Хоби дружелюбно молчал, не сводя с меня глаз, потянулся за бокалом вина. — Ну, я ее вообще не знаю. Вроде ничего. Не пойму, что он в ней нашел. — Ну а почему бы и не найти что-то? — Ну-у… Я и не знал, с чего начать. Отец умел очаровывать, как он говорил, «дам» — открывал им двери, в разговоре то и дело легонько касался их рук, я видел, как женщины буквально вешались ему на шею, и холодно наблюдал за этим, поражаясь тому, что кто-то попадается на такую очевидную уловку. Это как смотреть на детей, которых дурачит второсортный фокусник. — Не знаю даже. Наверное, ему кажется, что она посимпатичнее, типа того. — Если она хороший человек, то внешность не так уж и важна, — сказал Хоби. — Да, она не то чтобы хороший человек. — О, — и потом: — А как, похоже, что им хорошо вместе? — Не знаю. Ну… да, — признал я. — Он вроде как не злится больше все время. — Я чувствовал, как на меня так и давит тяжесть невысказанного вопроса Хоби. — Ну и приехал же он за мной. То есть он мог бы и не ехать. Так и сидели бы там, если б я им был не нужен. Больше мы на эту тему не говорили и ужин закончили, беседуя о другом. Но когда я уже уходил, когда мы шли по увешанному фотографиями коридору — мимо комнаты Пиппы, где горел ночник и в изножье ее кровати спал Космо, он, открывая мне дверь, сказал: — Тео! — Да? — У тебя есть мой адрес и мой телефон. — Да, есть. — Ну хорошо, — казалось, что ему так же неловко, как и мне. — Желаю удачно добраться. Береги себя. — И вы себя, — ответил я. Мы посмотрели друг на друга. — Ну, ладно. — Ладно. Тогда доброй тебе ночи. Он отворил дверь, и я покинул его дом — навсегда, как я тогда думал. Но, хоть я не знал тогда даже, увижу ли его еще хоть раз, насчет этого я ошибся. Часть II Когда всех сильнее мы — кто отшатнется назад? Когда веселее — кто валится наземь от хохота? Когда мы дрянь дрянью — что они могут нам сделать? АРТЮР РЕМБО Глава пятая Бадр аль-Дин 1 Поначалу я решил оставить чемодан в багажной комнате нашего старого дома — под надежным присмотром Хозе и Золотка, но чем ближе был день отъезда, тем больше я нервничал, пока наконец, в самую последнюю минуту не решил вернуться, придумав причину, которая теперь мне кажется ужасно тупой: торопясь поскорее вынести картину из квартиры, я покидал в чемодан кучу разных вещей, в том числе и большую часть летней одежды. Поэтому накануне того дня, когда отец должен был забрать меня от Барбуров, я кинулся на Пятьдесят седьмую, думая вытащить из чемодана сверху пару рубашек поприличнее. Хозе не было, вместо него незнакомый плечистый парень (Марко В., если верить бейджику) преградил мне дорогу недобрым упертым взглядом не швейцара даже, а скорее охранника. — Простите, чем могу помочь? — спросил он. Я объяснил про чемодан. Но парень, изучив журнал записей — поводив мясистым пальцем по колонкам с цифрами, не торопился снимать сумку с полки. — И ты оставил сумку тут — почему? — с сомнением спросил он, почесывая нос. — Хозе разрешил. — А квитанция есть? — Нет, — ответил я, растерявшись. — Ну, тогда ничем не могу помочь. В записях ничего нет. И кроме того, мы не берем на хранение вещи у тех, кто тут не живет. Я достаточно тут прожил, чтобы знать, что это неправда, но спорить с ним не собирался. — Послушайте, — сказал я, — я жил здесь. Я знаю Золотко, знаю Карлоса, всех тут знаю. Я… ну ладно вам, — сказал я после равнодушной вязкой паузы, когда я уловил, что он теряет ко мне всякий интерес. — Если вы меня туда отведете, я вам покажу этот чемодан. — Нет, извини. Туда разрешен вход только жильцам и тем, кто здесь работает. — Это брезентовый чемодан, на ручке — ленточка. И вон моя фамилия написана, видите? Декер, — в доказательство я тыкал пальцем в ярлычок, который еще не отлепили от нашего почтового ящика, и тут с перерыва вернулся Золотко. — Эй! Кто к нам пришел! Я этого парнишку знаю, — сказал он Марко В. — Знал его еще когда он во-от таким был. Что случилось, Тео, друг? — Ничего. Ну, то есть я уезжаю. — Вот как? Уже едешь в Вегас? — спросил Золотко. Едва я услышал его голос, едва он положил мне руку на плечо, как сразу стало легче, проще. — Ну и в безумном же ты местечке жить будешь, верно? — Ну, наверное, — с сомнением отозвался я. Мне все наперебой твердили, что от Вегаса у меня крышу сорвет, а я никак не мог понять, с чего бы — вряд ли я там буду шататься по казино и клубам. — Наверное? — Золотко закатил глаза и, гримасничая, покачал головой — мама, бывало, разойдясь, здорово его передразнивала. — Господи боже, ты только послушай. Это, знаешь, что за город? А какие там профсоюзы… То есть у тех, кто в отелях работает, в ресторанах… Денег там заработать можно везде. А погода! Солнце, каждый день — солнце. Друг, ты в этот город влюбишься. Так когда ты уезжаешь-то? — Эээ, сегодня. То есть завтра. И я поэтому хотел… — А, так ты за чемоданом пришел? Нет проблем. Золотко что-то резко сказал Марко В. по-испански, тот безразлично пожал плечами и ушел в багажную комнату. — Он ничего такой, Марко, — вполголоса сказал мне Золотко. — Но про твою сумку ничего не знает, потому что мы с Хозе ее в журнал не записали, понимаешь? Я понимал. Все свертки необходимо было заносить в журнал: дату, когда их принесли, дату, когда забрали. Не выдав мне никакой квитанции, не сделав никаких официальных записей, они таким образом обезопасили меня на случай того, если кто-то другой, а не я, вдруг попытается забрать ее. — Да, — неловко выдавил я, — спасибо, что приглядели за ней… — No problemo[35], — сказал Золотко, — Спасибо, братан, — громко поблагодарил он Марко, взяв чемодан. — Говорю же, — продолжил он, понизив голос, пришлось шагать вплотную к нему, чтоб хоть что-то расслышать, — Марко, он ничего парень, но у нас тут куча жильцов жаловались, что, мол, в здании не хватало персонала, когда — ну сам понимаешь, — он кинул на меня многозначительный взгляд. — Ну и Карлос же тогда не смог добраться на работу, и уж точно не по своей вине, но его все равно уволили. — Карлоса? — Из всех швейцаров Карлос был самым старшим и самым серьезным, тоненькие усики и посеребренные виски делали его похожим на обласканного публикой мексиканского киноактера, его черные ботинки всегда были начищены до зеркального блеска, а белые перчатки были белее, чем у остальных швейцаров. — Карлоса уволили? — Сам знаю, не верится. Тридцать четыре года и… — Золотко ткнул большим пальцем себе за спину. — Пфффф! А теперь руководство только и думает, что об охране: новый персонал, новые правила, записывай, кто пришел, кто ушел, так-то вот… — Ну ладно, — сказал он, толкнув спиной входную дверь, — давай-ка, друг, поймаю тебе такси. Ты сразу в аэропорт? — Нет, — ответил я, потянувшись, чтоб его остановить, — я так задумался, что и не понял сразу, что он хочет сделать, но он отмахнулся от меня — да брось. — Нет-нет, — сказал он, подтаскивая чемодан к обочине, — все нормально, друг, держу, — и я со стыдом понял, что он думал, будто не даю ему вынести чемодан на улицу, потому что у меня нет денег дать ему на чай. — Эй, погоди, — начал было я, но в ту же секунду Золотко свистнул и бросился на дорогу с поднятой рукой. — Такси! Сюда! — крикнул он. Я раздосадованно стоял в дверях, глядя, как из-за поворота к нам подкатывает такси.