– Сюда! Скорей! Помогите! – вдруг раздался голос хозяина, и я, позабыв про далеко не чистую обувь, стремглав кинулась на зов. Вадим стоял у раковины, безостановочно повторяя: – На помощь! На помощь! На помощь! Около унитаза, привалившись к нему боком, сидела одетая в халат Нина. Глаза ее были закрыты, в ванной отвратительно пахло, а рулон туалетной бумаги валялся почти у входа. – Ой! Мама! – завизжала Надя, втискиваясь следом за мной. – Что с ней? Фу, слейте воду! Вадик перестал твердить одно и то же, протянул руку к кнопке на верху унитаза, но я успела остановить фэншуиста. – Не трогай! Хозяин, не заметив, что я бесцеремонно обратилась к нему на «ты», возмутился: – Ты чего? – Надо вызвать врача, – сказала я, – а он определенно пожелает узнать, что с Ниной. – Понос у нее, – скривилась Надя. – Эй, сестричка, очнись! Хозяйка тихо застонала. – Она жива! – выдохнул Вадик. – А ты думал, умерла? – пробормотала я, наклоняясь к хозяйке. – Нина, вы можете встать? – Плохо мне, – прошептала Сперанская, – совсем. Ног не чувствую. – Звони в «Скорую», – приказала я Наде, – да побыстрей. – Всего-то расстройство желудка, – не особенно встревожилась Надежда. – Небось слопала что-то несвежее. – Вадим, отнеси жену в спальню, – велела я. Затем вытолкнула Надю в коридор, вышла за ней и сказала: – У твоей сестры может быть что угодно: инсульт, инфаркт, вирусная инфекция и даже холера, сейчас ее легко можно подцепить от выходцев из Азии или заразиться во время отпуска, проведенного в Индии. – Да ну, – махнула рукой Надя, – не пори чушь. – Не могу Нину поднять! – воскликнул Вадик. – Очень тяжелая! Я вернулась в ванную. Нина, совсем не крупная, даже тощая женщина, но супруг не мог взять ее на руки. – Как нам ее утащить? – продолжал ныть Вадим. – Нина сидит на коврике, – сориентировалась я, – буду придерживать ей голову, а ты тяни подстилку. Повезем беднягу, как на санках. – Я вызвала врача, – заявила Надя, когда мы «довезли» Сперанскую почти до середины коридора, – едет. – Хорошо, – отдуваясь, одобрила я. – Теперь помоги нам. Уложить Нину на кровать у нас не получилось, но мы постарались как можно комфортнее устроить несчастную на полу – подсунули ей под затылок подушку, прикрыли одеялом. Я попыталась выяснить, что произошло, но хозяйка не реагировала на вопросы. Похоже, ее состояние ухудшалось. Врач приехал через полтора часа и оказался совсем молоденьким, на мой взгляд, ему едва ли исполнилось восемнадцать. Из-за юного возраста он старался выглядеть суровым! Он не пошел в ванную, не стал осматривать Сперанскую, а сразу заявил: – Отравление. Или наркота. – Нина ведет здоровый образ жизни! – возмутилась я. – Значит, съела несвежее, – не дрогнул эскулап. – Несите ее в машину. – Это должны делать мы? – удивился Вадик. – А кто, я? – саркастически поинтересовался современный Гиппократ. – Позовите соседей, так все поступают. Или договаривайтесь с нашим водителем. Но ему понадобится человек в помощь. Мне никогда до сих пор не приходило в голову, что перенос в машину лежачего, даже не крупного больного является тяжким испытанием для его родственников. Вадик пошел звонить соседям и пропал на полчаса. Я кинулась во двор и сумела достичь консенсуса с шофером. Наглый парень решил воспользоваться бедственной ситуацией и потребовал за свои услуги пять тысяч, но после торга согласился на одну. Вадиму в конце концов тоже улыбнулась удача, хотя большинство соседей, услышав, что надо помочь