– И почему же вы не лишили жизни паука? – поинтересовался Коробок. Зоя Владимировна поежилась. – Не знаю. Он был живой, ходил по домику, казался счастливым. Короче, я не смогла. Подумала, Павлик радуется жизни, а я возьму и… упс. Паук, несмотря на размеры и ядовитость, беззащитен. Я его колпаком прикрыла – и все! Он перестал двигаться. Так просто! Ну не смогла! Яд я потом вылила в унитаз и ушла к себе. Борис меня использовал, не обеспечил мне достойную жизнь, ну да господь с ним. Теперь у меня Степан есть, он другого склада. Конечно, паук не человек, но брать грех на душу не захотелось. Пожалуйста, не рассказывайте об этом Степану Сергеевичу, надеюсь, что вы умеете хранить тайны. Вы мои должники, приехали, напали с обвинениями, расстроили, но я не злопамятна! Зоя Владимировна очаровательно улыбнулась и протянула Федору узкую ладошку с оттопыренным, скрученным колечком мизинцем. – Ну? Мирись, мирись, мирись и больше не дерись! Я прощаю вам глупую ошибку, а вы забываете про яд и паука и ищете настоящего убийцу Бори. Я не смогла сдержать смешка. Агишева замечательный психолог. В нашей троице она выбрала шефа и сейчас кокетничает с ним, на Димона даже не смотрит. Подходя к машине, я спросила: – Вычеркиваем мадам Агишеву из списка подозреваемых? Приходько облокотился о крыло своего джипа. – Фатима звонила, она сняла отпечатки внутри перчаток. – И они не принадлежат жене Бориса! – подпрыгнула я. – После нее кто-то еще надевал рукавички? – Ребенок, – ответил Федор, – пальчики детские, идентифицировать их пока нельзя, сравнивать не с чем, ни в одной базе таких нет. Фатя даже прогнала через архив детей, пропавших без вести. Ноль. Ничего. Пустота. – Откуда в особняке взялся ребенок? – поразился Димон. – Понятия не имею, – протянула я, – мы вернулись к началу. Необходимо искать того, кто затаил злобу на Бориса. – Ветошь легко мог пожертвовать человеком, если тот становился ему не нужен, – сказал Федор, – вспомните ситуацию с Тряпкиной, она никому не известна, кроме ее участников. Нам просто повезло, что мы выяснили правду. Не приди Зина в офис лжеадвоката, не плюнь она на дверь, все бы осталось похороненным. Сколько таких Тряпкиных было в биографии Бориса? Люди не рассказывают о своем унижении, а Боря знал, кого можно безнаказанно обидеть. – Есть одна призрачная зацепка, – мрачно произнесла я. – В первый раз в клинику доктора Егорова Борис обратился после того, как якобы сбил корову. Через некоторое время он снова начал глотать лекарства, запивать их энергетическими напитками и опять прилетел к Афанасию Николаевичу, потому что с ним приключилась та же история: кратковременная потеря сознания и сбитая собака. После того раза Борис больше не прикасался к пилюлям, но мы знаем, что первой жертвой стала беременная женщина. Вероятно, и второй случай связан с человеком! Животное, безусловно, жаль, но из-за пса Ветошь не потерял бы самообладание. А вот если он сбил ребенка! – Ребенка? – повторил Димон. – Маленького? – Кажется, да, – кивнула я, – Галина, бывшая медсестра, а ныне горничная Козихина, сказала, что на машине адвоката имелись следы наезда на невысокий объект. И она запомнила название магистрали, где погибла собака, – Зеленский проезд. У Гали там жила лучшая подруга. Порой в нашей памяти сохраняются всякие ненужные детали. Смешно, но я могу назвать имя мальчика, с которым дружила целых две недели во втором классе, Миша Атаманенко. Федор открыл дверь своего джипа. – Дима, подними информацию о ДТП на Зеленском проезде. Если там погиб ребенок, его родственники могли запросто отомстить Борису. – Федя, можно по дороге в офис я заеду в банк? – попросила я. – До сих пор вожу в сейфе конверт с большой суммой, полученной от Карфагеныча, надо положить на счет. – О’кей, – милостиво разрешил босс и влез во внедорожник. Глава 30 Я пользуюсь услугами небольшого банка и очень довольна своим выбором. В учреждении, которое имеет офисы по всему городу, к вам отнесутся вежливо, но обезличенно, а в небольшом облизывают каждого клиента. Не успела я заглянуть в комнату, как приветливая сотрудница Наташа затараторила: – Рада вас видеть. Чай? Кофе? Присаживайтесь, чем могу помочь? Я вынула из сумки конверт. – Дело простое, хочу положить на свой счет наличку. Наташа расплылась в улыбке. – Сейчас пересчитаю. Попробуйте конфеты, очень вкусные. В кабинет тенью проскользнула девушка с подносом, в воздухе запахло кофе. Я взяла чашку с горкой белой пены и развернула конфету. Шоколад – это углеводы! Могу