— You and I, you and I We're like diamonds in the sky.7 Печальная мелодия захватила, и я, пытаясь попадать в ноты, старалась не разреветься. Мысли уносились к ангелу: к его аквамариновым глазам, походке, голосу и потрясающим волосам — уникальным, таким длинным и необычайно красивым. Образ Рафаэля не отпускал, будто наваждение следовал за мной по пятам, не давая возможности забыть и отстраниться. Казалось, алкоголь не действует. Очевидно, с этим вином что — то совсем не так. Оно лишь проясняло мысли. — Разбавленное, что ли? — я посмотрела на бокал в руке. — Ну и ладно. Зато вкусное. Получается безалкогольный виноградный сок со вкусом нормального вина. Нет, не просто нормального, а обалденного! Я снова взглянула на бутылку. Ни этикетки, ни надписи. — Неудивительно. Хотя откуда у ангела может быть нормальное вино? Так или нет? Конечно, это подделка. Просто сок. Даже напиться и то не выходит, — негодовала я, потягивая виноградный компотик. Мелодия звучала, заставляя танцевать и плакать, плакать и танцевать. Показалось, будто в дверях за прозрачным тюлем стоит архангел, но я решила, что вижу желаемое, а не действительное. Закрыла глаза, отгоняя непрошеный образ. «You and I, you and I We're like diamonds in the sky». Слова песни откликались в душе, я растворилась в музыке, не замечая ничего вокруг и отдаваясь ритму танца, плавно покачивая бёдрами, наслаждаясь мгновениями полного расслабления и безмятежности. И ахнула, почувствовав мужские руки на теле. Рафаэль подошёл незаметно, обняв за талию, властно притянул к себе и ловко закружил в танце. На секунду я вздрогнула и растерялась от неожиданности. Но беспокойство сменилось ощущением полной гармонии и единства, когда встретилась взглядом с аквамаринами. Нам было хорошо вместе, рядом. Казалось, что мы буквально созданы друг для друга, настолько Рафаэль тонко чувствовал меня, понимал. Заставил полностью расслабиться, унося нас в нереальный мир грёз, стирая границы из неловкости и страха. Его жесты и движения выглядели выверено и грациозно, словно он всю свою жизнь только и делал, что танцевал. А вот я этого никогда не умела и всегда ощущала себя полной раскорякой, но в его руках парила словно прима. Рафаэль небрежно сбросил сковывающий движения пиджак, не теряя связь с музыкой и успевая вести в танце. Пуговицы его чёрной рубашки были расстёгнуты, обнажая ключицы, а края небрежно заправлены внутрь брюк, отчего мужчина выглядел подавляюще сексуально, мужественно и божественно прекрасно. Он поднял мою руку и закрутил меня так, что я прижалась к нему спиной. Чувственный танец, обжигающие касания, порывистые взгляды и витающая в воздухе магия открывали мир ярких ощущений и выбивали землю из — под ног. Мужчина вёл уверенно, был напорист, но в то же время нежен. Следуя танцу, Рафаэль развернул меня, и я оказалась к нему лицом, но по — прежнему крепко прижатой к твёрдой груди. Моя рука лежала на его плече, а вторая — в замке его пальцев за моей спиной. Музыка плавно смолкла. Наши взгляды встретились. Мы растворились друг в друге, и время замерло лишь для нас. Архангел смотрел на меня сверху вниз, а я затаила дыхание, глядя в его лицо и ощущая прикосновения жёсткого тела. Аквамарины, потемневшие на пару тонов, горели открытым желанием и интересом. Рафаэль нежно провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, коснулся большим пальцем рта, очертил линию скул, а потом склонил голову, растягивая напряжение между нами, и обдал мои губы горячим дыханием. Я чувствовала его губы в миллиметре от своих, ощущала, как закипает кровь в венах от такой близости, а жар разливается по телу губительной волной желания, и хотела… Поцелуй меня… Пожалуйста… — А ты неплохо двигаешься, смертная, — он, играясь, тронул кончик моего носа и со вздохом отстранился. — А говорила, что не умеешь танцевать. — Не было достойного партнёра. — Тогда впредь танцуй только со