– Ванда Михайловна, не нервничайте, – попросил комендант. Я пожалела его. Сейчас он получит по полной программе. По себе знаю: едва услышу из чьих-нибудь уст просьбу соблюдать спокойствие, как моментально возникает желание устроить скандал. – Дергаться придется вам! – заорала Ванда. – Следовало прийти, позвонить в дверь, протянуть ладошку, сложенную ковшиком, и попросить: «Уважаемая госпожа Толкушева, подайте поселку на бедность, у нас денег на цветы не хватает!» Нам с супругом не жаль, я готова купить рассаду и садовника своего предоставить. Но вы избрали другой путь, демонстрируете дерьмо и нагло утверждаете, что оно наше. ПЧД! «Анютка»! Я на вас в суд подам за оскорбление личности ребенка. У нас мальчик, а это велик для девчонки! Виктор Львович решил внести ясность. – У охраны есть запись с камеры наблюдения, которая установлена у задней калитки, ведущей в лес. На ней отлично видно, как Данила в районе часа ночи по дорожке к забору катит. Если помните, охрана моментально вам перезвонила и сказала: – Ваш ребенок решил из дома удрать, примите меры. – Не знала, что там есть аппаратура, – удивилась Ванда Михайловна. – Установили двадцать девятого апреля, – гордо пояснил комендант, – ради блага жильцов стараемся. Камера на дереве, ее издали не видно, но работает она отлично. Ванда тряхнула копной волос. – Вы тут все сумасшедшие! Перебудили тогда весь дом! Я пулей помчалась в комнату к Даниле и нашла его мирно спящим. Мой сын не беспризорник, ему семь лет, он живет по режиму, гуляет исключительно в сопровождении гувернантки, один никогда не ходит и по поселку не катается. Очнитесь, Виктор Львович, возможно, ваш собственный ребенок ночью на жуткой «Анютке» рассекает по шоссе, но мой Данила под присмотром, о чем вам и сообщили. Няня перезвонила на пульт и сказала: – Вы ошиблись, Данила в кровати. Комендант решил не сдаваться без боя. – Ванда Михайловна, понимаю, вас прислуга обманула. Побоялись правду сказать, что упустили пацанчика, недоглядели за баловником, побежали, поймали его, в кровать уложили и вам свою версию преподнесли. – Вы идиот, – почему-то спокойно произнесла Ванда, – я сама видела, что Данила мирно спал. Ребенок Константина Толкушева в час ночи на велосипеде «Анютка» не катался. Точка. – Ванда Михайловна, – сладко пропел Виктор Львович, – в подведомственном мне поселке много детей, но вот интересная деталь, семилетний пацан один, ваш Данила. Девочек-первоклассниц полно, а ребята у нас так распределились: много крошек годика по два, по три, а потом Данила. Егору Дыбакину одиннадцать, но он крупный, водится с подростками, вот их много, а семилетка один, ваш Данила. Больше просто некому было ехать. Да, вы можете поспорить с нашими предположениями по поводу запихивания велика в трубу. Камера не захватывает люк. Мы видели лишь, как ребенок к калитке рулит, в лес спешит. А когда на днях потоп случился, открыли ливневку, а там!.. Велик! Ну и кто его туда запихнуть мог? Велосипед маленький! Логично, что Данила. Не спорю, факт подъема крышки и сброс вниз средства передвижения не зарегистрирован, но то, что Даня ехал к калитке, отрицать смешно. Ванда резко повернулась на каблуках и крикнула: – Ждите Константина Андреевича. Вам не пришло в голову, что в поселке крутился чужой ребенок? – И как он сюда, минуя охрану, попал? – возмутился Виктор Львович. – Вот, делай после этого людям добро. Секьюрити обязаны только на посторонних реагировать, жильцы нас не касаются! Идет свой в лес, это не наша головная боль. А мы позвонили! Ванда Михайловна пошла вперед, снова остановилась и закричала: – Наш дом в северной части, предпоследний в ряду, где живет Ветошь, а калитка на юге, до нее