– Сообразили, что девушка-инвалид не способна прикидываться горничной, и сделали вывод: Ротова потеряла удостоверение личности, – перебила меня Алена. – Верно, – кивнула я. Дизайнер пересекла комнату, открыла шкаф, достала оттуда папку и потрясла ею. – Хотите посмотреть? Здесь заключение врачей, снимки, исследования на томографе – подтверждение того, что я не могу ходить. – Зачем мне бумаги? – не поняла я. – Чтобы удостовериться, что я не обматываю вас, – серьезно пояснила Ротова. И с грустью добавила: – На самом деле я не могу встать. К великому сожалению. – Не думала, что вы лжете, – растерялась я. – При одном взгляде на вашу квартиру становится ясно: в ней живет неходячий человек, тут все устроено для колясочника. – Если вы не имеете отношения к полиции, то почему занялись расследованием? – полюбопытствовала Алена. – Ой, знаю, вы частный детектив! – Разве я похожа на сыщика? Нет, не имею никакого отношения к разыскным структурам, ни к государственным, ни к коммерческим, – заверила я. – Просто… На подоконнике зазвонил телефон, Алена, находившаяся в противоположном конце комнаты, замешкалась, разворачивая коляску, и не успела поднять трубку, включился автоответчик. – Аленка, подойди! – зазвенел высокий девичий голос. – Это Вера Никифорова. Ау, ты где? Макс оставил для тебя билет на входе, как всегда, на мою фамилию. Надеюсь, ты ее не забыла? А то, похоже, мой номер телефона выкинула из памяти, неделю уж не звонишь. Все работаешь? Выбери время поболтать со мной. Бай-бай! Раздались гудки. Дизайнер подъехала к подоконнику, взяла трубку, зачем-то засунула ее в кресло под подушку и посчитала нужным дать объяснения: – Я дружу со многими заказчиками. Сдам работу, а потом поддерживаю отношения. За Верой сейчас ухаживает актер, а я обожаю театр. Вот Макс и снабжает меня контрамарками. Давайте еще по кружечке выпьем? Заварю ройбуш. Пробовали его? – Не довелось, – призналась я. – Это чай? – Кустарник, – начала вводить меня в курс дела Алена, открывая одну за одной банки. – Вкус обалденный! Так, чуток корицы, немного кардамона… Я не люблю готовый сбор, предпочитаю сама составлять. Пряности лучше брать свежие, хранить их в стекле… Ну, пробуйте! Я взяла протянутую кружку и сделала большой глоток. – Потрясающе! – Не понравилось, – расстроилась Алена, – чуть отпили и отставили. Чтобы не обижать гостеприимную хозяйку, я почти залпом проглотила ароматный напиток и повторила: – Потрясающее. – Какая у вас квартира? – вдруг спросила Ротова. – Маленькая, однокомнатная, – ответила я. – Хотите, посмотрю на нее и подскажу, как изменить интерьер, чтобы она стала больше? – предложила Алена. – Навряд ли можно раздвинуть стены, – грустно сказала я и схватилась руками за стол. – Что с вами? – забеспокоилась хозяйка. – Вы сильно побледнели. Я с трудом встала. Пол закачался под ногами, стены стали складываться вместе, потолок поехал вниз. – Плохо, да? – как сквозь вату, донесся голос Ротовой. – Вероятно, аллергия на ройбуш, вам надо прилечь. Пройдите к дивану. Перед моими глазами затряслась серая дымка, воздух из комнаты начал исчезать с катастрофической скоростью. – Вера, – громко сказала Алена, – немедленно приезжай! Брось все! Имя петардой взорвалось в моей голове. Вера! Вера Никифорова! Откуда-то из черноты возник баритон Георгия Яковлевича Роха: «Вера поступила эгоистично. У Никифоровой и так горе, любимый муж погиб, так еще и дочь взбрыкнула». Затем снова прозвучали слова из автоответчика Ротовой: «Это Вера. Никифорова… билет на мою фамилию…» Я сделала шаг в сторону. Мысли путались. Они казались очень важными, но никак не желали выстраиваться в четкую линию. Погиб в машине… украли документы… люди теперь думают лишь о деньгах… сейчас бы Шекспир не написал «Отелло»… Марина совершила должностное преступление… Вадим – белый негр… сафари… шашлык из крокодила… «Горная капля»… – Дарья, идите скорей к дивану, вы сейчас потеряете сознание! – оглушительно заорала Алена. Ее крик пронзил голову, как топор. На секунду дурнота отступила, я кинулась в прихожую. – Куда? Стойте! Вам нельзя на улицу, вы попадете под машину! – завопила Ротова. Но я уже вертела ручкой, пытаясь открыть входную дверь. Теперь меня облепила невидимая клейкая