– Слухом. – Шептуха положила обе руки на стол и посмотрела на свою собеседницу. – Корова не дает молока, – пояснила женщина. – Всегда давала его много, а эти два дня – ничего. Я начинаю серьезно беспокоиться. – Порой коровы-те давши много молока, а порой совсем цутоцку, так цто подоити их трунно, – заявила старуха. Тучная женщина не дала сбить себя с толку. – Я знаю, что-то не так! Моя корова никогда так себя не вела. Это прекрасное животное! Шептуха вздохнула. – А ветеринар-от буренка видевши? – У меня нет денег на ветеринара, – фыркнула та в ответ. Шептуха больше не стала с ней спорить. Вместо этого она подошла к серванту и стала рыться в одном из многочисленных ящичков, после долгих поисков вытащив продолговатый камень с заостренным концом – так называемый громовой камень. В деревнях верили, что это осколки молний Святовита. На самом деле, в основном это были белемниты – окаменевшие древние моллюски, формой напоминавшие наконечник стрелы. Фульгуриты, или куски кварца, спекшиеся от удара молнии, тоже встречались, но гораздо реже. Так что я искренне сомневалась, что деревенская знахарка держит в своем серванте целый ящик фульгуритов. – Вымя буренки-то, во сутемь[5], нотирай три ння до полнолунья. Ужо на россохе[6] дорог закопай, – сказала шептуха, протягивая камень обрадованной клиентке. – Спасибо, огромное спасибо. Женщина встала, залезла рукой в карман и протянула старухе двадцать злотых. Шептуха взглянула на купюру, а потом серьезно посмотрела посетительнице в глаза. Недовольная клиентка нехотя снова полезла в карман и достала еще одну такую же купюру. – На россохе! – еще раз напомнила ей шептуха, широко улыбаясь. – Помню-помню. Закопаю камень. Не забуду. По ее лицу, однако, было видно, что у нее нет ни малейшего желания это делать. В конце концов, камень стоил целых сорок злотых! Когда мы услышали шум уезжающей машины, шептуха указала мне на стул напротив себя. Мое лицо, видимо, выражало скептицизм, потому что Ярогнева искренне рассмеялась. – Вижу, что тебе не по душе то, чем я занимаюсь, – сказала она нормальным языком, а не деревенским говором, на котором общалась с клиенткой. – Это Новакова. Ее корова, скорее всего, в полном порядке. Насколько я знаю Новакову, то ее муж наверняка напился до беспамятства и просто не подоил буренку. – Что случилось?.. – С чем? – удивилась она. – А! Ты про то, что я говорю иначе? Я закивала головой. – Это для клиентов, – объяснила она. – Недостаточно быть хорошей шептухой. В этих краях нужно еще и выглядеть соответствующе. Она встала из-за стола и потянулась. Сутулости как не бывало. Видимо, сгорбленная фигура тоже была маркетинговым ходом. Женщина подошла к угольной печи. Или это была изразцовая печь? Я не умела их различать. Она помешала половником в горшке и вопросительно посмотрела на меня. – Куриного супчика? – Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – Я налью тебе совсем немного. Специально сварила его к твоему приезду. Спустя мгновение передо мной стояла полная тарелка супа. Через приоткрытое окно в комнату вскочил черный кот и сел на лавку, которую раньше занимала я. – Держи, Галган. – Шептуха бросила ему шматок курицы из супа. Животное жадно проглотило кусочек. Мы ели молча. Внезапно Ярогнева потянулась ко рту, вытащила из него золотую зубную накладку и положила на салфетку возле тарелки. – Прошу прощения, – сказала она. – Я забыла вытащить ее раньше. Очень неудобно с ней есть. Затем она стянула с головы платок, открывая аккуратно собранный пучок густых седых волос. – Расскажи мне что-нибудь о себе, – попросила она. – Можешь называть меня Яга или Баба Яга. Все меня так называют. Баба – это старопольское