– Скорость полностью погашена, – доложил Слин-ат. Два флота находились пока слишком далеко друг от друга для открытия огня, но если наши корабли полностью остановились, то жаберы продолжали неторопливо приближаться, постепенно сокращая дистанцию. – Навигатор, выведите на тактическую проекцию границу, при переходе которой противником мы уже не успеем разогнаться для прыжка, даже если захотим отступить. Объемная карта дополнилась полупрозрачной оранжевой поверхностью, к которой медленно приближался флот жаберов. – Три минуты до пересечения границы, – прокомментировал вице-адмирал Сергеев. – Ждем. В полной тишине мы наблюдали, как корабли жаберов, на порядок превосходящие наш флот по огневой мощи, медленно надвигаются на нас. Минуты тянулись бесконечно, но любое ожидание рано или поздно заканчивается. – Ядро флота противника пересекло границу – доложил навигатор. – Сегментам транспортного кольца – стыковка и активация ворот. Флоту – начать отход к порталу. Продемонстрируем им, что мы решили не принимать бой и отступаем. Эскадре генерала Клэя – приготовиться к контратаке, но пока ничего не предпринимать. Спрячьтесь за порталом и ждите приказа. «Невидимкам», авианосцам и «Титанам» – готовность к полному торпедному залпу. Не видя в предстоящем сражении задач для москитного флота, я приказал загрузить авианосцы дрон-торпедами. К этому приему я уже прибегал в последних сражениях, и он себя вполне оправдывал в тех случаях, когда не требовалось скрытно приближаться к объекту атаки. Сейчас была именно такая ситуация – мы собирались прикрыть свой отход волной торпед, а не подкрадываться к противнику для внезапного удара. – Противник начал разгон на полной мощности двигателей! – почти выкрикнул начальник штаба флота. – Все правильно, вице-адмирал, они пока не знают про гиперворота и считают, что догонят и уничтожат нас раньше, чем мы успеем разогнаться для прыжка. На самом деле мы шли по очень зыбкой грани. Флот не может нырнуть в транспортное кольцо весь одновременно, особенно такой большой, как наш, а значит, потребуется перестроение в транспортную колонну и не менее пятнадцати минут на прохождение через ворота. Именно это время и должны были обеспечить нам корабли Клэя, но риск все равно был высок. Если транспортное кольцо получит повреждения, мы не сможем уйти, и тогда результат боя станет совершенно непредсказуемым. – Рубеж открытия огня торпедами! – доложил командир «Невидимок». – Полный залп! Наше отступление давало нам преимущество. Если бы противоборствующие флоты оставались неподвижными, главный калибр линкоров противника доставал бы нас с большего расстояния, чем дальность действия любого нашего оружия, но сейчас жаберы нас преследовали, и сами сокращали дистанцию до летящих к ним торпед. Пока враг не видел приближающейся к его кораблям угрозы – все-таки имперские генераторы маскировочных полей в сочетании с неизлучающими двигателями ящеров давали поразительный эффект, в разы повышая незаметность прикрываемого объекта. – Противник открыл огонь главным калибром! – доложил Сергеев. Не дожидаясь приказа, корабли нашего флота предприняли маневр уклонения. На предельных дистанциях стрельбы это имело смысл и давало неплохой эффект, но попаданий избежать нам все же не удалось. – Мы несем потери, господин командующий! Я, стиснув зубы, наблюдал, как на тактической проекции гаснут отметки кораблей моего флота. Три дредноута ящеров без всяких вспышек и прочих спецэффектов распались на неравные части после попаданий вражеских снарядов. Гибридный линкор «Ганимед» получил два снаряда в корму и распустился огненным цветком взрыва. Некоторые корабли не погибали сразу, но получали повреждения, и вываливались из строя, теряя ход, но по большей части одного-двух попаданий стандартному линкору хватало для полной потери боеспособности. «Титаны» держались чуть лучше, но больше трех ударов вражеских снарядов не выдерживали и они. – Портал активирован, – пришел доклад командира группы транспортного кольца. – Генерал Клэй, ваш выход! Флоту начать перестроение в транспортную колонну! Генераторы маскировочных полей на полную мощность, – приказал я, не отрывая взгляда от проекционного экрана. До этого момента я не разрешал кораблям флота