— Расступись! — кричит у меня над головой Газман. Опешив, глянула вверх и вижу: Газ сложил крылья, сгруппировался и с диким воем на сумасшедшей скорости летит вниз, головой в пруд. Я только моргнуть успела, а он уже обдал нас фонтаном брызг и поднял настоящее цунами. Скоро его белая голова снова подпрыгивает на воде. Газ исчез. Осталась только его улыбка, от уха до уха. — Ты видела? Ты видела! Это просто вообще. Щас еще один заход надо сделать! — Давай, давай. Только не ушибись. — И меня не убей! — вопит вслед выходящему из воды Газману Надж. — Смотреть надо, куда летишь. Ты чуть на меня не грохнулся! — Извини, — покорно соглашается Газ. Я рада, что ни Газа, ни Надж не подкосил рассказ о наших ночных поисках в Вашингтоне. Мы с Клыком рассказали им и о пиццерии, и о наркоманской трущобе. Что поделаешь, наши розыски зашли в очередной тупик. Напечатав очередное ключевое слово компьютерного поиска, заслоняю экран от солнца, чтобы можно было читать. Ты, поди, дорогой читатель, думаешь, что я вытащила счастливый билет, что сижу себе в шезлонге на берегу частного прудика, лэптоп у Анны позаимствовала, Wi-fi в моем распоряжении, лимонад со льдом под рукой. Я, может, даже и соглашусь с тобой. Жизнь моя — копейка, но в целом я не жалуюсь. Результаты поиска выскочили на экран. За последние четыре месяца в Вашингтоне пропали десять детей. Не замешаны ли тут белохалатники? Не они ли стащили детей для своих экспериментов? А что с семьями теперь происходит, даже представить себе невозможно! Может быть, так когда-то пропали и мы? Интересно, а наши родители нас искали, сбившись с ног и потеряв голову с горя? Искали? Хм-м-м… На этот вопрос ответ мне, к несчастью, неизвестен. Ангел вынырнула из воды и позвала: — Макс! Я видела, как десять минут назад она нырнула. Я хоть и знаю про ее способность дышать, как рыба, но мне стоит неимоверных усилий сидеть спокойно, а не ринуться вслед за ней в воду. — Что, моя хорошая? — Отгадай, какой самый лучший способ поймать рыбу? — Наверно, смотря какая рыба? — Нет, ты точно скажи. — Сдаюсь, откуда мне знать — я не рыбак. — Если кто-нибудь ее тебе бросит, — Ангел смеется, я вздыхаю, а рядом со мной Тотал хихикает: — Хорошая шутка. Закатив глаза, готовлюсь рассказать Газману, что я думаю про его фокусы. Но Газман взлетел футов на пятьдесят в высоту — чем выше взлетишь, тем круче получится плюх. Так что Газмана рядом нет. Тотал как ни в чем не бывало протрусил мимо, вынюхивая кроликов, а я вопросительно смотрю на Ангела. — Ангел? — Да? — она — сама голубоглазая невинность, а я чувствую себя полной идиоткой. Попробуй, дорогой читатель, сам спросить у кого-нибудь, разговаривает ли его собака. — А что, Тотал умеет… разговаривать? — Ага, умеет, — отвечает она мне между делом, выжимая воду из волос. Не верю своим ушам. Уставилась на Ангела и на всякий случай еще раз переспрашиваю: — Тотал разговаривает, и ты до сих пор мне об этом не сказала. — Понимаешь… — она убедилась, что Тотал отошел довольно далеко, и доверительно понижает голос. — Ты не говори ему, он не очень-то смышленый. Умного слова от него не дождешься. Почему-то ее объяснение ничего мне не объясняет. Челюсть у меня продолжает отвисать, и рот приходится закрыть рукой, а то в него начинают залетать мухи. Ущипнув себя, поворачиваюсь посмотреть на собачку, мирно прогуливающуюся в Анниной клумбе. — Тотал, поди скорей сюда, — подзываю я его к себе. Высунув розовый язык, он радостно бежит на зов. — Тотал, ты умеешь говорить? Он брякнулся на траву и перекатился на спину, задрав лапы вверх. — Да, а что? Ни хрена себе! Со всяческими мутантами я уже свыклась, но говорящая собака — это даже для меня чересчур. — А что ж ты раньше не сказал? — Я же не врал. Меня не спрашивали, я и молчал. — Он почесался задней лапой и закончил: — По правде сказать, я до сих пор не привык к этой вашей концепции летающих людей. 32 В ту ночь я лежала без сна в «своей» постели, глядя, как лунный свет отбрасывает тени на «мои» стены, когда «моя» дверь тихонько отворилась. — Макс, — шепот Ангела едва уловим в тишине. — Макс, мне не спится. Можно, я пойду полетаю? Я посмотрела на часы. Уже полночь. В доме мертвая тишина. Только чьи-то мягкие шаги почти беззвучно шлепают по коридору. В дверь просовывается голова Газмана: — Макс, мне не спится. — Ладно. Так и быть. Бегите одевайтесь. А то мы и впрямь забудем, что значит ночное небо. Дело кончилось тем, что вся наша шестерка — а точнее, включая Тотала, семерка — отправилась на ночную прогулку. — Мне очень нравится с вами летать, — говорит он, запрыгивая на руки к Игги. — Только смотрите, не уроните меня. И мы полетели. Как это было здорово! Ни огней! Ни самолетов! И кажется, никаких ирейзеров. Воздух прохладный, градусов 15, прозрачный, как будто чистый кислород льется в легкие. Выписываем огромные круги, поймав потоки ветра, катаемся на воздушной волне, парим как в невесомости. В такие вот минуты я чувствую себя спокойной и почти нормальной. Как будто я часть большого мира, как будто я живу с этим миром в неразрывном единстве. Ты и есть часть этого мира, Макс. Ты часть всего, и все — часть тебя, — говорит мой Голос. — Все, и хорошее, и плохое, должно существовать в единстве. И чем больше ты этому сопротивляешься, тем труднее и больнее тебе приходится. Отдайся потоку жизни, такой, как она есть. И ты обретешь величайшую гармонию. Опять завел свою волынку. Ни к селу ни к городу мне твои проповеди. Не сопротивляйся потоку жизни. Слейся с ним, Макс. Поскольку я не имею ни малейшего понятия, о чем это он талдычит, я решаю отдаться потоку ветра и здесь и сейчас полетать вволю. И тут Надж отчаянно кричит: — Смотрите, летучие мыши! 33 Она едва показала, куда смотреть, и я сразу увидела их. Сотни, нет, тысячи трепещущих крыльями летучих мышей. Странные маленькие силуэты на фоне лилового ночного неба. У нас новая компания. С ястребами мы уже летали, а с летучими мышами еще не приходилось. — Вы знаете, они млекопитающие. Они больше похожи на нас, чем на птиц. Хотя мы насекомыми не питаемся. — У меня уши болят, — жалуется Тотал. — Это их звукоулавливатели, — объясняет ему Игги. — А теперь помолчи, дай мне сосредоточиться. Тотал вздохнул и притих. Надж, Ангел и я, соединив наши правые крылья, пошли кружить колесом, но Газзи разбил наш хоровод, хлопнув Надж по спине.