мной, — он поднёс к губам мою руку и поцеловал, обжигая взглядом. — Думаешь, что имеешь право так говорить? — я вырвала ладонь и отстранилась. — А разве нет? — Нет! Зачем так смотришь? Зачем обнимаешь? — Скай… — томный голос. — Хочешь поцеловать? — я сделала шаг к нему. Что это со мной? Что я несу? Неужели захмелела? Кошмар какой! Рафаэль уставился на меня и резко сменил тему: — Что ты вообще здесь делаешь в одиночестве? — Напиваюсь вдребезги, но до сих пор трезва, — незаметно смахнула слезу с щеки и посмотрела на часы на запястье. Три после полуночи. — Ты припозднился. — Где ты взяла алкоголь? — Это всё, что тебя волнует? — я сделала глоток и показала в сторону бара. — Там. Распотрошила твою коллекцию. Блондин кинулся к бару и принялся открывать ящички, пересчитывая оставшиеся бутылки и выясняя размеры катастрофы. Я выключила музыку. — Однако оно оказалось разбавленным, — пожаловалась, наблюдая за беготнёй ангела. Слова вышли тихими. Рафаэль упёрся руками о барную стойку и, склонив голову, протяжно зарычал. — Сколько ты выпила? — Не уверена, — я принялась считать на пальцах. — Кажется, эта пятая. — Пятая? — он схватился за голову. — Ты хоть знаешь, что это за вино?! Я молчала, покручивая бокалом и рассматривая разводы, оставленные на его стенках. — Не знаю. Но, как я и сказала, оно разбавленное. И вкусное, — голос дрогнул при взгляде на растерянного ангела. Он подлетел ко мне и схватил за плечи. — Это вино из Рая! Оно самое настоящее! От него не пьянеют, а трезвеют и… — Насколько мне известно, всё должно быть совсем наоборот. — Кто надоумил тебя взять вино? Я потупилась. Скажу, что демон, — выдам его с потрохами. Скажу, что сама взяла, — совру. Лучше промолчать. — Посмотри на меня, — вывел из раздумий требовательный голос Рафаэля. — Кто? — Велиал, — выпалила и ахнула, закрывая рот рукой. — Ты заставил меня сказать! — Не я, а вино, — архангел отстранился и отошёл к бару. — Оно обладает уникальными свойствами. — Трезвеешь и говоришь правду? — Технически просто нельзя опьянеть. А правда… В Раю не лгут, — он пожал плечами, объясняя очевидный факт. — Поэтому ты так о нём печёшься? — Это библейский напиток, вино, которое пил Иисус на Земле. Реликт! А ты пять бутылок выхлестала. Знаешь, сколько лет я их собирал? У меня созрел план. Я прищурилась и протянула ему бокал. — Выпей! — Что? — Надо поговорить. Он поднял глаза на меня и растерялся. — О чём? — Выпей и узнаешь. — Не буду, — Рафаэль сделал шаг назад. — Почему? Сам Господь прописал. Полезно для здоровья, — я шагнула к нему. — Что ты хочешь узнать с помощью вина? — А ты ответишь без него? — Попробую, — он остановился, забрал у меня бокал и поставил его на стол. — Итак? Блондин смотрел своими аквамаринами пристально, будто видя насквозь. Волосы на теле вставали дыбом от его взгляда. — Я люблю тебя, — слова вылетели так легко и непринуждённо, ставя в неловкое положение и при этом принося невиданное облегчение. — Убей меня молния, если я ещё хоть раз коснусь этих бутылок! — поспешно выкрикнула, поднимая руки к небу. Щёки вспыхнули, я залилась краской от ушей до пят. Как же неловко. Я впервые открыто сама призналась в любви. Не помню, чтобы говорила подобное кому — то ещё. Рафаэль замер. Слова, слетевшие с моих губ, повисли в воздухе, и время остановилось, подстраиваясь под ритм разговора. — Забудь, — отмахнулась, поправляя волосы. И поспешно добавила хриплым, подрагивающим голосом: — Вообще — то, я хотела извиниться за ночное происшествие, но ты был занят. — Ты не можешь любить меня, — произнес он. Мы смотрели друг на друга не отрываясь. — Но я тебе нравлюсь? — решила вконец выбить его из колеи прямым вопросом. Рафаэль молчал, но в глазах явно читалось желание. — Ответь. Что между нами происходит? Ты избегаешь меня, не приходишь на тренировки, не разговариваешь. Да ещё и Роксана бегает возле тебя. — Ты ревнуешь? — уголки его губ поползли вверх.