К счастью, чтобы добраться до знакомой двери, мне не нужно было выходить на улицу. Я остервенело стучала, пока на пороге комнаты не возник Бастиан, уже готовый ко сну. – Я уж думал, ты послушаешься и не придешь, – улыбнулся он. Потом нахмурился. Должно быть, у меня был тот еще видок. – Давай! – продолжала истошно орать Изабелла. – Ты, помнится, любила зрителей! – Я не дотяну до утра, – хныкнула я. – Я не могу больше ее слушать. – Как жаль, что придется… Мы слушали тебя много лет, Таара. Послушай и ты нас! – Что случилось? – спросил Бастиан. – Ты сбежала с собрания, ничего не сказала, убежала в комнату, что с тобой? – Принцессы. Свита Таары… – НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ ТАК, СЛОВНО ТЫ ДРУГАЯ! – рявкнула Изабелла. – ТВОЯ СВИТА! ТВОЯ, ТВАРЬ! – Они вернулись? Я покачала головой, закрыла уши руками и поняла, что не могу больше стоять. Если бы Бастиан не поддержал, я бы рухнула на пол, но он успел сделать шаг ко мне, а я успела вцепиться в него, вложив остаток сил. – Идем. Надо поспать. – До утра. Да. Кейман обещал что-то с ними сделать… – Не надейся! – Изабелла фыркнула. – Не думаешь же ты, что я так просто сдамся? У него нет власти над призраками. Хотя, конечно, Крост будет делать вид. Ему ведь не нужно, чтобы ты поехала крышей. Тебя еще можно использовать. Потом, правда, скорее всего, пойдешь в расход. Ты нужна ему так же, как своей мамочке – до тех пор, пока можешь приносить пользу. Я уже даже не вслушивалась в слова, сам голос – интонация, тембр, громкость – вызывал приступы ужасной головной боли. Она становилась чуть легче, если я сидела, не двигаясь, сжав виски, но сознание то и дело отключалось. А потом я приходила в себя – и задыхалась от усталости. Очень смутно, через пелену этой эмоциональной мешанины, я почувствовала, как меня кладут на постель. – Надо же, какая забота! – ехидно протянула принцесса. – А дракоша знает, как лихо ты умеешь их разделывать? Я застонала и вжалась в стену, это была уже инстинктивная попытка спрятаться от вездесущей Изабеллы. Где-то наверху угрожающе затрещали разряды тока. Я не смогла справиться и с усталостью, и с эмоциями, и с магией. – Делл. Надо успокоиться. Надо поспать. – Я не могу. Не знаю, что делать. Вокруг постели вспыхнуло пламя. Красное, огненной завесой вставшее на пути Изабеллы. Теперь ее голос почти не слышался, лишь отдельные, будто принесенные эхом слова. Я удивленно подняла голову. – Призраки не любят огонь и воду. Она не решится зайти за огонь. Нам он не причинял никакого вреда, а вот Изабеллу скрывал за пляшущими языками. Я поняла, что меня все еще трясет. Страх прочно поселился в сердце: казалось, в любую секунду полный ненависти голос снова ворвется в голову. – Не плачь. С этим мы тоже справимся. Уже столько пережили. – Я никогда не грубила клиентам. Никогда не ссорилась с другими девочками на работе. Сутками сидела у постели мамы и надеялась, что она выздоровеет. Откуда это все во мне? Откуда такая жестокость? Почему я столько натворила? Оно ведь сидит где-то внутри. Не Акорион создавал себе свиту из мертвых девушек. Не он проклинал их семьи. Не он издевался над их родными, когда было скучно. Он только показывал дорогу, но шла-то по ней я. – Не ты. Ты давно расплатилась по всем ее счетам. Принцессы просто обезумели, быть призраком непросто. Вспомни то время, когда им был я. – И ты мечтал отомстить Оллису. А они хотят отомстить мне. – Да, но Оллис не умирал. Не рос в неведении о своем прошлом. Твоя прошлая жизнь натворила много дел, но она мертва. Ее за них убили, а ты уже многих спасла. – Если бы меня оставили на Земле, никого и не пришлось бы спасать. Акорион бы не вернулся, жил бы, навечно запертый там. Яспера бы была с Кростом, школа бы работала, Сайлер правил, никого бы не убили. – А я? – Ты бы не оказался на волосок от смерти. Не смотрел, как приговаривают к казни сестру. Не получил шрам во всю грудь и не потерял бы дело всей жизни. Всем было бы лучше, оставь меня Кейман на Земле. – Я