– Ну, я пошел к маме. – Давайте довезу вас до дома, – предложила я. – Здесь два шага, – сказал Маневин, – а разворот далеко. Вы любите классическую музыку? – Нет, – быстро ответила я, понимая, что сейчас последует приглашение на концерт, – предпочитаю современные мелодии. – И какие? – заинтересовался Маневин. Что назвать, если хочешь избавиться от профессора, который посвятил свою жизнь науке? – Рэп, – сообщила я. – Рэп? – изумился Маневин. – Вы уверены? – Да, – изумилась я. – Обожаю тексты вроде: «Я не вижу смысла в жизни, но не вижу его и в смерти, может, я рожден поэтом, может, я бессмертен, не хочу лежать в гробу, как чудак, получается, я жил не так. Йо-йо-йо!» Здорово, да? – Восхитительно! – подпрыгнул профессор. – Очень мощно и откровенно! Я не знаток сего направления, но впечатлился. Йо-йо-йо… Разрешите вам позвонить на днях? – Буду рада, – вежливо ответила я. – Смотрите, на светофоре загорелся зеленый для пешеходов. Профессор помахал мне рукой и ринулся через улицу. Я села за руль и решила подъехать к метро. Направляясь в зоомагазин и проезжая мимо входа в подземку, я заметила вывеску «Видео». Почему бы мне не порадовать себя диском с очередным детективным сериалом? Припарковать автомобиль в Москве труднее, чем решить теорему Ферма, но мне повезло – как раз неподалеку от лавочки с DVD-дисками образовалось свободное пространство, куда я могла втиснуть мой драндулет. Я вытащила ключ из замка зажигания, машинально взглянула в ветровое стекло и быстро пригнулась к рулю. Мимо широким шагом, не глядя по сторонам, несся Феликс Жанович. Маневин быстро достиг стеклянных дверей и скрылся в вестибюле метро. Глава 18 Я откинулась на спинку кресла. Сколько секунд милейший профессор провел у матушки? Да он и дойти-то до Чапаевского проезда не успел! На что угодно готова спорить: ученый на моих глазах перебежал улицу, подождал, пока светофор поменяет сигнал, вернулся и поспешил к подземке, считая, что я сразу поехала домой, и не предполагая, что мне взбредет в голову подъехать к метро. И теперь возникают вопросы. Зачем врать про поход к маме, если ты совсем не собираешься к ней? Правда ли, что она живет в Чапаевском проезде? Неожиданно меня прошиб пот. Что делал Маневин во дворе дома Сперанского? Он объяснил свое присутствие там просто: привез приятелю книги. Я не усмотрела в этом ничего особенного. Но потом профессор обронил фразу: «На лавочке ловится вайфай. Я сидел, играл в Angry Birds и случайно подключился к бесплатному Интернету». Почему он устроился во дворе? Ну, предположим, его друга не было дома, и Маневин ждал его… Я втянула ртом воздух, резко выдохнула и завела мотор драндулета. Хорошо хоть есть мало-мальски разумное объяснение поведению Маневина. Но все равно как-то уж очень странно выглядит наша случайная встреча. Может, ученый специально приехал к подъезду Вадима, чтобы увидеть меня? Зачем? Влюбился в прелестную незнакомку? Мне стало смешно. Последнее навряд ли. Сильно сомневаюсь, что моя неземная красота поразила господина Маневина в самое сердце и зрелый мужик стал творить жуткие глупости, которые, как правило, совершают весной подростки. И как он, кстати, узнал, что объект его страсти будет у Вадима? Ах, да я же ему сама рассказала, где работаю, и вчера назвала адрес Сперанского. Значит, Феликс Жанович приехал во дворик, расположился на скамеечке и стал поджидать, когда я закончу работу, а чтобы не скучать, бил в своем айпаде птичками свинок. Погода чудесная, светит солнышко, тепло, профессору было вполне комфортно. Потом появилась я, он предложил мне посетить кафе, услышал вежливый отказ, узнал о желании дамы сердца приобрести корм для лягушки и в секунду посоветовал поехать в «Другвет». Причем придумал, что неподалеку от зоомагазина проживает его мать, даже назвал улицу, где якобы находится дом старушки, напел про ее милого пуделька, которому нужен корм, и с умыслом обронил: «Побежал к метро». Ясное дело, я предложила Феликсу Жановичу подвезти его. А вы как бы поступили на моем месте? Профессор оказал мне услугу – быстро сделал анализ настойки, позвонил, привез результат… Стоп! Я вцепилась в руль с такой силой, что онемели пальцы. Откуда Маневин узнал номер моего домашнего телефона? Он известен только Сперанским, профессору я сообщила сотовый. Между прочим, мясные консервы для пуделя Феликс Жанович не купил, ушел из «Другвета» с пустыми руками. Забыл о голодной собачке? Ох как нехорошо! Что вообще