Впрочем, причина не в этом, а в том, что полного доверия молочному брату у мен всё же нет. Мало ли где взболтнёт ненароком, чего не сказать о Климе. Этот в плане языка за зубами надёжен как скала, пусть и не по своей воле. А я собирался ни много ни мало пройтись по самому краю и поиграть в кошки мышки с Тайной канцелярией. Опасная затея, но и выхода иного я не видел. Признаться, в этом мире я для себя открыл много нового. Научился ценить семейные узы, и за родных готов порвать любого. Вон, за Лизу попёр на шестирангового одарённого с парой пистолетов, а в результате прибрал его голыми руками. А теперь ещё выяснилось и то, что я оказывается умею плакать. Я был просто в шоке, когда обнаружил у себя на щеках слёзы. И опять из-за этой пигалицы! Я был уверен, что за день другой ей полегчает. Ну правда. Она мне казалась пусть и не циничной, но вполне расчётливой, а оказалась ранимой и беззащитной. И ведь страдала не только она, но и Рощин, чтоб ему трижды опрокинуться. За прошедшую неделю разрыва эта сладкая парочка превратилась в тень самих себя. Лизу я наблюдал воочию, кляня себя последними словами, и всячески стараясь её расшевелить. О Вадиме мне в деталях поведал молочный брат, разузнавший всё доподлинно у прислуги в пансионе. И оба не посещали занятия в университете. Несчастные влюблённые, раскудрить их через коромысло, а я, стало быть, разлучник! Вот и решил исправлять то, что наворотил. Нет, я и сейчас считаю себя правым, просто не ожидал, что оно вот так обернётся. Представляю до чего дошло бы через годик, когда они окончательно прикипели бы друг к дружке. И этот пентюх мне ещё какие-то там намёки кидал насчёт того, что он может подлянку Лизе устроить. Ага. Вот интересно мне какую именно. Он скорее в огонь и в воду за неё, чем посмеет навредить. Вот только я этого сразу не понял. К слову, пару дней назад встретился с Марией. Её высочество приходила навестить запропавшую подругу. И вот теперь мы реально разругались. Причём признавая правоту Долгоруковой, я в долгу не остался. Защитная реакция, ага. А в чем она не права-то, когда сказала, что можно было исподволь капать ядом и Лизе и Вадиму, предоставив им возможность расстаться самим. Мол деликатней надо, тоньше, а я как зверь, с мясом выдрал. Нет, она конечно права, но я-то так не умею. Мне кому в морду, это запросто, а всякие закулисные игры и интриги, это уже без меня. Словом, решил я помочь сестрице. Ну коль скоро она с милым своим расстаться никак не желает и страдает, а вместе они быть не могут, значит нужно подтянуть её дар на его уровень. Были у меня предположения как этого добиться. Правда я понятия не имел насколько это может быть эффективным. Из записей покойного Седова следовало, что он сумел пробить барьер узоров скормив покойному же Егорову желчь волколака и поместив его под выброс Силы. Я добился того, что запас энергии собранный в кармане не выбрасывается, а истекает потоком. Значит, если проглотить желчь и оказаться внутри конструкта, тогда поток устремится по многократно расширенным каналам и эффект выйдет в разы большим. Ну, во всяком случае, в моём понимании всё именно так и должно происходить. Остаётся выяснить это на практике. И другого подопытного, кроме себя самого я не видел. Не на Лизе же опыты проводить. И потом, случись несчастье, что по моему мнению до крайности маловероятно, я всего лишь вернусь в свой мир, вот и всё. Сестра же погибнет окончательно и бесповоротно. Как по мне, то хороший план. Не без недостатков, но вполне рабочий. Оставалось раздобыть волколака. И вот именно по этой причине я и заявился в этот гадюшник. Имелся у меня один кандидат на роль оборотня, да и до полнолуния осталось всего ничего. В этот раз я решил ничего не изобретать, а использовать проверенную схему. — Терпень? — подойдя к сидевшему в тёмном углу спросил я. Звероватого вида мужик, с всклокоченной кустистой бородкой, которая придавала этому персонажу особо злобный вид, ну