дотащить до «Скорой» носилки, быстро говорили: «Сам болен. Рад бы услужить, но здоровье не позволяет». Вадим пробежал почти до чердака, прежде чем нашел некоего Серегу, готового за ящик пива на любой подвиг. – Везем в больницу на улице Янина, – сообщил врач, и микроавтобус, включив сирену, рванул со двора. Я поспешила к своей таратайке. – Эй, ты куда? – спросила Надя. – Садитесь скорей! – не обращая внимания на вопрос, воскликнула я. – Едем в клинику. – Вы отправляйтесь, а я квартиру уберу, – засуетилась младшая сестрица. – Чего нам троим в приемном покое делать? Остаток вечера я провела в холодном, мрачном, воняющем хлоркой коридоре. Едва войдя внутрь здания, Вадик сел на колченогий стул и прошептал: – Здесь висит мрак. Мебель, цвет стен, освещение – все неправильно, все приманивает боль и смерть. Несмотря на мое критичное отношение к фэншуисту-психологу, я была с ним согласна. Мне не хотелось оставлять Вадима одного, но требовалось найти врача. Дежурный медик явно справил шестидесятилетие, но вопреки пословице про ум и годы, похоже, не приобрел мудрости[5]. – Чего вы так всполошились? – спросил он. – Пищевое отравление. Принимаем меры. Езжайте домой. – Мы все ели одно и то же – куриные котлеты, пюре и чай, а заболела одна Нина, – сказала я. – По-разному бывает, – протянул врач, вынул из кармана бейджик и прикрепил его к карману. Я решила предпринять еще одну попытку встряхнуть эскулапа и заставить действовать, посмотрела на бейджик и сказала: – Уважаемый Леонид Никитович, цыпленка привезли из деревни. А от пюре какое зло? Терапевт издал тяжкий вздох. – Попалась вашей родственнице несвежая часть курчонка. Или молоко стухло, масло несвежее. Ступайте домой, вы тут не нужны. – Она умрет? – вдруг спросил неслышно подошедший Вадим. – Мы все когда-нибудь скончаемся, – элегически ответствовал собеседник, – рано или поздно сыграем в ящик. Ну как я могу вам что-то конкретное сказать? Пообещаю сейчас, что она завтра встанет, а ночью – бумс, нет человека. Предупрежу: готовьтесь к худшему, а она через день в палате лезгинку спляшет. Будем лечить, наблюдать. – Сделайте анализ крови на вирус, – попросила я. – Мы заплатим! Леонид Никитович усмехнулся. – На какой? – Простите? – не поняла я. – Какой вирус следует искать? – снисходительно спросил доктор. – Их огромное количество! Гепатит? Краснуха? Полиомиелит? Бешенство? Эпштейна – Барр? Ласса? Эбола? Марбург? Энцефалита Сент-Луис? Или вирусы ньюкаслской болезни, неаполитанской лихорадки, контагиозного моллюска? – Ищите все! – решительно сказала я. – Мы найдем деньги на обследование. Леонид Никитович рассмеялся. – Идите домой, не мешайте работать. Хуже нервных родственников больных – только занедужившие коллеги. Но я стояла на своем: – В газетах много писали про какой-то особый вирус, который убил гостей олигарха Стебункова. И сегодня утром по телику о нем же говорили. Он вызывает понос, а затем смерть. Вроде лекарств от него не существует. – СМИ надо закрыть! – взвился Леонид Никитович. – Останкинскую башню взорвать! Вечно глупости транслируют. И какая вам разница, есть у больной тот вирус или нет? Все равно он, по вашим же словам, не лечится. – Доктор, – завопили из другого конца, – «парашютиста» привезли! Десятый этаж. Жив. – Могуч русский народ, – протянул Леонид Никитович. – Небось пьяный сиганул, поэтому и остался жив. Утром вы сможете более подробно узнать о состоянии Сперанской у ее лечащего врача. Глава 7