согласен все это потерпеть. Я улыбнулась и нечеловеческим усилием подавила желание посмотреть туда, где маячил едва различимый силуэт Изабеллы. – Мне страшно, Бастиан. Я не понимаю, что будет дальше. И… я потеряла твой подарок. Это признание добило окончательно: я разревелась. Откуда-то издалека доносился голос Изабеллы. А может, это так играло со мной подсознание, вызывая в памяти все ее слова. – Наплюй на него. Подарю что-нибудь еще. Делли… скажи, это сорочка из коллекции Найтингрин, да? – Ага. Она подарила мне целую охапку после того вечера. – Можно я ее сниму? Бастиан спрашивал явно для вида, уже осторожно спуская бретельки и заодно касаясь покрытой мурашками кожи. И следом, сантиметр за сантиметром открывая плечи, грудь и живот, повторял движение ткани короткими поцелуями. – Не надо… – не слишком убедительно пробормотала я. – Они же здесь… Попытку отстраниться безжалостно пресекли, сжав оба моих запястья над головой. – Вот и пусть завидуют, курицы, – припечатал Бастиан. И дальше я решила не сопротивляться. На это все равно не хватило бы сил. * * * Как прекрасно просыпаться, не чувствуя себя разбитой! После того, как тебя стеной пламени закрыли от всего мира, искупали в нежности и не отпустили до самого утра. Когда прошла дислексия, мне казалось, что я забыла, каково это: чувствовать постоянное напряжение и дикую усталость, но стоило вернуться Изабелле и другим принцессам, забытое быстро вернуло утраченные позиции. И я снова радовалась тому, что удалось поспать. И еще тому, что спала, обняв Бастиана, как – однажды я видела в интернете такую картинку – коала обнимает эвкалипт. Всеми четырьмя лапами вцепившись в бедное дерево. А оно… то есть он – Бастиан – совсем не был против. И еще закрывал мне ухо рукой, не давая Изабелле мешать своими воплями. Она, впрочем, быстро выдохлась без зрителей, но он все равно не пускал в наш крошечный мирок звуки. Именно поэтому я не сразу поняла, что в комнате кто-то есть, и несколько минут с выражением абсолютной влюбленности перебирала светлые пряди спящего Бастиана. Клянусь, более тупое выражение лица я вряд ли делала даже на парах Ясперы. – Мило. Но пора вставать, – прокомментировал Крост. От неожиданности я подскочила и едва не заехала Бастиану коленом в самое чувствительное место. Он спал куда крепче меня, поэтому заворочался, что-то пробормотал – и дыхание снова выровнялось. – Ди Файр, подъем! Скоро пара! – Мне ко второй, – дежурно отмазался тот. – Да уж ты хотя бы к третьей встань. Тебя уже ждут огневики в аудитории. – А где здесь аудитория? – Вот вместе с Ясперой поищи, она уже достала меня с утра. Шторм, ты идешь со мной. Каникулы кончились, бал прошел, пора продолжать учиться. – Что, прямо в пижаме? – Да. Прямо в пижаме. – Без завтрака? – Ты его проспала. За спиной Кроста замаячила Изабелла, и я едва не застонала вслух. Только нежелание доставлять злобной принцессе удовольствие удержало. – Ну что я могу сказать? – нарочито зевнула она. – На троечку. Честно сказать, когда ты уснула, мне даже стало его жалко. Слушай, спроси, он хотя бы кончил? Или его не привлекают бревна? – Что она говорит? – Бастиан заметил мое выражение лица. – Интересуется, как тебе ночь. – Передай, что я польщен ее вниманием, но аплодировать было совершенно необязательно. Утро было таким прекрасным. И за считаные секунды превратилось в… это. Как будто я снова оказалась на первом курсе, когда Бастиан был призраком, где-то рядом бродил Оллис, Акорион слал жуткие письма, а Кейман старательно скрывал правду обо мне. – Я совершенно серьезно, друзья мои. Пора вставать. Тебе – работать, а тебе – учиться. Завтраки и прочие мероприятия – после. Я бы с удовольствием повалялась в теплой постельке, но удовольствие, Изабелла и Крост – вещи, мягко говоря, несовместимые. Пришлось в ритме пожарных умываться, одеваться в принесенную Кейманом спортивную форму (во мне шевельнулась интрига: куда это мы пойдем учиться в таком виде?) и мечтать о чашечке кофе под комментарии Изабеллы.