Они свернули в вощаный ряд. Покупатели толпились у прилавков с фасованным и нефасованным воском, отколупывали кусочки, жевали, пробуя качество. – Да ладно, выберемся же когда-нибудь, – оптимистично заявила Маргарита. – Бессмертный теперь с нами, неужто не придумает ничего?! Они проходили по рядам ещё часа два. Никита застрял на коневом торге, осматривая лошадей, пригнанных из Мераяны и Рогатого Калача. В основном здесь были невзрачные и работящие крестьянские лошадёнки, но было и несколько породистых скакунов. Никита с большим трудом удержался, чтобы не выложить одиннадцать золотых рублей за каракового двухлетнего жеребца, пригнанного из Боргейских степей. Он ходил возле него минут пять, восхищённо оглядывая и оглаживая по крупу, а конь пятился и всхрапывал, периодически пытаясь куснуть. – Красавец, а? Ну красавец же! – И чё ты с ним будешь делать? – скептически поинтересовалась Маргарита. – Куда поставишь, чем кормить будешь? Это ж геморрой, Никит! – Да знаю я, – с сожалением протянул он. – Сам себя накручиваю. Знаю, что не куплю. Никита ещё несколько раз оборачивался, пока они шли с коневого торга. – Не хуже, чем у царевича. На таком скакать – не то что на волке. – И куда ты скакать собрался? – спросила Маргарита. – Хороший вопрос, – пробормотал Никита. – Что с нами дальше будет? – Ну, пока Костика не вытащат, мы, видимо, тут остаёмся. А там видно будет. Чего ты переживаешь? Никто нас не гонит, кормят, поят, гулять пускают. Деньги дают. Слушай, я в своём Волхове так никогда не жила. Чтоб на полном обеспечении и никаких забот. – Никаких?! – Ну не придирайся. Ты понял, о чём я. – Понял, понял. Боюсь только, что ненадолго эта твоя лафа. – Само собой. Но пока хотя бы не грузи меня. Дай покайфовать. Они зашли в ювелирный ряд, и теперь уже Никите пришлось оттаскивать напарницу от прилавков. – Да я не себе, Лике, – убеждала Маргарита, не спуская горящего взгляда с бриллиантового кольца. – Надо же её порадовать каким-нибудь гостинцем. – Топай, топай, – подталкивал её Никита в спину, – нечего тут залипать. Мало колец у царевны? А тебе вообще нельзя, посеешь в первый же день. Никита был прав, украшения и Маргарита были несовместимы друг с другом. Она моментально теряла или ломала всё, что надевала, – кольца, браслеты, часы, цепочки. Никита шутил, что обручальное кольцо ей придётся вживлять под кожу, чтобы не потерять. Ему всё-таки удалось вытащить подругу из ювелирных рядов, после чего они ещё час проторчали в отделе мехов и кож. Здесь без потерь уйти не удалось. Маргарита прикупила себе новый ремень для джинсов и небольшой изящный кошелёк из красной кожи под этот же ремень. – Надо же мне где-то мелочь держать, – оправдывалась она. – Не буду же я всё время этот мешок таскать с собой. – А карманы на что? – возражал Никита. – Пойдём уже, пока ещё чего-нибудь не прикупила. Они пообедали в трактире «У Макара». Маргарита самодовольно шмякнула мешок с серебром на стол и заявила, что угощает. Никита едва не рассмеялся. Заказали щи на кислой капусте. Суточные щи с рулькой оказались жирными и сытными, второе заказывать уже не стали. Попили горячего чаю со сладкими пирогами и двинули дальше. Несмотря на желание Никиты посмотреть город, они только с Торга ушли лишь под вечер. Обошли оружейный конец, где уговаривали друг друга не соблазняться кинжалами и ножами, побывали в детском ряду с ассортиментом игрушек, не уступающим какому-нибудь провинциальному супермаркету. Заметив на прилавке одного тряпичного разрисованного домовёнка, Маргарита полезла в карман и вынула положенные семь копеек. – Лике! – пояснила она. – Прикольная игрушка, ничего такого. Смотри, какой симпатичный. Никита хмыкнул. Домовёнок и впрямь выглядел мило, но, блин, для детей же! – Небось, ещё и имя дадите? – Обязательно! – пообещала Маргарита. – Только игрушка для Лики, ей и придумывать. К дворцу возвращались, изрядно промёрзнув, уже в густых