или отвратный. Впрочем, таковым его нутро и было. На сегодняшний день один из первых душегубов Москвы, готовый прирезать за пару медяков. Дворян, ясное дело, обходит стороной, а вот простецов режет без разбора. О том, чтобы припугнуть, оглушить, и ограбить, даже не задумывается. Нож в бочину, так оно куда проще, никто не трепыхается и никаких неожиданностей не случится. — Чё надо? — оторвавшись от солидного куска отварной говядины спросил упырь. Странное дело. Мясо довольно сложно испортить, и этот кусок, несмотря на то, что приготовлен наверняка каким-нибудь грязным чудом, пахнет вполне аппетитно. Однако в окружающей обстановке, его запах мне показался вонью и откровенно захотелось блевануть. Да ещё и грязные жирные руки убийцы с солидным свинорезом, производили то ещё отталкивающее впечатление. И это несмотря на то, что я повидал всякого, и понюхал разного. — Ты сначала ответь, ты Терпень или нет? — А железо в брюхо? Я активировал телекинез, из арсенала земельников, и придвинул по столу к его руке кружку с пивом. — Не думаю, что это хорошая затея, — покачал я головой. — От-тано как. Благородный, значит, — хмыкнул он, и взяв кружку сделал солидный глоток. — Мне оторвать твою башку, чтобы ты начал отвечать на вопросы, или ты всё же ею начнёшь думать? — Я Терпень, я. Поди не знал бы, не подошёл, — поставив кружку, вновь хмыкнул он. Ни капли страха. В его глазах человеческая жизнь стоила настолько мало, что и свою он ценил ничуть не больше. Оно конечно сладко поспать, да вкусно поесть куда лучше, но если и в канаве сдохнуть, то трагедии в этом никакой. Все там будем, никто мимо не проскочит, и рано или поздно, конец один, а коль скоро так, то чего трястись, как осиновый лист. — Дело есть, — произнёс я. — Я занят, — показав на деревянное блюдо с куском мяса, произнёс он. — Сотня целковых. — Порешить кого надо, барчук? — Много разговоров. Жду тебя на улице, не выйдешь, ухожу. Я не боялся, что меня узнают или запомнят, потому как прежде чем заявиться сюда, поработал над своей внешностью, а голос изменил, подпустив хрипотцы. Да и одёжку мне Хруст прикупил у старьёвщика соответствующую. В том, что этот душегуб пойдёт за мной я ничуть не сомневался. Сотня рублей на дороге не валяется, и он обязательно захочет их получить. Выйдя из трактира я немного обождал, и вскоре за моей спиной хлопнула дверь, а на крыльце появился Терпень. Поправил на ходу шапку и запахнув полушубок ловко подпоясался кушаком. Оружия вроде как не видать, Но оно имеется. Как минимум его свинорез, который скорее всего за голенищем сапога. Глянув на него, я двинулся прочь от трактира. Тот хмыкнул и пошёл следом. На улице было светло от наваленного кругом снега и входящей в силу луны, так что, моё пассивное «Кошачье зрение» даже не активировалось. Ну, разве только какая тень попадалась в поле видимости, и, да, видел я достаточно далеко, эдак шагов на шестьдесят. Завернул в первый попавшийся переулок, Терпень без опаски последовал за мной. То ли уверен в себе до нельзя, то ли ему просто плевать, а может и не впервой принимать заказ от благородных. Едва отдалились от поворота, как я не оборачиваясь атаковал его «Воздушным молотом». Не сильно. Так чтобы только вырубить. Ну не драться же мне с ним в самом-то деле. Конечно у него мог оказаться и «Панцирь», и тогда так тихо не получилось бы. А то и вовсе пришлось бы валить наглухо. Но амулет оказался ему не по карману. Душегуба отбросило в сугроб, где он и замер без памяти. Я подошёл к нему и перевернув на живот спустил до локтей полушубок, потом извлёк нож и взрезал на спине кафтан с рубахой. Спина чистая, без узоров, то что нужно. Наскоро обыскал, ожидаемо обнаружив за голенищем сапога свинорез, вот и всё оружие. Небогато. Впрочем, для его занятия более чем достаточно. — Хруст, — произнёс я, в «Разговорник». Самый обычный. Оно конечно мне удалось создать более удобный и компактный, но я ещё не решил как мне использовать эту