несколько километров надо ехать! Зачем туда Даниле? И как мальчик мог сдвинуть тяжелую крышку люка? Вы нашли в трубе эту дрянь «Анютку»? Небось кто-то из гастарбайтеров бросил, а вы деньги на цветы захотели получить, вот и врете на Данилу. У Виноградова, он напротив нас живет, ремонт. Спросите там узбеков, наверное, кто-то по этой «Анютке» рыдает. Ничего, Константин Андреевич разберется, вам всем сладко будет. – Откройте, пожалуйста, багажник, – попросил хриплый голос. Я оторвалась от наблюдения за скандалом и нажала на кнопку. – Можете ехать, – разрешил через пять минут охранник. – Как добраться до «Дрим-хауса»? – спросила я. – Езжайте прямо, никуда не сворачивайте, – ответил мужчина, – минуете пост ГАИ, деревню Жуковка, справа увидите «Лакшари Вилладж», и там на светофоре возьмите налево. «Дрим-хаус» с Рублевки хорошо виден, но въезд сбоку, перед шлагбаумом развернетесь и прямо на парковке очутитесь. Глава 27 Кафе в торговом центре оказалось одно, и выглядело оно неуютно: голые деревянные столы и такие же стулья, без мягких подушек, сидеть жестко даже мне. Представляю, каково на них вон тем блондинкам, смахивающим на зубочистки. – Простите, опоздал, – задыхающимся голосом произнес Илья, подходя к столику. – Нет, еще полдень не пробило, я приехала раньше, – объяснила я. – Я хорошо относился к Борису Олеговичу, – начал издалека парень, устраиваясь напротив меня, – жаль, что он умер. – Что заказывать будете? – спросила официантка. – У нас сегодня лимонный пирог удался. – Мне лучше просто чай, – быстро сказал Илья. – Поздний завтрак за мой счет, – улыбнулась я. – Тогда мясо, – переменил решение юноша. – Вон как то, что мужчина ест, с картофельным пюре, и кофе. Девушка повернулась в мою сторону. – А вам? Я улыбнулась. – Возьмите лимонник, – снова предложила подавальщица. – Не люблю кислое, – поморщилась я. – Шоколадный торт, – посоветовала девушка. – С моим весом? – грустно протянула я. Официантка сказала: – Нет проблем. Берете, что пожелаете, и запиваете похудательным чаем. – У вас есть такой? – обрадовалась я. – Для любимых клиентов, – улыбнулась официантка, – сейчас принесу. – И шоколадный торт! – крикнула я. – Два куска. Что ты хотел мне рассказать? Илья заговорил о своем замечательном отношении к Борису Олеговичу. Минут пять я слушала парня, устала и велела: – Переходи к делу. Но тут нам принесли еду, и Илья отвлекся, а я занялась потрясающе вкусным тортом, чай не показался мне особенным, просто жидкая заварка во френч-прессе. В конце концов тарелки опустели, и я снова обратилась к чистильщику бассейна: – Начинай. На сей раз Илья выдал вдохновенный спич о своей работе, рассказал страшилки про грибок, который непременно поселится на ногтях, если вы ходите босиком по бортику бассейна, где ранее прошел зараженный человек, попытался напугать меня сообщениями о черной плесени и белом налете в хамаме. – Я не владею банно-помывочным комплексом, – остановила я парня, – и тебя не найму на работу. Излагай причину, по которой позвал меня на встречу. – Пытаюсь, а вы не даете, – обиделся Илья, – не умею быстро, нужно суть разъяснить. Я пользуюсь особыми американскими средствами. – Угу, – кивнула я. – Они в дозаторах. – Отлично. – На бутылках есть риски, это очень удобно, понятно, сколько ты израсходовал, – читал мне курс юного чистильщика Илья. – Замечательно, – на автопилоте сказала я. – Обеззараживателей много, один на все случаи не подойдет. – Ага. – Я хорошо знаю, что на месяц надо триста миллилитров «Хлорблеска». – Угу. – Пол-литра серебряной закваски. – Ага. – У меня вся химия в чемодане, он закрыт на замок. Когда работаешь с ядовитыми веществами, необходимо соблюдать осторожность.