Все взгляды устремляются на нее. — То есть я хочу сказать, мне очень жаль, но меня такой вариант не устраивает, — добавляет она более сдержанно. Я замечаю слезы у нее в глазах. — Это почему? — рявкает Саймон, меряя ее уничижительным взглядом. — Шале огромное. Мы и не заметим, что он здесь. И вообще, это всего на день или два, так ведь? Брось, Реа! Прояви хоть каплю милосердия. — Он снова отпивает вина. — Серьезно, нам же ничего не стоит. — Дорогая? — обращаюсь к ней я. — Всё ведь в порядке, правда? На мой взгляд, она ведет себя неразумно, и мне не хотелось бы, чтобы Саймон подумал, будто мы с ней неспособны поддержать человека в беде. Не то чтобы сам он был особо заботлив — по крайней мере, я этого не замечал, — но кто знает… Реа разворачивается на каблуках и, вся красная, убегает вверх по лестнице. Я не знаю, расстроена она или злится, но в любом случае не понимаю ее реакции. Мне неловко, что она повела себя так перед Саймоном, и я чувствую, что должен извиниться за нее. — Я с ней поговорю, — объявляю я. — Уверен, все будет в порядке. Может, у нее критические дни или еще что, — добавляю я, и тут, заметив выражение Кэсс, соображаю, что о подобных вещах не говорят, особенно в присутствии женщин. — То есть, думаю, она просто нервничает из-за того, что все мы заперты здесь. Все время говорит, как хочет домой. Наверное, лучше мне было держать рот на замке — я только все усугубил… Поднимаясь по ступенькам в нашу спальню, слышу, как Милли спрашивает Саймона: — Так что, я скажу Кэмерону, что брат того человека может остановиться здесь? Надо уведомить его как можно скорее, так будет справедливо. Другого жилья сейчас не найти, ведь курорт практически заблокирован. — Конечно, — отвечает Саймон. — Мы будем рады помочь. Реа потерпит. Меня немного злит, что он говорит за нас всех, но перечить ему я не собираюсь. Надо просто разобраться, почему Реа отреагировала так странно. Я открываю дверь, ожидая увидеть ее лежащей на кровати, но она проносится мимо меня, в лыжной куртке и теплых ботинках. — Дорогая! Куда ты собралась? — Я не останусь здесь больше ни минуты! — кричит Реа с дикими глазами. Никогда раньше не видел ее такой. — Я ухожу! — Реа, нет! Оставайся дома. Мы всё уладим — я поговорю с остальными. Ты же видишь, какая там погода! Ты не можешь уйти в такой снегопад. Это опасно! Она отталкивает меня в сторону. — Я ухожу. Прошу, Хьюго, выпусти меня! Ничего со мной не случится. — Давай хотя бы я пойду с тобой! — взываю я, влетая к нам в комнату, сбрасывая тапочки и пытаясь найти теплые брюки. — Нет! — выпаливает Реа. — Я хочу побыть одна. Она сбегает по ступенькам, и до меня долетает порыв холодного воздуха, когда Реа распахивает тяжелую дверь шале, и та со стуком захлопывается за ней. * * * Я спускаюсь вниз, где Кэсс сидит одна на гигантском диване. Тот издает негромкий хлопок, когда я опускаюсь рядом с ней и говорю: — Не против, если я присоединюсь? В доме тихо — похоже, Иниго наконец заснул. Кэсс с благодарностью улыбается. Рукава джемпера у нее натянуты до кончиков пальцев, хотя в камине пылает огонь, и в гостиной даже не прохладно. — Конечно, я не против, — отвечает она, — но ты не обязан составлять мне компанию. Подвигаясь к ней ближе, я снова замечаю, насколько она молода, и мне становится ее жаль. Зачем только она связалась с этой дубиной Саймоном? — Как тебе эта неделя? — спрашиваю ее. — Ты же не впервые встала на лыжи, правда? Кэсс кивает. — Не впервые. Пару лет назад я сезон проработала на обслуживании шале, но начальство так нас загружало, что катались мы очень редко. Так что я совсем не эксперт, и уж точно не собираюсь кататься в такую погоду… — Она делает паузу. — Странно все вышло, да? — Да уж, — отвечаю я. — Столько всего случилось… Снова неловкое молчание. — Сначала я переживала, потому что Саймон уже приезжал сюда, со своей бывшей, — сбивчиво начинает Кэсс, словно чувствуя себя обязанной поддерживать беседу. — С тех пор как родился Иниго, я часто ревновала и беспокоилась из-за разных вещей. Глупо, конечно, особенно с учетом того, что тут произошло… Когда кто-то умирает, начинаешь на все смотреть под другим углом. — Да, наверное, — соглашаюсь я, хотя уже перестал ее слушать. Вместо этого соображаю: значит, Саймон уже бывал в Ла-Мадьер… а Реа — что она говорила, была она тут или нет? К своему стыду, я понимаю, что до сих пор толком не разговаривал с Кэсс, поэтому задаю вопрос: — Напомни мне, как вы с Саймоном познакомились? Она краснеет. — О! Это звучит ужасно, но… я готовила на одной вечеринке, которую устраивали они с бывшей женой. Я уже говорила, что работала на обслуживании шале, как Милли, а потом, вернувшись в Британию, основала небольшую кейтеринговую компанию. Мы с Саймоном поддерживали связь, я иногда устраивала для него бизнес-ланчи, и вот… Пауза. — Когда мы