– А если она не хочет? – Что значит «хочет – не хочет»?! – возмутился Соловей. – Кто её спрашивает?! Тем более обмаралась уже… – Ну, знаешь, – поморщилась Маргарита. – Это вы тут по старинке всё живете. В нашем мире девушек принято спрашивать, вообще-то. Соловей недоверчиво покосился, фыркнул. – А чего ещё в вашем мире принято? Мужикам замуж выходить? Маргарита с трудом сдержалась. Соловей всё равно не поверит. А если и поверит, начнёт долго ругаться. Ввязываться в дурацкий спор ей не хотелось. – Ты ведь знаешь вроде Марью, да? Как думаешь, что она решит с Ликой? Соловей скривился. – Если бы я знал Марью, не сидел бы сейчас здесь. – Чего так? – удивилась Маргарита. Соловей помолчал, поболтал флягу. – Вот скажи мне, Кошкина, что со мной не так? – В смысле? – Вроде нормальный мужик. Не старый ещё, не кривой, не косой. Деньги есть, авторитет есть. В определённых кругах, но всё же… Ну вот ты бы… Скажи честно: если бы захотел, уломал бы тебя на разок? Маргарита посмотрела с сомнением. – Ну, если бы напилась… Ты просто не в моём вкусе, а так… чего бы нет… Чего ты паришься-то? – Двадцать лет, а?! Сколько всего я для неё сделал! Выполнил всё, что просила. Чёрт, да я ей жизнь спас! Могла хотя бы из благодарности… Так нет. До сих пор посылает. – Ты про Марью, что ли? – оживилась Маргарита. – И давно ты к ней клинья подбиваешь? – Двадцать лет! – мрачно сказал Соловей. – Ничего её не берёт! – Ух и ни фига себе! – поразилась Маргарита. – Да за двадцать лет даже я бы, наверное, растаяла. На разок, как ты говоришь. – Ну вот. Вот, даже ты. А она ведь обещала. У нас с ней договор. И я свою часть выполнил. – А чего она говорит-то? – заинтересовалась Маргарита. – Да… – Соловей нехотя махнул рукой. – Ничего не говорит. Хочешь, приходи, говорит. Но лучше до свадьбы подождать. – Твоя ж маракуйя ж! – поразилась Маргарита. – Так вы чего… вы женитесь, что ли, с Марьей? – Ага! – саркастично хмыкнул Соловей. – С ней как ляжешь, так и встанешь. И со свадьбой так же. – Погоди, погоди, – Маргарита затрясла головой. – Так она тебя чего – динамит, что ли? А с фига ли, если обещала? – Вот и я о том! Нет, так-то она не отказывается. Просто Ивана сначала хочет женить, а потом уж… – Динамит! – решительно заявила Маргарита. – Гнилые отмазки какие-то. Не ожидала от неё. – Да, и я тоже, – процедил Соловей. – Так вот ты чего тут околачиваешься, – сообразила Маргарита. – А я думаю: с фига ли?! Все разъехались, один ты тут бродишь. А ты, оказывается, обещанного ждёшь. – Видимо, не дождусь, – мрачно усмехнулся Соловей. – Чё-то ты не похож на такого типа, – с сомнением посмотрела Маргарита. – Какого? – Нытика. Неудачника. Как-то ты на меня другое впечатление производил. Соловей покачался взад-вперёд, помолчал. – Ты права! – решил он наконец, поднимаясь. – Хватит мне тут болтаться как говно в проруби. Или она выполнит свою часть, или я… – Чего? – испугалась Маргарита. Как-то вот не хотелось бы спровоцировать здесь ещё одну драму. – Сваливаю, на хрен! – закончил Соловей. – А! – облегчённо выдохнула Маргарита. – Ну да. Чего же ещё? Ну давай, удачи. Фляжку оставь! – крикнула она вдогонку. Соловей на ходу обернулся, бросил баклажку и направился к Северной башне. – То-то же! – довольно буркнула Маргарита, поймав флягу. – Заявишься с перегаром, ещё и в рыло получишь. Так-то хоть шанс есть. А мне можно, мне ни к кому сейчас не надо. Она окончательно передумала идти на кухню и двинулась к себе в комнату. Хватит с неё на сегодня. Две встречи устроила, план перевыполнен. Можно и отдохнуть теперь. Соловей подходил к двери с волнением, какого не испытывал уже много лет. Либо сейчас всё получится, либо всё провалится. Второго шанса у него не будет. Ни он себе этого не позволит, ни она. Но и ждать больше нет смысла. Если даже Кошкина понимает это… Он постучал в массивную дубовую дверь, торопливо осмотрел себя, отряхнул штаны, поправил ремень, рубашку. Дверь приоткрылась, показалось заспанное лицо Наташи. – Чего вам? – прошептала она. – Царица у себя? – Да. – Наташа придерживала шаль на груди. – Почивают. – Пойди подними. Скажи, кто пришёл. – Спит она, – настаивала Наташа. – Устала за день, отдохнуть ей надо. Утром приходите. – Так, это не твоё, на хрен, дело, когда мне приходить, – разозлился Соловей. – Твоё дело – доложить. И не бойся, не спит она ещё. – Почему? – подозрительно спросила Наташа. – Иди уже, – вышел из себя Соловей. – Или я сам пройду. Угроза подействовала. Наташа прикрыла дверь и торопливо отошла в другой конец комнаты. Соловей слышал, как она тихонько стучится, что-то спрашивает. Потом так же торопливо возвращается. – Заходите! – пригласила она, распахнув дверь. Соловей шагнул, стараясь побороть опять нахлынувшее волнение. Дверь в спальню Марьи была приоткрыта, в щель падал слабый свет свечи. – Проходите! – Наташа кивнула на дверь, всем своим видом выражая неодобрение. На деревянных ногах Соловей прошёл в спальню, осторожно прикрыл дверь за спиной. Марья лежала в чёрной шёлковой сорочке на высоких подушках. На одеяле в ногах растянулся Баюн. В серебряном подсвечнике на столике горела одинокая свеча, рядом лежала перевёрнутая страницами вниз книга. Это Соловью не понравилось. Неужели ему и сегодня не повезёт и Марья вернётся к своей книжке, опять прогнав его? Она смотрела спокойно и устало и даже немного улыбалась понимающей улыбкой. Слишком уж понимающей. У него пересохло в горле, он позабыл всё, что собирался сказать. Только сейчас до него дошло, что впервые с той встречи в Ближней Роще он видит обнажённые плечи Марьи. – Ну что молчишь? – она провела рукой по волосам, заправила прядь за ухо. Соловей кашлянул, прочистил горло. – Да. Надо поговорить. – А может, не надо? – Надо. Ты только этого, – он кивнул на кота, – прогони. Марья усмехнулась. Царапая одеяло, кошак забрался ей к самому уху и зашептал. – Знаю, знаю, Баюн, – кивала она, смеясь. – Я знаю, чего он хочет, не переживай.