масса. Наверное, такое ощущение испытывает муха, тонущая в варенье. Кто-то вцепился в мою ногу… Я из последних сил лягнула противника, увидела ступеньки, побежала по ним, налетела на столб, который почему-то сильно пах одеколоном, и неожиданно он произнес: – Даша, Дашенька… господи… сюда, осторожно… Меня подняло, перевернуло, шлепнуло лицом в пахнущий табаком мох, и все исчезло. Последней пришла в голову мысль: «Тону, и никто не поможет…» В нос проник аромат кофе, я приоткрыла один глаз, увидела поднос с чашкой, изумилась, попыталась сесть и услышала приятный баритон: – Как самочувствие? Желудок противно сжался, в горле будто зацарапали когтями кошки, в висках медленно поворачивались два штопора. – Совсем плохо? – заботливо осведомился мужской голос. – Нормально, – прохрипела я, не понимая, как это я ухитрилась так напиться, что ничего не помню. Вообще-то я не злоупотребляю спиртным, но было в моей биографии несколько случаев жестокого похмелья. И сейчас, похоже, произошел еще один. – Выпейте эспрессо, – не отставал незнакомец. – Уберите, – прошептала я, еле-еле ворочая шершавым языком, – я хочу сесть. Чашка исчезла, появилось лицо… Феликса Жановича. От удивления у меня даже слегка прояснилось в голове. – Вы? Как вы попали в мою квартиру? – Извините, Дашенька, – смутился Маневин, – но это вы в моей. Я рывком села, поняла, что раздета до нижнего белья, взглянула на смятые подушки широкого ложа и в ужасе спросила: – Что я тут делаю? Вы напоили меня в ресторане? Привезли к себе? Маневин сел на край постели. – Конечно, нет. Я случайно столкнулся с вами на бульваре Матросова – вы выскочили из подъезда, налетели прямо на меня, причем выглядели безумной, едва держались на ногах. Я испугался, привез вас к себе, вызвал Ангелину Федорову. Она опытный врач. Лина сказала, что, судя по анализу крови, вы приняли очень сильный транквилизатор. Очевидно, вы никогда ранее не употребляли подобные, поэтому вас буквально сбило с ног. Добавьте сюда еще ваш малый вес. На сколько вы тянете? Пятьдесят кило? – Сорок пять, – призналась я. – М-да… – крякнул профессор. – Стандартная пилюля рассчитана на то, что ее проглотит человек от шестидесяти до восьмидесяти килограммов. Вам надо все медикаменты делить пополам. Помните, что произошло? – Нет, – ответила я. И на всякий случай отодвинулась от Маневина к стене. – В голове звенит. – Не пугайтесь, – попытался приободрить меня Феликс Жанович, – Ангелина предупреждала о таком эффекте. Память скоро вернется, вы вспомните, по какой причине очутились на бульваре Матросова. – Ага, – забубнила я, завертываясь поплотнее в одеяло. – А вы туда зачем порулили? Только не врите! Ваша мать не живет в Чапаевском проезде, я видела, как вы спустя пять минут после того, как отправились навестить старушку, пошли в метро. – Представляю реакцию Глории, услышь она из ваших уст слово «старушка», – усмехнулся антрополог. Я прислонилась к стене спиной, на всякий случай положила на колени подушку и, стараясь казаться спокойной, произнесла: – Кто вам велел следить за мной? Что вам надо? Почему преследуете меня? – Дашенька, пожалуйста, не цепляйтесь так за подушку, не дай бог, порвете, – попросил ученый. – Я не насильник, не преступник, не сотрудник спецструктур, а профессор-антрополог. – Знаю, – кивнула я, все же не выпуская из рук край подушки. – Но очень часто разные органы прибегают к помощи дилетантов. Так кто вас пустил по моему следу? Откуда вы узнали номер моего домашнего телефона? Я никогда его не сообщаю, только мобильный. Как выяснили, куда я хожу? Зачем постоянно меня подстерегали? Дайте ответ хоть на один вопрос! Феликс Жанович протянул мне чашку. – Сделайте глоточек. – Нет! – гордо отказалась я. – Это просто смешно, – вздохнул Маневин. – Вы провели здесь ночь, находясь в совершенно беспомощном состоянии. Зачем мне ждать вашего пробуждения, чтобы навредить вам? Я мог обидеть вас, пока вы спали. В кружке просто кофе. Я стукнула кулаком по подушке и упрямо повторила: – По какой причине вы меня преследуете? Маневин потер лоб. – Вы мне просто понравились. Влетели в «Лабораторию», попросили сделать анализ. Смешная ситуация – заявиться в музей с желанием узнать состав настойки. До сих пор никто так не поступал.