– Ну, у тебя это никак не получится. Бабочковости я не требую, просто не громыхай. Толстяки шумные. Я обычно не реагирую на тех, кто намекает на особенности моей фигуры. Назовете меня жиртрестом, промсарделькой или вульгарно «коровой», я сделаю вид, что ничего не слышала, а если повторите, изображу полнейшее безразличие. Только так можно заставить человека перестать болтать гадости – скучно же обзывать того, кто вас упорно не замечает. Но в душе я всегда очень обижаюсь и переживаю. Да, я толстая, но разве полные люди чем-то отличаются от худых? Мы что, монстры? Или у нас кровь зеленая? Но почему-то восклицание Козихина меня не оскорбило, наоборот, мне стало весело, поэтому, ответив: «Да, гиппопотаму нелегко летать», – я двинулась за Степаном, очутилась в просторной комнате и была поражена до глубины души. До сих пор я думала, что аквариум – это небольшой стеклянный ящик, в котором навалена груда камней. Но сейчас я увидела огромный прозрачный куб на высоком постаменте. Сверху он был прикрыт сетчатой крышкой, по бокам громоздились разные лампы, термометры, датчики. – Ничего себе, – вырвалось у меня. – Супер? – с придыханием поинтересовался Козихин. – Производит неизгладимое впечатление, – понизив голос, ответила я. – Глянь слева, – предложил хозяин, – не бойся, Эдди не выйдет. Если даже высунется, ничего тебе сделать не сможет. Давай объясню. Степан Сергеевич подтолкнул меня к дому паука. – Аквариум на заказ делали в Германии, везли спецрейсом. Внизу, в тумбе, подогрев, чтобы пол имел нужную температуру. Она автоматически поддерживается, во! Козихин наклонился, открыл дверцы полированной подставки, и я увидела скопище шестеренок, трубок, цилиндров, каких-то керамических деталей. – Неделю налаживали, – похвастался Козихин, – из Франкфурта немец-специалист прилетал, наши не умеют. У Бориса система простая, не навороченная, не спорю, хорошая, но не супер. А моя такая, что один профессор из зоопарка здесь рыдал, сказал, они о подобном у себя даже не мечтают. Песок и камни родные, с берегов Амазонки, и растения тоже, садовник приходит, следит за ними. – У Эдди и речка есть! – восхитилась я. – Вода ему нужна, – кивнул Степан, – еду я беру у мужика, который специальных тараканов, мух разводит, наши обычные для Эдди не корм, да и заразные они. В углу домик. Сейчас утро, но паук не высовывается. Антон, врач, говорит, мальчик стресс сильный пережил. А еще я подозреваю, что Эдди от шикарных условий прибалдел. Нет, он и у Бори хорошо жил, но это все равно как из квартиры в особняк перебраться. Только бы он показался! Уж я его вчера упрашивал, уговаривал, телячью печень принес. Нет! Лицо Степана Сергеевича приняло детски обиженный вид. Я начала утешать банкира: – Не торопите события. Эдди успокоится, привыкнет, полюбит вас. Козихин раздул щеки. – Он может умереть. Арлекины верные, как собаки. Псы дохнут, если их хозяин покидает. – Вовсе нет! – воскликнула я. – Да, бывали случаи гибели домашних любимцев, если они меняли семью, но подобное случается редко. Эдди оклемается. Степан Сергеевич не отрываясь смотрел на аквариум. – Нехорошее у меня предчувствие. Эдди, Эдди, ту… ту… ту… – Постучите пальцем по стеклу, – предложила я. – Арлекина на бум-бум не купить, – отмахнулся Козихин, – вот хомячок к тебе причапает, а этот нет. – Можно я попробую? – спросила я. – Валяй, – милостиво разрешил хозяин. Я тихо побарабанила по стенке. – Павлик, Павлуша, покажись. – Это Эдди, – стал злиться Степан, – Эдди, а не… Конец фразы застрял у банкира в горле. Из домика высунулось нечто коричневое, потом к нему прибавилось такое же второе, потом – третье. Можете не верить, но жуткого, парализующего, лишающего сознания страха я на сей раз не испытала. Вероятно, дело было в аквариуме. Паук никак не мог вылезти наружу. Или я уже знала, что увижу, но большое, темное, словно густо утыканное мелкими иголками тело вызвало у меня лишь оторопь и желание отойти от стеклянного сооружения подальше. В обморок я не грохнулась. – Говори, говори, – зашептал Степан, – продолжай, заплачу тебе, сколько хочешь. Мне удалось проглотить застрявший в горле комок. – Павлик, Павлуша, все хорошо. Вот твой новый папа, он замечательный. – Слушает, – в полном восхищении сказал Козихин, – на, дай ему! Самый отличный кусок наипрекраснейшей вырезки! Телятинка! Молочная! Из Аргентины! Степан Сергеевич кинулся к холодильнику и зашуршал пакетом. Павлик медленно топал по аквариуму, его явно заинтересовала моя личность. В комнате было очень жарко, но меня затрясло. Хозяин сунул мне в руку что-то железное. – Возьми пинцетом мясо и протяни через отверстие, – распорядился Козихин, отодвигая небольшую дверцу в стеклянной стене. Словно сомнамбула, я выполнила приказ и зажмурилась. – Маня, – сказал Козихин, – сколько ты получаешь за свою работу? – Таня, – поправила я. – Зачем вам знать об этом? – Дам тебе в два раза больше, – предложил Степан. Я раскрыла глаза. – Он ушел? – В два раза больше, – повторил Козихин, – за прекрасную работу! Будешь с Эдди беседовать! – Спасибо, нет, – быстро отказалась я, – где ваши перчатки? Хозяин кивнул в сторону длинного комода, притулившегося у одной из стен. Я подошла, увидела большой поднос, на нем конус, перчатки и нечто, похожее на гигантскую лопатку для торта. – Паука накрывают сверху колпаком, поддевают снизу этой лопаточкой и так несут? – спросила я у Козихина, упаковывая причиндалы в пакет для улик. – Сообразительная, – похвалил Степан, – пошли, рюмочку налью. Я поспешила отказаться. – Я за рулем. – Что с тобой от наперстка будет? – надулся Козихин. – Иди в холл и по коридору влево. Я двинулась в указанном направлении, оказалась в прихожей, прошла мимо круглого столика, и тут мне на глаза попалась пепельница, а в ней маленькая темно-синяя пуговица с четырьмя дырочками. – Можно воспользоваться одним из ваших пинцетов? – попросила я. – Бери, не жалко, – милостиво согласился Степан, – сейчас дам. Получив пинцет, я подцепила находку и начала ее сосредоточенно разглядывать. Края у маленькой пуговицы были довольно толстыми. Я повернулась к Козихину: – Откуда она здесь взялась? – Маня! – закричал хозяин. – Маня! Из глубины дома выплыла женщина в переднике. – Слушаю вас! – Какого хрена тут эта дрянь валяется? – возмутился Степан. – За что тебе деньги платят, Маня? – Извините, Степан Сергеевич, – смутилась горничная, – я вчера половик перестилала, гляжу, лежит под ним. Хотела проверить, не с вашей ли она рубашки, и забыла. – Бестолочь! – рявкнул хозяин. – Простите, – сконфузилась женщина. – Маша, мне нужна эта пуговица, – сказала я. – Я Галя, – тихо поправила домработница. – Если Степан Сергеевич разрешит, то конечно. – На фига мне эта ерунда, – хмыкнул Козихин. Я положила находку в другой пакет и отправилась со Степаном в столовую. – Маня, подай коньяк и чего там у тебя на закусь есть, – приказал Козихин.