новинку с максимальной пользой. Делиться же с посторонними как-то не особо хотелось. — Здесь Хруст, приём, — послышалось в ответ. Ну, а что такого, обычный порядок радиообмена. Удобно. — Подъезжай. Конец связи. Пока тот выполнял приказ, я быстренько связал пленника, заткнул ему рот кляпом и взвалив на плечо двинулся в сторону улицы. Едва подошёл к перекрёстку, как напротив остановились открытые сани. Пристроил в них бесчувственное тело, укутав шкурой, и пристроив голову у себя на плече. Со стороны подгулявшие друзья едут то ли дальше догуливать, то ли домой. Достаточно быстро мы выехали за пределы столицы, и добрались до села в предместьях города, на окраине которого я прикупил домик. Село это вольное, что в этих краях редкость, а потому и дом и подворье с довольно обширным огородом удалось выкупить в собственность. Имеется здесь и большой сухой подпол, с бревенчатыми стенами, что как нельзя лучше подходит под мои цели. Впоследствии я собираюсь тут устроить каретный двор, наладить производство и передать его во владение сестре. Желает в высшее общество, пусть трудится. Там бессребреников жалуют немногим больше, чем бесталанных. А сейчас у этого подворья иное предназначение. Мы затащили пленника в дом, и раздев разложили на уже подготовленном для этого столе, накрепко зафиксировав, чтобы шелохнуться не мог. Первичный осмотр полностью подтвердился, тело Терпеня оказалось девственно чистым. Я удовлетворённо кивнул, привёл его в чувство, и не вынимая кляпа приступил к делу. Процедура неприятная, и пока я наносил узор пленник рычал как раненый зверь. При активации узора короткий вскрик, ну или скорее мычание, после чего он затих. — Развязывай, — велел я Хрусту, опускаясь на лавку у стены. Боевой холоп, значившийся лакеем, сноровисто снял с лежащего на столе путы. Тот поднялся и посмотрел на меня спокойным преданным взглядом. Вот и ладушки. Я конечно не судья, но выписать такому ухарю билет в один конец считаю себя в праве. Отогнав сани обратно на каретный двор, Хруст вскоре вернулся верхом, ведя в поводу ещё двух осёдланных лошадей. Нам осталось только закинуть перемётные сумы, после чего мы незамедлительно отправились в дорогу. До ближайшего места Силы порядка двухсот пятидесяти вёрст, так что путь не близкий, а времени не так чтобы и много, нужно успеть к полнолунию… Как и планировал, мы не напрягаясь уложились в два дня. Достигнув кармана у постоялого двора в Смоленском княжестве, недалеко от села Глуховка. Оно оказалось ближайшим, хотя и имело не столь уж удобное расположение, из-за открытости местности, покрытой снегом. Видимость, как говорится, на миллион, но ты поди ещё разбери издали, что там происходит, а близко я никого подпускать не собираюсь. К тому же дело к полуночи, а это даже не двадцатый век, спать тут ложатся рано, если только не гулянье молодёжи. Впрочем, веселиться они предпочитают в окрестностях сёл, а не у чёрта на куличках. В этот раз, я решил испытать новый способ нанесения конструкта. Спасибо занятиям по сущности Сути одарённых и владению Силой. Земельники, как уже говорилось, имели возможность накладывать плетения или уже готовые конструкты, на камень без каких-либо преспособлений. Я прикинул, что можно попробовать сделать это и на земле, или снегу, и как всегда, единое информационное поле Земли мне в помощь. Ну нет у меня иного объяснения тому, что даже особо не напрягая мозг, я практически походя нашёл нужное мне решение. Поэтому я взял предварительно подготовленный конструкт, и наложил на снег, чётко вписав его в окружность кармана. — Терпень, разденься донага и встань в центр. Только не задень эти линии. Несмотря на холод тот без тени сомнений выполнил мой приказ, и пройдя по глубокому снегу встал в получившийся в центре шестиугольник. Боже, насколько же это оказалось проще, чем всякий раз вычерчивать плетения самостоятельно, с помощью шпаги. И самое главное, практически мгновенно, в то время как прежде