происходит? Может, кто-то велел Маневину познакомиться со мной? Хотя, нет, я же сама пришла в его лабораторию. И попала туда случайно – ехала мимо и наткнулась взглядом на вывеску. Ни одна душа не подозревала о моих намерениях. Я и сама не знала, что отправлюсь в тот день домой не огородами, а поеду по проспекту. Значит, наша первая встреча не подстроена. У меня закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Я притормозила у тротуара, выскочила из машины, купила в стеклянном павильоне маленький пакетик самого дешевого виноградного сока, почти залпом выпила его, увидела вывеску «Интернет» и обрадовалась. Когда-то у меня был компьютер, но сейчас его нет, и я бы не догадалась забрести в интернет-салон, не иначе фортуна привела меня сюда. К моему удивлению, внутри оказались не школьники, а взрослые люди. Зато администратором был мальчик лет пятнадцати, с кольцом в губе и «гвоздиком» в ноздре. Он молча взял у меня купюру и буркнул: – Садитесь за любой комп. Имейте в виду: курить и жрать здесь нельзя. Я устроилась на ободранном жестком стуле, вцепилась в мышку и вбила в поисковик «Феликс Жанович Маневин». Экран сменил картинку, и я чуть не захлопала в ладоши. Из Интернета, увы, в реальный мир выливается слишком много ненависти, но как информационному источнику ему нет равных. Маневин не соврал насчет ученого звания, список его трудов выглядел впечатляюще, книги профессора переводили на многие языки, а сам он в разные годы читал лекции в Сорбонне, Кембридже, Оксфорде. Свободное владение немецким, французским, английским, участие во множестве научных конференций, выступления с докладами, плюс несколько десятков аспирантов, удачно защитивших кандидатские диссертации. С супругой, балериной Анастасией Кругловой, разведен давно, детей не имеет и сейчас холост. О родителях в Сети не нашлось ни слова. Вот только никакими анализами Феликс Жанович не занимается, он антрополог, изучает происхождение и эволюцию человека, образование рас, вариации физического строения тела. А «Лаборатория» – название частного музея, который Маневин и несколько его приятелей-ученых создали на свои деньги. В залах представлены интересные археологические находки, касающиеся происхождения и развития человека, там можно узнать, что вообще такое антропология, стать членом научного кружка, послушать лекции – есть курс как для детей, так и для взрослых, а кроме того, работает самодеятельный театр, и недавно в нем поставили пьесу «Один день египетского мальчика» по книге Милиции Матье. Кстати, я хорошо помню, как я, классе этак в третьем-четвертом, взяла в школьной библиотеке это произведение и зачитала его до дыр. «Лаборатория» весьма популярна, экскурсии расписаны на несколько месяцев вперед, а на семинары по антропологии, которые в местном лектории будет проводить в октябре Маневин, абонементов уже нет. Я покинула интернет-салон со смешанными чувствами. С одной стороны, отрадно, что Феликс Жанович не лгун, он на самом деле доктор наук. И к тому же скромный человек – не стал совать мне визитку, где перечислены все его регалии и должности. С другой – непонятно, почему антрополог не сказал мне: «Уважаемая, вы ошиблись. «Лаборатория» – музей, здесь не делают анализов. Обратитесь по другому адресу». Нет, профессор взял у меня пузырек, обещал провести исследование и сдержал слово, я очень быстро получила бланк с результатами. Маневин отвез куда-то настойку дурмана? Обратился к приятелям или просто сходил в обычную лабораторию? Я села в машину и прижала ладони к горевшим щекам. Даша, ты выказала себя феерической дурой! Сначала приперлась в музей с просьбой сделать анализ, потом в кафе вошла в шкаф, перепутав его с холлом, испугалась горжетки и чуть не унесла ее с собой, затем выскочила во двор в тапках, забыв у Вадима туфли, и до кучи призналась в любви к музыке в стиле рэп! Как только мне в голову пришел текст – «Не хочу лежать в гробу, как чудак, получается, я жил не так»? Я не увлекаюсь жанром речитатива, никогда его не слушаю! Короче, сплошное «йо-йо-йо». Но главный вопрос дня звучит так: почему Феликс Жанович, энциклопедически образованный человек, не отвернулся от инфернальной дуры, а наоборот, пытается сойтись с ней поближе? Что в самом деле происходит? Я вытянула шею и посмотрела в зеркальце, прикрепленное к лобовому стеклу. Здравствуй, красавица! Темные волосы следует постричь, а широким бровям и правда неплохо бы придать форму, карие глаза