Мы смотрим газетные статьи, — не моргнув глазом, отвечает Надж. — Задание по гражданскому праву. Вот это смекалка! Такое на ходу придумать! Врет и не краснеет! — Значит, по гражданскому праву, — мистер Пруит обнажил зубы в зловещем оскале. — И к какой же теме, в какой части программы? Это уже слишком! Без подготовки импровизация на эту тему не получится. В библиотеке повисает мертвая пауза. Мистер Пруит и я смотрим друг на друга с удивлением, его клочкастые брови напряженно сходятся на переносице, и… Школу сотрясает пожарная сирена. С минуту все остолбенело стоят как вкопанные. Но тут с потолка раздается громкое шипение, и безотказно сработавшая противопожарная поливалка включает над нами ледяной душ. — Что? Что все это значит?! — орет не своим голосом директор. Если это он меня спрашивает, то я ему все равно не скажу, что, на мой взгляд, это значит, что Игги и Газман только что скакнули на самую верхнюю строчку в моем списке первостатейных неприятностей. Народ с воплями проталкивается к дверям. Мистер Лазара сложил ладони рупором и кричит: — Дети, постройтесь. Соблюдайте очередность! А мистер Пруит рванул к выходу, кося учеников палкой. Его главная задача — выйти сухим из воды. Отряхивая по-собачьи мокрую курчавую голову, Надж весело смеется: — Никогда не думала, что в школе будет такая развлекуха! 65 — У меня есть все основания исключить вас всех сию же минуту! — вопит мистер Пруит. С интересом за ним наблюдаю и прикидываю, хватит его сейчас инфаркт или нет. Судя по налившейся кровью физиономии и вздувшейся на лбу вене, можно предположить, что 60–65 % в пользу инфаркта. Мы все шестеро, насквозь мокрые, стоим у него в кабинете. Не прошло и полчаса с тех пор как от школы отъехала последняя пожарная машина, а Пруит уже всех нас вместе призвал к себе на судилище. Мы устали, нам холодно. И если чего и хочется, так это поскорее убраться восвояси. Но не-е-ет! Сначала надо перетерпеть директорскую экзекуцию. Насладиться отрадным его сердцу процессом стирания нас в порошок. По сравнению с нападением ирейзеров, его вопли — детские игрушки. Но противно ужасно. И день, считай, испорчен. — Надо было давно от вас избавиться! Сразу после вонючей бомбы! Но я, дурак, по доброте душевной пожалел вас, дал вам шанс исправиться. А вы… вы… вы грязные крысы из уличной клоаки. Вот это новость! Мы уже были и злодеями, и негодяями, и пробирочным отродьем. А вот крысы из клоаки — это что-то новенькое. Мистер Пруит остановился перевести дыхание, и я воспользовалась моментом: — Мои братья к вонючей бомбе никакого отношения не имеют. Вы их вину никогда не доказали. И теперь ваши обвинения снова абсолютно безосновательны. Исключительно не по-американски. Так в нашей свободной демократической стране не делают. Я думала, его сейчас кондрашка хватит. Но не хватила. Он даже на ногах устоял. Устоял и наклонился к Газзи. Хвать его за руку. Сжал, поднял и трясет газзиной рукой в воздухе как сумасшедший. Сердце у меня упало — руки у Газмана черны от пороха, впитавшегося в кожу при взрыве бомбы. — А еще чем докажете? — Хоть это и веский довод, но меня уже не унять. Директор вот-вот лопнет от ярости. Но в этот момент секретарша вводит в кабинет Анну.