себе позволить несколько трюфелей, вес от них не прибавится. Вот почему я люблю этот маленький банк, мой персональный менеджер Наталья помнит даже такую мелочь, как мое пристрастие к капучино. – Татьяна, – тихо сказала Наташа, – я не могу принять эти банкноты. – Почему? – изумилась я. – Они фальшивые, – пролепетала девушка, – и по правилам я сейчас обязана вызвать службу безопасности. Я растерянно моргала. Деньги, которые мне вручил Карфагеныч, подделка? Да быть такого не может! Неужели на этом свете нашелся человек, который обманул Каро Финогеновича, всучив ему туфту? – Но я вас давно знаю, – понизила голос Наталья, – давайте попытаемся разобраться. Откуда эти фальшивки? – Мне отдали долг, – решив не вдаваться в подробности, ответила я. – Кто? – продолжала Наталья. – Дальний родственник, – сказала я, – думаю, его самого обманули. Наташа протянула мне купюру. – Подержите ее в руках. Я послушно выполнила просьбу и ахнула. – Она отпечатана на принтере! – Точно, – подтвердила менеджер, – издали выглядит как настоящая, но при детальном рассмотрении даже близко не похожа. Это не подделка. – А что? – совсем растерялась я. Наталья пожала плечами. – Прикол, такие продают в магазинах сувениров, вроде шутки. Дарите приятелю кейс, а там миллионы. – Совсем не смешно, – возмутилась я, – почему это разрешено? – У людей разное понятие о юморе, – пробормотала Наталья, – посмотрите сюда, внизу на каждой банкноте стоит штамп «сувенир». Подделкой такую продукцию считать нельзя. – Предупреждения почти не видно, – не успокаивалась я. – Но оно есть и тем самым снимает все обвинения с производителя, – пояснила Наташа, – да и с покупателя тоже. Шутка-с. Таня, вы умный человек, почему сразу не распознали обмана? Сейчас-то, взяв в руки купюру, быстро сообразили, что к чему. Я попыталась в деталях описать ситуацию. Карфагеныч капитально замучил менеджера Михаила, безостановочно щелкал счетами, рассказывал, сколько часов в год реально работает парень. Помнится, я тоже совсем ошалела от речей отца Лапули, и «денег» этих в руках не держала. Каро Финогенович помахал пачкой перед моим носом, а потом взял у Михаила конверт, положил туда стопку пятитысячных купюр, заклеил его и преподнес мне со словами: – Спрячьте. Подальше положишь, поближе возьмешь. Наталья кашлянула. – Татьяна, простите, не связан ли возврат денег с опустошением вашего счета? Я вынырнула из мыслей. – Что? Лицо сотрудницы банка порозовело. – Сегодня утром, с восьми до девяти, вы сняли через банкоматы почти всю сумму накоплений, осталось лишь пять тысяч. В свое время я предлагала вам ограничить количество денег на карте, установить лимит, больше которого через банкомат в один день нельзя снять. Но вы отказались, как, впрочем, и от эсэмэс-сообщений. Я вас уговаривала, напоминала о безопасности, а вы возразили: «На мой телефон постоянно приходят эсэмэски по работе, не хватает еще подтверждений о покупке чашечки кофе». – Но как чужой человек мог такое проделать? – придавленная ее словами прошептала я. – Вам на пути попался мошенник, – с жалостью продолжала Наталья, – все, что ему требовалось, это подержать в руках вашу кредитку, чтобы считать информацию, есть такие устройства, они небольшого размера, смахивают на пачку сигарет. Преступник потом переносит сведения на пустую пластиковую карту и запускает лапы в ваш запас. – А пин-код? – подпрыгнула я. – Вы храните его на бумажке в кошельке? – предположила она. – Или, может, набирали его в присутствии преступника? Он, вероятно, стоял за вами в очереди в кассе, видел, какие цифры вы ввели на терминале. В моей голове словно взорвался фейерверк. Каро Финогенович! Он привел меня в фирму, организующую свадьбы, где к оплате принимали только кредитки, и прикинулся идиотом, который не доверяет пластиковым картам. Я при нем набирала пин-код, рассказала про сейф в машине, призналась, что в ближайшие пару дней навряд ли получится заехать в банк, чтобы поместить наличные на счет. Господи, какая же я дура! Перед глазами встала картина. Расстроенная Лапуля лепечет про то, как она боится Карфагеныча, потому что тот, как человек в белых штанах. И ведь вспомнила я про слова Лапы, когда Антон мне в кафе сказал, что Рио-де-Жанейро – город, по которому в белых брюках мечтал гулять Остап Бендер. Я тогда могла бы сообразить: Лапуля пыталась объяснить мне, что ее материализовавшийся из ниоткуда папенька похож на Остапа Бендера, он жулик и прохвост. – Вам плохо? – испугалась Наташа. – Голова болит?