познакомились, у них с женой все уже разладилось, он приходил ко мне поговорить… ну и… одно за другое… Когда они официально развелись, Саймон предложил мне выйти за него замуж. Я по-прежнему слушаю вполуха, потому что отчаянно пытаюсь вспомнить, что говорила Реа — приезжала она сюда раньше? Почти уверен, что да. Неужели с Саймоном? Что, если это она — та бывшая, о которой упоминала Кэсс, сама того не подозревая? Что, если между ними в прошлом что-то было? Может, именно поэтому Реа так странно ведет себя всю эту неделю? Вдруг Саймон пытался домогаться до нее? И по этой причине она не хочет выходить из комнаты? Мне становится жарко; я пытаюсь прислушиваться к словам Кэсс, но они кажутся сплошной абракадаброй. Я помню, что Реа бронировала это шале, но не могу сказать, чья это была идея — пригласить Саймона в путешествие. Моя? Оливии? Или Реа? Кэсс продолжает что-то талдычить мне на ухо, мешая думать, и я вскакиваю с дивана. — Боже, Кэсс, прости, но мне срочно надо позвонить. Поговорим позже, хорошо? Остолбенев, она отвечает: — Да, конечно, — и мне тут же становится стыдно, потому что Кэсс явно делилась со мной своими переживаниями, но сейчас мне не до того. У меня достаточно собственных проблем, о которых стоит поразмыслить. Я поднимаюсь к нам в спальню, чтобы наконец вспомнить, кто предложил поехать на неделю в горы. А заодно собираюсь заглянуть к Реа в «Айпэд». Она и раньше меня к нему не очень подпускала, а в последние дни не давала даже дотронуться. Возможно, там есть что-то, чего я не должен знать… Надо попробовать еще раз. 43 Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция Адам После обеда я наконец оказываюсь в автобусе. Поездка невеселая — казалось бы, люди должны радоваться, что направляются на курорт, куда так стремились. Но нет — вокруг только и разговоров о том, сколько потеряно времени, когда можно было бы кататься, да рассказов о самых ужасных путешествиях в жизни: кто сколько потерял денег, у кого были самые отвратительные условия, кто дольше всех просидел в зале прилета, в автобусе без туалета и кто пострадал в наибольшей степени. Иногда меня так и подмывает спросить, не приходилось ли кому уезжать с курорта, оставив родного брата мертвым на склоне, а потом возвращаться десятилетия спустя, чтобы разобраться с последствиями, — но, конечно, я прикусываю язык. Мне до сих пор не сообщили, как пройдет процесс опознания. Я даже не знаю, где находится тело. Мне придется на него посмотреть? Не уверен. И не могу сказать, хочу ли. Но какой-то заботливый человек с курорта, который звонил после полицейских, сказал, что мне, наверное, захочется посетить место, где его нашли, «чтобы воздать последние почести» — именно так он выразился, на идеальном английском. Спустя несколько часов перемещения в черепашьем темпе мы проезжаем дорожный знак, обозначающий въезд в Ла-Мадьер. Наверняка курорт сильно изменился с тех пор, как я был там в последний раз. Я думаю про Нелл. Интересно, где она сейчас? Наверное, замужем за каким-нибудь богачом… Она всегда была пустышкой, хоть и красивой. Счастлива ли она? А еще я вспоминаю Уилла. Как он лежал все эти годы мертвым в снегу. Судьба не предоставила ему выбора — быть счастливым или несчастным. Он не заслуживал смерти. Но я не собираюсь себя винить. Я не позволю тому случаю испортить мне остаток жизни. 44 Ранее Вскоре после окончания кулинарных курсов я получила работу в обслуживании шале. Прошла непростой процесс собеседований и особую проверку, на которой надо было приготовить обед из трех блюд для дегустаторов. К тому времени я стала превосходным поваром и много времени проводила в социальных сетях, стараясь составить представление о том, как обслуга в шале должна выглядеть и вести себя. Хотя раньше я никогда не бывала на лыжных курортах, не говоря уже о шале, испытания я выдержала с честью и пару недель спустя уже летела в Альпы. Это была моя первая поездка за границу. Анна помогла мне получить паспорт и даже заплатила пошлину, хотя, думаю, официально ей такое не позволялось. Впервые в жизни я оказалась в самолете. Весь полет у меня было такое чувство, что это нереально. Тем временем мои новые коллеги — так, наверное, их следовало называть — болтали и перешучивались, словно ничего особенного не происходит. Наверное, для них оно так и было — большинство этих ребят привыкли летать на каникулы с самого детства. Тем не менее периодически до меня доносились возгласы вроде «ух, смотри, снег!», когда автобус вез нас до курорта. Раньше я редко видела больше пары тающих в воздухе снежинок, и с трудом верила собственным глазам. Снега было невероятно много! Как в кино или на рождественской открытке. Все вокруг переливалось и блестело. Огромные сосульки — казалось, они могут убить, если свалятся на голову — свисали с домиков, похожих на пряничные.