название знахарки, мудрой женщины. Но Баба Яга – это мифическая ведьма, похищающая детей в лесу. Чудесно. Я не могла понять, как кто-то может носить такое прозвище по доброй воле. Конечно, у Ярогневы такое имя и так его сокращают, но сочетание со словом «Баба» довольно неудачное. Ведь Бабой Ягой, пожирающей деток и высасывающей костный мозг, до сих пор пугают непослушных малышей на ночь! – Меня зовут Гослава, но все называют меня Гося. – Я отложила ложку. – Моя мама родилась здесь, в Белинах, но я родом из Варшавы. Несколько раз я посещала эти места во время каникул, когда была ребенком. Странно приехать сюда на целый год. Галган нагло прыгнул мне на колени и начал обнюхивать мою тарелку в поисках еды. Я погладила его по голове. – Я только-только окончила университет, – продолжала я, с любопытством оглядывая комнату. – Хочу стать врачом. Не шептухой. Я решила сказать об этом в самом начале, чтобы между нами не было никаких недосказанностей. – Вижу, ты не поклонница моих методов. – Это не так, – быстро возразила я. – Я просто не верю в такие вещи. Не существует полудниц, убивающих крестьян, только тепловой удар от долгого пребывания на солнце. Не бывает злых демонов, которые крадут молоко у коров, а только небрежные хозяева, не заботящиеся о своем скоте. Она хрипло рассмеялась, уже ничем не напоминая старуху. Теперь передо мной сидела ухоженная шестидесятилетняя женщина, которая определенно пользовалась хорошими кремами против морщин. – Дорогая моя, так ведь и я не утверждаю, что это стрига крадет коровье молоко. Наверняка корове совсем не требуется помощь, а если и да, то ветеринарная. От натирания вымени громовым камнем ей точно хуже не станет. Зато это поможет ее хозяйке. – Что? – Ты должна понять, что люди здесь верят в такие вещи. Я понимаю, что в большом современном городе фольклор и суеверия исчезают, но тут они до сих пор живы. Уверяю тебя, Новакова почувствует себя гораздо лучше, если воспользуется камнем, а потом закопает его на дорожной развилке. Ей будет казаться, что она сделала для своей коровы все от нее зависящее. Я не могла поверить в то, что слышу. Неужели именно так пройдет будущий год? Меня научат продавать целебные камни? О боги… – Ты правда не веришь в утопцев и русалок? – спросила шептуха. – Нет, – правдиво ответила я. – А в прибожков? – Тоже нет. – Вижу, нас ждет тяжелый год, – вздохнула она. Шептуха взяла тарелки, к превеликому неудовольствию Галгана, который старательно их вылизывал, и поставила их в миску с водой. – Где будешь жить? – Я переехала к подруге, которая живет в Кельце, – пояснила я. – И собираешься каждый день ездить сюда? Я кивнула, поглаживая кота по спине. Интересно, есть ли у него блохи? – Ты могла бы жить у меня, – предложила она. Мои глаза расширились от ужаса. Я оглядела маленькую комнатку. Здесь не было даже кровати для шептухи, не говоря уже о месте для меня. – Я, пожалуй, откажусь, – пробормотала я. Ярогнева искренне рассмеялась. – Я же не говорю, что в этой халупе! Это мое рабочее место. А живу я в доме через дорогу. Выгляни в окно. Ты могла бы устроиться в комнате для гостей. Я подошла к окну и приоткрыла ставни, пропуская в комнату свет. На другой стороне дороги действительно стоял большой красивый коттедж, выглядевший совершенно новым. Я потрясенно повернулась к Бабе Яге. Ей пришлось продать немало громовых камней за всю свою жизнь! – Я уже обещала подруге, – сказала я извиняющимся тоном. – Все в порядке. – Она махнула рукой. – Я не обижаюсь. Мы вместе вышли во двор. – Мне просто интересно, как ты будешь добираться сюда в пять утра. Я споткнулась о выступающий камень. – Что?! Выражение моего лица явно ее позабавило.