– Ну заходит каждый день. Проверяет так, иногда. – А она ещё не знает? Не сказала, кто там у тебя – мальчик или девочка? – А что? – Лика повернулась со слабой заинтересованностью. – Нет, ну ты скажи, – настаивала Маргарита. – Вы знаете уже или нет? – Нет пока, – Лика тоже легла на бок, лицом к лицу с Маргаритой. – А тебе-то зачем? – Да так, – Маргарита махнула рукой, не слишком удачно изобразив беззаботную улыбку. – Хочется же заранее знать, кому подарки покупать – мальчику или девочке. – Что-то уж сильно заранее, – заметила Лика. – Мне рожать ещё только в сентябре. – Ну да, а я уже волнуюсь, – кивнула Маргарита. – Как будто самой придётся. Царевна хмыкнула. Поверила она или нет, но продолжать не стала, и Маргарита была ей благодарна. Правдоподобные отмазки у неё закончились. Чем больше Маргарита думала об этом деле, тем больше ей начинало казаться, что Лика права, и Аддон не сам по себе ляпнул этот вполне прозрачный намёк, и царица не зря собрала их сегодня за обедом в таком составе, и явно не для того, чтобы порадовать девушек или посла. Посол с обеда ушёл совсем не радостным. Ведь что на самом деле случилось сегодня? Посол Вестлана узнал, что царевна Лика Волховская на четвёртом месяце беременности. Незамужняя царевна. И ему вполне прозрачно намекнули на то, кто отец. И сейчас послу придётся отправлять сообщение в Барилью, что будущий сын царевича Ивана и принцессы Софии будет уже не единственным и даже не первым наследником и претендентом на трон Волхова. А значит, и главный бонус этого брака для Барлоогов оказывается под угрозой. Как и сам брак. Если, конечно, Лика родит сына. Если царица Марья захочет и найдёт способ легализовать его. Если Иван не передумает сам, узнав о своём первенце. Если, если, если… «До хрена ещё всяких „если“», – расстроенно думала Маргарита, понимая, что не успевает за быстрой мыслью царицы. Эта игра слишком сложна для неё, не говоря уже про Лику. Лику уж она точно не станет обременять всем этим. А ведь есть ещё Соловей. Какого чёрта Марья завела этот разговор про Соловья? Она, конечно, порадовалась за рыжего бандюгана, раздаривающего шикарные перстни, но ведь не просто так царица решила расстроить и унизить Блэквуда. Тогда зачем? Маргарита была вынуждена признаться, что этого сюжета она уже не догоняет. Эта игра действительно сложна для неё. Ей бы что-нибудь попроще. Из винтовки пострелять. Гранату бросить. Да хоть бы даже рассыпному строю обучать – и с этим она справится, если уж на то пошло. Но не эта чёртова геополитика, которая остаётся чёртовой даже в этом, сказочном мире. – Будешь крёстной? Маргарита так ушла в свои мысли, что даже не сразу поняла, о чём спрашивает Лика. – Прости, что? – переспросила она. – Крёстной, крёстной, – повторила Лика. – Станешь крёстной для ребёнка? – О! – Маргарита ошарашенно открыла рот. – Лика, я… Ты это серьёзно?! – Конечно, – царевна недоумённо пожала плечом. – А кто же ещё?! Маргарита подтянула подушку, села, прислонившись спиной. – Лика! – она обалдело смотрела на подругу, не находя слов. – Это, конечно… Ну круто, спасибо, конечно… Но я… Блин, ну какая из меня крёстная! Я же понятия не имею, что делать с детьми. Не говоря уже о том, какой пример буду им показывать. Сомнительный, прямо скажем. – Не клевещи, Марго! – возразила Лика. – Ты будешь отличной крёстной. Я же видела тебя с Костей, как ты переживала за него. А ведь он тебе никто, чужой мальчишка, считай. – Вот именно! – горячо воскликнула Маргарита. – Вот потому, что чужой, я и могу с ним как-то общаться, что-то делать. Не дай бог оставить меня с ребёнком, за которого я буду действительно переживать. Я же с ума сойду, хуже любой мамаши буду. – В чём дело, Марго? – нахмурилась Лика, садясь на колени и взглядывая во взволнованное лицо подруги. – Ты не хочешь быть крёстной? – Конечно, хочу, – Маргарита тоже пересела на колени, взяла Лику за руки. – Но это такая ответственность, что я… Я ведь даже не особо религиозна, Лик. Так себе из меня крёстная. – Ты моя лучшая подруга, – настаивала Лика. – Единственная. Кому, как не тебе? Кто ещё сможет заботиться о малыше, кроме меня? – Да полно кому! Он же наследный принц! Тут тебе и Марья, тут и… Она осеклась, по выражению Лики сразу поняв, что её понесло не туда. Опять эти треклятые династические вопросы даже в таком простом женском деле. Они и тут не могут спокойно, без задней мысли поговорить о родах и крещении. – Ладно, – она сжала ладони Лики покрепче, встряхнула. – Я подумаю. И ты подумай ещё. Время есть. Если уж прям действительно решила и не передумаешь, так и быть – я стану крёстной. Лика слабо улыбнулась, пожала ладони Маргариты в ответ. – Ну вот. Чего ты