сумерках. На караульных постах зажигали факелы; пару раз их останавливали, спрашивали, кто, куда и зачем. Всё-таки меры безопасности в городе усилились, отметила про себя Маргарита. Порядок восстановился, но поддерживался теперь большими усилиями, чем ещё осенью. На Дворцовую площадь тоже попали не сразу. Старшой конного караула подозрительно всматривался в лица, слепя факелом, пока кто-то из отряда не признал Кошкину. – Пропускай! – велел старшой, узнав, что перед ним подружка царевны с гонцом Бессмертного. – Извиняйте, но в ночь охрану усиливаем. Мало ли… – Всё в порядке, – кивнул Никита. Прокол с Алабугой дорого стоил дворцовой страже, и этого они долго не забудут. – Идём, что ли. Он повернулся к Маргарите и тут услышал с улицы хриплый оклик: – Эй, молодец! Никита мгновенно повернулся, сразу поняв, что это ему. Он узнал голос. Маргарита, старшой, всадники тоже повернули головы, всматриваясь в медленно приближавшуюся фигуру с посохом. В пляшущем свете факелов разглядели старуху, древнюю и страшную как смерть, закутанную в какое-то тряпьё и с рваным серым платком на редких седых волосах. – Это ещё кто такая? – пробормотал старшой, осаживая попятившегося коня. – Ядвига! – тихо сказал Никита. – Кто? – живо повернулась к нему Маргарита. Никита мотнул головой. Не было ни времени, ни желания объяснять. Ведьма с Горелого озера уже подходила под свет факелов. – Ты обещал мне! – прохрипела она, блестя воспалёнными глазами и цепляясь скрюченными красными пальцами за посох. – Ты обещал. Отведи меня к Бессмертному. – Ты её знаешь? – Маргарита бегала взглядом с Никиты на Ядвигу. – Кто это? – Как ты меня нашла? – спросил Никита, опять отмахнувшись от Кошкиной. – Я второй день здесь, – Ядвига покачнулась от усталости, ещё крепче вцепившись в посох. – Меня не пускают во дворец. А он там, я знаю. Никита нахмурился. Надо было что-то делать, Ядвига отсюда не уйдёт. Не бросать же её помирать здесь. Судя по всему, она несколько дней уже ничего не ела и, наверное, даже не спала. – Кто эта старуха? – потерял терпение старшой. – А ну, иди отсюда! Он замахнулся плетью. Никита поднял руку, останавливая. – Она со мной, старшой, – он встал перед Ядвигой, прикрывая её от верховых караульных. – Она к Бессмертному. Он её ждёт. Мы пройдём? – К Бессмертному? – старшой свесился с седла, наклонился, подозрительно всматриваясь в старуху. – Что-то непохоже, чтобы его превосходительство ждал эту нищебродку. Да от неё навозом несёт. Никита понимал, что препираться тут можно долго и безрезультатно. Он повернулся к Маргарите. – Так, дуй во дворец и найди Бессмертного. Скажи, что пришла Ядвига. – Ядвига? – Да. Скажи, что она своё дело сделала и теперь его очередь. Он ей должен. – Что должен? – Неважно. Просто найди и передай, что я сказал. А то мы тут до утра проторчим. Маргарита кивнула, прошмыгнула мимо всадников на площадь и побежала к дворцу. Минут через десять, посчитал Никита, Бессмертный должен подойти сюда. Вот тогда-то и начнётся самое интересное. – Как ты узнала, что он здесь? – Никита повернулся к Ядвиге. Та трудно сглотнула. – Слухами земля полнится. Все уже знают. Старшой мялся, переводил взгляд с Никиты на Ядвигу. – Точно, говоришь, Бессмертный её ждёт? – Да, старшой, ждёт. И ты бы не гонял зря туда-сюда брата царицы, а пропустил бы нас. Ну посмотри на неё – ну что она может сделать?! На ногах еле стоит. Гвардеец ещё колебался. – Под твою ответственность? – Под мою, – согласился Никита. – Ладно, валите, – разрешил старшой. Всадники расступились, давая проход. Поддерживая Ядвигу под локоть, Никита провёл её на площадь. Шли медленно и молча. Старуха едва передвигала ноги, но не спускала горящего неистового взгляда с дворца. В глазах у неё плясали огоньки дворцовых окон. Никита тоже молчал. Он боялся представить, что сейчас будет, если Бессмертный не сдержит обещание. А если сдержит? И как он его сдержит – вот ведь что главное!