– Направляюсь к вам. Где вас искать? – спросила я. – Остановись у дома тринадцать на Воровской, – приказал служитель закона, – к тебе подойдут. До указанного места мне удалось домчаться быстро. Едва тарантайка замерла у тротуара, как из полицейского автомобиля, припаркованного чуть поодаль, вышел здоровенный толстяк-сержант. Приблизившись, он постучал в боковое окно моей водительской двери, и я опустила стекло. – Я ничего не нарушила. Здесь разрешена стоянка. – Давай бабло! – гаркнул полицейский. – Нет, – отказалась я, – за деньгами меня отправил Вадим, конверт я вручу только ему лично. Сержант поднес к лицу рацию. – Хочет мужика. Из патрульной машины высунулся психолог и крикнул: – Даша! Делай, что он говорит! Я протянула пакет бегемотообразному стражу порядка. Дальнейшие события заняли секунды. – Йес, – шепнул в переговорное устройство взяточник и пошел к своей тачке. Спустя мгновение из нее вылез Вадик, а «Форд» стартовал и скрылся за поворотом. Сперанский, чуть пошатываясь, добрел до моей машины, плюхнулся на переднее сиденье и обхватил себя руками. – Выглядишь плохо, – констатировала я. – Глаз заплыл, нос разбит, на подбородке ссадина. Может, заглянуть в травмпункт? – Рули домой, – устало приказал Сперанский. – Я сейчас тут не по работе, – напомнила я. – Ты просил выручить тебя, назвал меня другом, и я имею право знать о произошедшем. За что заплачено добрым полицейским? – Неудобно говорить, – прохрипел Сперанский. – Ничего, начинай, – сказала я. – Домой! – гаркнул психолог. Я демонстративно вытащила ключ из замка зажигания. – Поскольку я привезла конверт со мздой, то желаю быть в курсе дела. – Я пописал на забор, – с хорошо разыгранным смущением признался Вадик. – Очень захотелось в туалет, не смог утерпеть, но только пристроился – откуда ни возьмись появился патруль. Глупо вышло. Давай, заводи колымагу. – Не знаю, как классифицировать твое незначительное прегрешение, является ли оно мелким хулиганством или нарушением общественного порядка, но за такое «преступление» наказание должно последовать не столь жестокое, – холодно сказала я. – Вероятно, штраф. Но значительно меньше той суммы, что попала сейчас в лапы сержанта. – Ты заглядывала внутрь! – возмутился Вадик. – Не ожидал столь беспардонного хамства. – Пакет я не открывала, – заверила я, – но толщина его говорит сама за себя. И еще деталь: мы сейчас находимся вблизи дома Ивана Гавриловича Стебункова. Бизнесмен живет в ста метрах от места, где был припаркован автомобиль полиции. – Я просто шел мимо, – быстро сказал Сперанский. – И пописал на ограждение? – перебила я. – Точно, – кивнул лжец. – А где тут забор? – вкрадчиво поинтересовалась я… – Дома стоят впритык, между ними даже зазоров нет. – Неверно выразился, я окропил подъезд, – заявил Вадим. – Ладно, – вздохнула я, – на том и расстанемся. Вылезай. – Почему? – заморгал Вадик. – Поеду домой, уже поздно, – зевнула я. – А со мной что? – забеспокоился Сперанский. Я пожала плечами. – Возьмешь такси. – Денег нет, – сказал он. – Отдал сержанту последние? – усмехнулась я. – Жадные полицейские выгребли даже то, что было в кошельке? Вадим угрюмо отвернулся к окну. Я толкнула его в спину. – Выходи. Сперанский спросил: – Мне что, идти пешком? Я не дрогнула: – К утру дотопаешь, прогулки полезны. – Так друзья не поступают! – со слезами в голосе заныл Сперанский. – Мне плохо, ты обязана помочь! – Рассказывай правду, – отчеканила я. – Разве по-товарищески втягивать человека в дело, связанное со взяткой полиции, и ничего не объяснить? А если нас снимала скрытая камера? Ответственность за вручение мзды пока никто не отменял! Вадим обхватил руками колени. – Я заглянул в гости к Стебункову. Даже десяти минут у него не пробыл, подъехал патруль и меня задержал. Меня избили! Пусть скажут спасибо, что я не собираюсь жаловаться на них. И никаких камер здесь нет, можешь не бояться. – Очень странно! – вздохнула я. – Человек явился в гости, а его хватает полиция. Лупит, тащит в казенный автомобиль. Как отреагировал Иван Гаврилович? Почему не возмутился, не прекратил безобразие? Неужели он молча наблюдал за произволом? Ведь это не простой обыватель, а олигарх со связями. – Бизнесмена нет в Москве, – промямлил Вадик, – он сейчас где-то за границей. – Ой, верно! – сказала я. – Помнится, экономка нам говорила об отъезде хозяина. А вчера по телику сообщали, что Виктория Николаевна умерла. Охранник Михаил бросил работу – испугался заразы и удрал. Кто же остался в роскошных апартаментах? Горничная. Очень приятная девушка. Она еще принесла нам минеральной воды. На секунду передо мной промелькнула сцена. Вот домработница Алена приносит на подносе бутылку и стакан. Виктория Николаевна с каким-то странным выражением смотрит на минералку. Что-то ее удивило или насторожило. Или, может, она осталась недовольна выучкой горничной? В квартиру вошли трое, а хрустальный стакан на подносе был один. Виктория Николаевна не стала делать при нас замечание неумехе, небось выдала ей по полной программе после нашего ухода… Я покосилась на Сперанского. В квартире Стебункова психолог неожиданно попросился в сортир, что меня поразило. Ведь за короткий срок службы у фэншуиста я успела заметить, что Вадим никогда ранее, посещая клиентов, не заглядывал в клозеты. Более того, хорошо помню недавний случай. За пару суток до посещения Стебункова фэншуисты-амулетчики побывали у весьма приятной дамы, желавшей заказать талисман для дочери. Когда мы, закончив работу, вышли на улицу, Вадим, не говоря ни слова, нырнул в какой-то подъезд. – Куда это он? – удивилась я. Нина ухмыльнулась. – Пописать побежал. – В парадное? – оторопела я. Она развеселилась еще больше. – На улице как-то неприлично. – Мы только что вышли от милой дамы, она бы не запретила посетить санузел в ее квартире. И вон там открыто кафе. Можно зайти, заказать чашечку кофе, а заодно воспользоваться сортиром. Свинячить в подъезде дома отвратительно! – поморщилась я. – Что с мужиков возьмешь, они все неряхи, – отмахнулась Нина. – У Вадима пунктик: никогда не пойдет ни в чужой, ни в общественный туалет. Нигде – ни в гостях, ни в ресторане, ни в кино, ни в самолете. – Прикольно, – протянула я. – У чужих нельзя, а в вестибюле дома, пожалуйста? – Все мужики с придурью, – подвела тогда черту под беседой Нина. И вот интересный факт: у Стебункова Вадим наступил на горло своей мании. Меня его поведение удивило, но я забыла о незначительном происшествии, а сейчас вспомнила. И почему-то испытываю дискомфорт. Я неотрывно смотрела на Вадима, а тот медленно краснел. Наконец, выдавил из себя: – В квартире никого нет. – И как ты в нее попал? – спросила я. Сперанский поежился.