упрямишься? Конечно, будешь. И я не передумаю, даже и не надейся. Она снова легла на спину, осторожно вытянула ноги, взялась за живот. – Потрогай. – Не, Лика… – Потрогай! – она взяла Маргариту за ладонь, приложила к животу. – Чувствуешь? Маргарита ничего не чувствовала. Только чтобы не обидеть Лику, неуверенно пожала плечами. – Ну… да, наверное… – А я чувствую, – Лика беззащитно улыбнулась. – Знаешь, сегодня ночью я впервые почувствовала его. Не поняла, что беременна, не осознала это, а прям вот почувствовала. Как будто, знаешь… – она замялась, подыскивая слова. – Он что, уже шевелится? – со страхом спросила Маргарита. – Нет… нет, наверное, – Лика нетерпеливо отмахнулась. – Не в этом дело, Марго. Я просто поняла, что вот есть я и что-то ещё во мне. Кроме меня. И я не могу распоряжаться этим как самой собой, понимаешь? Вот сегодня ночью до меня это дошло. – И что? – И как бы всё. Теперь я мама. Вот только теперь я это почувствовала по-настоящему. Не поняла, а именно почувствовала. – Да? – Маргарита не знала, что ещё сказать, и просто легла опять на подушки рядом с Ликой. – Да. Новое состояние, знаешь. Надо привыкнуть. Как, помнишь, когда Марья слегла и ты мне говорила, что рано или поздно придётся менять свою жизнь и о ком-то заботиться? – Ну? – Маргарита помнила, что говорила немного не об этом, но не стала уточнять. – Ну вот это и есть. Вот этот момент и настал. Маргарита промолчала. Она почувствовала неприятный комок в животе и понимала, что с изжогой и перееданием это вряд ли связано. Лика задумчиво смотрела в потолок, уйдя в свои мысли, и рассеянно поглаживала живот. Может, для неё что-то и изменилось, думала Маргарита, но для стороннего наблюдателя Лика оставалась всё та же. Короткий период растерянности и отчаяния после известия о беременности она пережила довольно быстро и теперь снова была той же меланхоличной и ленивой царевной, какой Марго помнила её по первым дням. Разве что взгляд стал ещё задумчивее и глубже, и, кажется, да – Маргарита пригляделась, впервые отметив это про себя, – какая-то непроходящая светлая детскость начала уступать место осознанной взрослой ответственности. Пока только едва заметными намёками – новым прищуром глаз, первой лёгкой складкой на переносице, новыми, не свойственными ранее жестами. Маргарите очень хотелось бы, но она уговаривала себя не обманываться – Лика действительно менялась. А она? Маргарита разозлилась, повернулась к Лике, пихнув в плечо. – Слушай, ну а крёстным ты бы кого хотела? – Не знаю, – Лика задумчиво пожала плечами. – Пока не решила. – Вообще-то, крёстного не ты должна выбирать, а отец, – раздражённо заметила Маргарита. – Да, – согласилась царевна, помолчав. – Но отец сейчас недоступен. Так что, если не вернётся к родам, придётся всё решать нам. – Нам? – Маргарита опять перепугалась. – Почему это нам, Лика? Я не хочу решать за Ивана и огребать потом от него. Лика вяло усмехнулась. – Как ты и сказала, время ещё есть. Не обязательно всё сейчас решать. Подождём. – Да, подождём, – облегчённо согласилась Маргарита, потягиваясь и зевая. – Блин, что-то спать хочется. Соснём часок? – Угу, – кивнула Лика, закрывая глаза. Маргарита заботливо прикрыла её одеялом, поёрзала, устраиваясь сама. Она так и не призналась Лике, почему не хочет стать крёстной её ребенку. Как ей бросать своего крестника, когда Бессмертный всё-таки найдёт способ отправить их домой? Как ей тогда разрываться между тем миром и этим? Она не была готова решать этот вопрос сейчас. И злилась на то, что даже Лике хватило мужества сделать выбор и принять решение, изменившее её жизнь, а ей, Маргарите, – нет. * * * Всё следующее утро Маргарита была сильно не в духе и шпыняла новичков по любому поводу. – Ты как винтовку держишь, болван?! Это тебе не мотыга! Вот так вот надо, понял? А ты чего автомат в глаз тычешь, дятел? Жить надоело? Не туда дёрнешь – и без глаза останешься, и без башки. Я как показывала предохранитель держать? А ты как? «Не понял»! Положи гранату, сопляк! Я тебе разрешала её брать? Нет?! С хрена ли ты тогда полез клешнями? Понаберут дебилов из стойла! – Кошкина! – негромко позвал Ферзь. – Ты чего на людей бросаешься? Не выспалась? – Бросаюсь? – агрессивно возразила Маргарита. – А что делать, когда с первого раза не понимают?! – Они новобранцы. Вообще ничего не знают и не умеют, любого крика боятся. Если ты не в форме сегодня, я тебя заменю. – Я в порядке, – отрезала Маргарита. – Ты лучше за своими людьми следи. Ну вот опять. Не трогай, я сказала! – крикнула она какому-то юнцу, с интересом взявшему гранату с демонстрационного столика. – Кошкина! – Ферзь попытался остановить её, но она уже рванулась вперёд.