слишком глубоко посажены и чересчур близко сведены к отнюдь не аристократическому носу, лицо имеет треугольную форму и непропорционально: лоб слишком велик. Зато рот у меня – просто загляденье! Крупный, и губы щедро намазаны бордовой помадой. Думаю, первое, на что обращает внимание человек, впервые меня увидевший, – это именно губы. Причем даже сейчас, в эпоху геля-силикона и прочих наполнителей, никому в голову не придет, что я закачала в них какой-нибудь «рестилайн». Почему? Да потому что идиоток, желающих видеть на мордочке размером с кулак клюв утенка Дональда Дака, на свете нет. Некоторые звезды, уродующие себя инъекциями красоты, просто дети по сравнению со мной. Нет, такой ротик, как у меня, достается от родителей… А одеваться мне, очевидно, надо иначе – забыть про мешковатые платья-балахоны, безразмерные свитера и широкие брюки. Немодная одежда старит. Я наконец оторвалась от увлекательного занятия – самосозерцания. Есть два варианта ответа на вопрос, почему занятой, умный, прекрасно обеспеченный профессор усиленно пытается подружиться с явно не богатой, ничем (кроме разве что бровей и рта) не выделяющейся из толпы женщиной, к тому же ведущей себя странно, если не сказать – откровенно глупо. Первый: Маневин увидел госпожу Васильеву в холле «Лаборатории», восхитился ее неземной красотой и влюбился, как Ромео в Джульетту. Второй: есть некая пока неизвестная мне причина, по которой Феликс Жанович должен или обязан наладить со мной близкие отношения. Я опять взглянула в зеркало. Первый вариант точно отпадает. Остается второй. И что надо от меня милейшему профессору? Кто заставляет его проявлять интерес к госпоже Васильевой? Так и не найдя ответа на вопрос, я вошла в свой подъезд и поднялась в квартиру. Сеня сидел на кухне и пытался разгадать кроссворд. – Столица Ганы? – спросил он, едва завидев меня. – Понятия не имею, – пожала я плечами. – А где находится эта Гана? – вздохнул Семен. – Наверное, возле Индии. – По-моему, в Африке, – предположила я. – Нет, – возразил жилец, – там Египет и Израиль. Еще этот, как его… Мадагаскар. – Галина дома? – спросила я. – Мама приболела, – протянул Семен, – легла в комнате, на диване, занавески задернула. Я выронила пинцет, при помощи которого собралась кормить лягушку. – Что с ней? – Голова болит, – ответил Семен, – кружится, и тошнит ее. Но ты не беспокойся, в туалете я все вымыл. А когда спать соберешься, маманя с софы сползет. Она… Я, недослушав Сеню, бросилась в комнату и принялась трясти Галю. – Вам очень плохо? Сейчас вызову «Скорую». – Н-не надо, – с трудом выдавила тетка, – н-не… н-не… В нос ударил крепкий запах алкоголя, а Галина, со смаком рыгнув, громко захрапела. Я вернулась на кухню и сердито сказала Сене: – Да она же пьяная! Состояние твоей матери никакого отношения к недугам не имеет! – Выпей литруху, и поймешь, как тебе клево, – хмыкнул Сеня. – Здоровой сейчас мамуську нельзя назвать. Сорвалась она. Целых три месяца даже пробку не нюхала, а тут с рельсов сошла. Сплошные у нас нервы из-за Надьки, вот маманя стресс и снимала. Ничего, через пару дней оклемается. – Я думала, вы сегодня уедете, – отбросив церемонии, сказала я. – Предоставила вам крышу на ночь, а уже вторые сутки заканчиваются. Когда вы намерены покинуть мою квартиру? Сеня оторвал взгляд от кроссворда. – Мне маманю не унести, она хоть и мелкая, но тяжелая. Погоди, пока она оправится. – У меня есть альтернатива? – безнадежно спросила я. Семен заморгал. – Не знаю. Ты хозяйка, тебе видней, чего где лежит. Я поняла, что продолжать беседу глупо, сняла с кастрюли полотенце и посмотрела на лягушку. – Привет, дорогая. Привезла тебе дом, хоть и не самый большой, извини. А вот еда прекрасная. Как насчет ужина? Сбоку донеслось тихое повизгивание. Ярко-зеленый Петяша вспрыгнул на табуретку. Собачка оказалась умной – она явно поняла слово «ужин» и оживилась. Я повернулась к Сене. – Кормил песика? – Угу, – промычал тот, почесывая карандашом макушку. – Чем? – не успокаивалась я. – Всем, – емко ответил хозяин. – Петяша не капризный, что в рот попало, то и проглотит. Я чуть-чуть приоткрыла коробочку живятины, вытащила пинцетом жирную муху, взяла маленький флакончик с витаминами и стала действовать по совету продавца из «Другвета». Сначала приблизила инструмент к морде квакуши, потом подняла руку с каплями. Жабка сделала резкое движение головой, насекомое исчезло в ее пасти, а я не успела нажать на флакончик.