Анна не только заплатила за мой паспорт, но и купила мне перед отъездом пару прочных горных ботинок. — Считай это заблаговременным рождественским подарком — нельзя же, чтобы у тебя мерзли ноги, — сказала она. К счастью, компания предоставляла не только униформу, но и теплые лыжные куртки с логотипом, в которых мы могли ходить постоянно, а не только когда находились на работе. Получив куртку, я испытала огромное облегчение, потому что успела увидеть цены на них в специализированном магазине. По прибытии нас расселили в шести шале. Большинство девушек сами выбирали себе соседок по комнате, поскольку были знакомы по предыдущим сезонам, и мне повезло оказаться одной. Комната была красивее всех, в каких мне доводилось жить раньше. С огромной кроватью под меховыми покрывалами. Я погладила одно — как шерсть породистой кошки. Никогда еще я не видела таких пушистых белоснежных полотенец — каждое с монограммой и вышитыми снежинками. В ванной был и душ, и отдельно стоящая ванна. Я с разбега прыгнула на кровать — мне показалось, что я парю на облаке. Конечно, после тренинга нас переселили в комнаты для персонала; моя была размером со шкаф, без окон, на верхнем этаже шале, где мне предстояло работать. Я вела себя очень скромно, много работала и мало с кем общалась. Работа занимала все мое время, и клиенты порой оказывались довольно неприятными, но мне нравилось готовить и даже убирать, так что в целом все прошло неплохо. Я словно играла в хозяйство — для чего раньше у меня не было возможности. Но, самое главное, работа не требовала умственных усилий, так что у меня оказалась куча времени на размышления. Я составляла план, как посильнее испортить жизнь человеку, который разрушил мою. Но тут произошло нечто неожиданное… 45 Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция Реа Стоит мне захлопнуть дверь шале и сделать шаг в метель, как от ветра сразу перехватывает дыхание. На мне смехотворно дорогие унты из натурального меха и лыжная куртка «Монклер», но я сразу начинаю жалеть, что не надела лыжные штаны. Милли весь день приходила и уходила, так что, видимо, по курорту можно перемещаться, напоминаю я себе. Однако тропинка от шале не расчищена и повсюду гигантские сугробы — чуть ли не выше меня. — Это опасно! — крикнул Хьюго, когда я убегала. Может, он и прав. Но, как бы то ни было, мне необходимо сделать звонок, а в шале это невозможно — ведь и Хьюго, и другие могут меня услышать. Я вваливаюсь в первое же кафе, какое попадается на пути, ожидая, что окажусь в нем одна — кто еще уйдет из уютного шале в такую погоду, — но, к моему удивлению, там полно народа. В камине горит огонь, играет музыка, люди пьют, смеются и болтают, словно ничего не произошло. И ничего не изменилось. Наверное, для них так и есть. Подумаешь, нашли труп — ну, скажет кто-то «бедняга», да порадуется про себя, что это не он сам и не кто-нибудь из знакомых; но ведь все уже быльем поросло, по крайней мере, для нынешних туристов… А вот для меня все, наоборот, вернулось обратно. Словно вчера произошло. И вот теперь, когда брат погибшего приезжает, мне наступит конец. Он наверняка нас узнает. Начнет задавать вопросы. Захочет разобраться, как все было, — выяснить детали. А я сама не знаю, сколько еще смогу лгать. Только не ему в лицо. После того как тело его брата два десятилетия пролежало в снегу. Неужели все к этому шло? Много лет мне удавалось вести нормальную жизнь, думая, что прошлое осталось в прошлом. Но каждый день я боялась, что раздастся стук в дверь и мне сообщат, что правда выплыла наружу, а затем арестуют, привлекут к суду и посадят в тюрьму. Я звоню, и Кэмерон соглашается встретиться со мной в баре. Заказываю горячий шоколад, который не собираюсь пить, — просто чтобы стакан с двойным виски не стоял одиноко на моем столике в такое время дня. И жду, нетерпеливо стуча ногой по полу, потому что не могу сидеть спокойно. 46 Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция Адам — Позвольте узнать ваше имя? — спрашивает симпатичная девушка со списком в руках, когда я выхожу из автобуса. Погода так и не улучшилась. Ветер бьет в лицо, кроссовки промокли, едва я ступил на снег, — зимней обуви у меня нет. Надо было купить что-нибудь в аэропорту. — Адам Кэссиобери, — говорю я. Ее лицо сразу становится печальным. — О, мистер Кэссиобери! — восклицает она. — Мы все соболезнуем вашей утрате. Мэтт приехал, чтобы встретить вас лично, — он отвезет вас в ваше шале и ответит на все вопросы. Я сейчас его позову… Мэтт! Мэтт! — кричит она, обращаясь к мужчине в куртке с логотипом, стоящему в паре метров от нас, но из-за шума ветра он ее не слышит. — Ничего страшного, я понял, к кому идти, — говорю я ей. — Вы и без того заняты, я сам пойду и представлюсь. Пробираюсь по снегу и хлопаю мужчину по плечу. Ну и погодка! Мне даже жаль тех бедняг, которые заплатили тысячи фунтов за свой отпуск и вынуждены терпеть такое. — Хм… вы Мэтт? Я Адам. Адам Кэссиобери. Та… хм… девушка… леди — она сказала, что вы приехали за мной. — Мистер Кэссиобери! — Мэтт протягивает мне руку в перчатке, засыпанную снегом. — Добро пожаловать в Ла-Мадьер. Жаль только, что при таких обстоятельствах. Я киваю: — Спасибо. И зовите меня просто Адам. — Хорошо, Адам. Давайте заберем ваш багаж, и я отвезу вас в шале. К сожалению, то, которое мы собирались вам предоставить, пострадало от снегопада, но мы нашли вам отдельную комнату в другом. Оно тоже отличное, но там есть и другие постояльцы. Надеюсь, вы не против? Они были рады помочь, с учетом… хм… ситуации. Места в шале полно. Снова киваю. Мне уже все равно — я до того продрог, что мечтаю лишь оказаться в тепле. — Они очень милые люди, — продолжает Мэтт, — и… хм… понимают ваше положение, поэтому я уверен, что они проявят должный такт. Вам будет у нас очень удобно. Я приехал на снегоходе, так что садитесь за мной и можем отправляться. Это весь ваш багаж? — Он бросает взгляд на мой старый изношенный рюкзак. — Да, я уезжал в большой спешке, — отвечаю я. — Да и вообще, у меня нет теплой одежды. Я сейчас живу в Таиланде — там снега не бывает. Я весь дрожу в легкой ветровке и думаю только о том, чтобы закончить светскую беседу и поехать уже, куда нам надо. Мэтт улыбается. — Ничего, я подыщу для вас куртку и теплый свитер на время проживания здесь. А сейчас надевайте рюкзак на спину и садитесь позади меня. Пора доставить вас домой и как следует отогреть. Я осторожно вскарабкиваюсь на снегоход, подметив краем глаза, что остальным предстоит добираться пешком. Люди вокруг тащат по снегу багаж: кому-то помогают носильщики, кому-то — менеджеры и обслуга шале; кто-то волочет чемоданы сам, умудряясь одновременно вести за руку утомленных и плачущих детей, а то и нести на плечах малыша, готового вот-вот заснуть. Раньше я никогда не катался на снегоходах и теперь не знаю, как лучше держаться, — мне не хочется обнимать этого парня, потому что это было бы странно, так ведь? Мы с ним даже незнакомы. Поэтому я неловко цепляюсь за задник сиденья. На мне нет перчаток, и руки становятся красными, как только мы трогаемся с места. Мэтт, вероятно, заметив, что я едва держусь, едет медленно. С минуту мы взбираемся вверх по холму, потом поворачиваем на подъездную дорожку и останавливаемся перед домом из бревен и камня. — О, это, оказывается, совсем недалеко, — замечаю я, когда мы оба слезаем. Мэтт вежливо улыбается. — Нет. Но наши клиенты не любят ходить пешком по снегу, поэтому мы предоставляем такую услугу. Обычно это, конечно, внедорожник, а не снегоход, потому что в нем удобней перевозить багаж, но сегодня снег слишком глубокий. Мэтт распахивает тяжелую деревянную дверь, и я окунаюсь в долгожданное тепло. В прихожей рядком стоят отельные тапочки, и я, следом за Мэттом, стаскиваю с себя мокрые кроссовки (а заодно и носки, тоже промокшие насквозь) и погружаю ноги в мягкий пушистый бархат. Тапочки шоколадно-коричневые, с узором, напоминающим трикотаж. В этот момент они кажутся мне самой удобной и теплой обувью, какая когда-нибудь у меня была. — А теперь пойдемте внутрь. Я покажу вам вашу комнату и познакомлю с остальными. Думаю… хм… процедура состоится завтра? Я не совсем в курсе, как вы договорились с полицией, да и из-за погоды все постоянно меняется. Но если вы захотите увидеть, где вашего брата — Уилла — нашли, или побывать в любой другой части курорта… в общем, если понадобится любая помощь, только скажите, и я все организую. Я киваю. — Спасибо. Самое худшее во всем этом — всеобщая неловкость. Почему люди не могут вести себя со мной как обычно? Это же случилось миллион лет назад. Я давно все пережил. Мэтт открывает следующую дверь — в красивую гостиную открытой планировки с гигантским окном, каменными стенами, светлым деревом и звериными шкурами вместо пледов. Откашливается. — Добрый день! Это Адам, наш новый гость, думаю, Милли вам говорила… Все поворачивают головы. — Давайте я вас познакомлю, — продолжает Мэтт. — Саймон… Здоровяк с красным лицом и зачесом на лысине поднимается с кожаного дивана, подходит ближе и жмет мне руку. — Приятно познакомиться. Примите мои соболезнования. Я натянуто улыбаюсь: — Спасибо. — Это моя жена, Кэсс, — добавляет он, указывая на очень молоденькую девушку со смущенным лицом, которая сидит рядом с еще одной, примерно того же возраста, на коврике из овечьей шкуры и неловко протягивает ребенку пластмассовую игрушку, которую тот отталкивает рукой. — А это наш сын Иниго — и няня Сара. Одна из женщин сочувственно улыбается мне и машет рукой в знак приветствия. Вторая не поднимает на меня глаз. Я успел забыть, кто из них жена, а кто няня, но, думаю, это не имеет значения. Еще один мужчина, моложе и спортивней Саймона, встает следом за ним. — Добро пожаловать! Я Хьюго. Рад познакомиться. Жаль, конечно, что при таких обстоятельствах… Опять киваю. — Благодарю. И спасибо, что позволили остановиться в вашем шале. Даже не знаю, что бы я делал в ином случае.