приходилось затрачивать на это порядка часа. Пора. Луна в зените. Я потянулся к Силе в камне моего «Панциря», и установив канал с конструктом довольно быстро напитал плетения, отозвавшиеся на это зеленоватым светом. Едва все плетения напитались Силой, как конструкт на мгновение стал ярче, а затем свет пропал, как и не было. Вот оно значит как. А ведь бриллиант в амулете практически, там оставались сущие крохи. Получается, что будучи рядом с выбросом, восполнить Силу не получится. Неприятное открытие. Впрочем, это тут же отошло на второй план, потому что Терпень вдруг выгнулся дугой, под влажный хруст костей, и огласил окрестности диким то ли рёвом, то ли воем. Ну что тут сказать, узор «Повиновение» не позволит ему причинить мне вред, но это не спасает от дикой боли трансформирующегося тела. А его сейчас в буквальном смысле этого слова ломало и корёжило. По живому, без анестезии. И эта пытка будет продолжаться в течении месяца дважды в сутки. От этой мысли мне стало как-то не по себе. Я конечно не кисейная барышня, и чего уж там, мне самому доводилось истязать пленников до сумасшествия. Но кто сказал, что мне это нравится, просто иначе никак. Вот и тут по-другому не получится. Просто нужно помнить о том, что эта мразота отправила на тот свет туеву хучу народа. Помогло. Тиски сдавившие было грудь ослабли. Хотя я всё равно предпочёл отвернуться, чтобы не наблюдать за страшной картиной. Наконец за спиной всё стихло, затем послышался хруст снега, а моей руки коснулся влажный нос огромного зверюги в волчьем обличии. Ну чисто преданный пёс, настрадавшийся, израненный и просящий ласки хозяина. — Что зверюга, натерпелся? — вздохнул я, и положив ладонь на его лобастую голову, погладил. Оборотень вытянулся, прижав уши и подставляя голову, чтобы мне было удобней, тихонько проскулил. Я не стал жадничать. Не то, чтобы проникся тёплыми чувствами, просто стало интересно. Опять же, полная ассоциация с собакой, только очень большой. Просто огромной, размером с телёнка. Вот как такое возможно, если масса Терпеня меньше раза в два, а то и в три? — Давай по тропинке к Хрусту и слушайся его, — подтолкнул я оборотня, и тот покорно потрусил в указанном направлении. Сам же активировал плетение и снег вокруг меня вдруг задрожал как на вибростоле, постепенно разрыхляя снег, сглаживая линии конструкта и следы. Причём и утоптанную тропу в том числе. Пришлось восстанавливать её, пройдясь несколько раз взад-вперёд. Пока возился услышал злобное рычание, жалкое блеяние овцы, а затем хруст перемалываемых костей. Я решил, что оборотню лучше питаться живой кровью. Поэтому мы на одной из остановок заранее озаботились дичью для него. Ну не отпускать же его на подножный корм, эдак он шороху понаделает, а мне потом спасай его от охотников. Не для них же стараюсь, в самом-то деле. А в том, что у меня получится откормить волколака я не сомневался. Ведь делает же это как-то Тайная канцелярия. Сомнительно, что они под это дело организовали заповедник там, или заказник. Держат на цепи или взаперти и откармливают в течении месяца. Не любого ведь можно повязать «Повиновением», среди лихого народца и с узорами случаются, потому как крепостные с восемнадцати лет поголовно ими обзаводятся. — Как тут у вас? — подойдя к Хрусту и передавая ему одежду Терпеня, поинтересовался я. — Нормально, всё, Шелест, — ответил тот, кивая в сторону зверюги жадно хрупающей косточками. От овцы уже практически ничего не осталось. К гадалке не ходить, дай ему ещё одну, сожрёт и глазом не моргнёт. Но я не забыл как шёл по следу обратившегося Ерёмы. Тот мог и лосем объесться, и кроликом быть сытым. — Как его к лошадям-то подвести? Они ить вздыбятся, — пожал плечами Хруст. — Терпень, — позвал я, и оборотень тут же оторвался от трапезы, устремив на меня преданный взгляд, — как доешь, беги за нами, но держись поодаль. Всё, Хруст, пошли к лошадям, пора возвращаться, у меня забот в Москве выше крыши. Глава 22