использовать наши новые возможности маскировки и радиоэлектронной борьбы, чтобы не насторожить противника. Это стоило нам уже почти двух десятков погибших кораблей, но зато жаберы плотно заглотили наживку – их флот уже достиг такой скорости, что быстро изменить траекторию движения у него бы не получилось. Имперские линкоры покинули свою позицию за транспортным кольцом и с впечатляющим ускорением начали разгон навстречу противнику, а авианосец «Император Тик» уже выпускал в космос палубные истребители, немедленно присоединявшиеся к рвущимся вперед тяжелым кораблям. После включения на полную мощность маскировочных полей эффективность огня вражеских линкоров резко снизилась, и список наших потерь перестал расти с пугающей быстротой. – Торпеды вышли на рубеж автономной атаки! – вновь привлек мое внимание командир «Невидимок». Жаберы, наконец, обнаружили угрозу, и их плазменные пушки и зенитные системы ближней обороны открыли шквальный огонь по приближающейся волне торпед. Сто тридцать «Невидимок», тринадцать авианосцев и восемь «Титанов» в полном залпе отправили в сторону врага почти девять тысяч этих смертоносных металлических рыбин, укутанных маскировочными полями. Такого массированного удара за всю историю применения торпедного оружия еще никогда не наносилось. Снаряжая транспорты снабжения для этой операции, адмирал Нельсон практически полностью выгреб все флотские запасы торпед, зато сейчас перед жаберами стояла очень непростая задача. В бою у Каппы Кита торпеды проявили себя не лучшим образом. Почти все они были сбиты, и лишь единицы добрались до целей, достигнув защитных полей вражеских крейсеров. Но сейчас наш удар был по-настоящему массированным, и весь залп состоял исключительно из торпед в противокорабельном снаряжении. Никаких завес из сканеров и истребителей жаберы перед своими кораблями не ставили – их системы наведения и без этого отлично справлялись с захватом целей, по крайней мере, так было раньше. Но теперь имперские системы РЭБ, установленные на наши торпеды, сильно усложняли задачу зенитным комплексам противника. Тем не менее, двадцать семь тяжелых кораблей, идущих в достаточно компактном строю, создали перед собой такую плотность огня, что в какой-то момент я засомневался, что хоть одна торпеда сможет достичь цели. Однако, как известно, количество иногда имеет свойство переходить в качество. Сейчас оказался именно такой случай. Когда на каждый твой корабль, непредсказуемо маневрируя, несутся по три сотни целей, проблема встает уже даже не в качестве наведения, а в производительности зенитных систем. Из-за высокой скорости сближения и позднего обнаружения угрозы сбить такую лавину торпед жаберы просто не успели. Защитные поля их кораблей ярко вспыхивали от десятков попаданий. Какое-то время они неплохо держали удары, но когда последние прорвавшиеся к целям торпеды взорвались на границах силовых щитов, стало ясно, что своей цели удар достиг. Ни один из вражеских кораблей не был уничтожен или хотя бы поврежден, но защитные поля линкоров и особенно крейсеров потеряли значительную часть мощности. Однако главная проблема для жаберов заключалась не в этом. За отражением торпедного удара они проспали контратаку имперских линкоров. Хотя, может быть, и не проспали, а просто не обратили должного внимания на пусть и быстрые, но весьма немногочисленные корабли врага, вышедшие навстречу их флоту. Первые же залпы кораблей генерала Клэя заставили противника занервничать. Совершенно неожиданная дальность и точность огня главного калибра имперских линкоров сочеталась с обескураживающе мощным воздействием их снарядов на цель. Каждое отраженное полем попадание сносило почти десять процентов заряда энергетических накопителей и приводило к перегреву эмиттеров щита. Учитывая, что после торпедной атаки защитные поля жаберов и так находились не в лучшем состоянии, три атакующих линкора представляли для флота противника серьезную угрозу. Неприятным дополнением к трем атакующим кораблям стало для жеберов приближение к их строю волны из почти сотни истребителей, которую они сперва не восприняли всерьез, но быстро убедились, что сбить юркие машины не так просто, а свой вклад в расстрел и так перегруженных защитных полей они вносят, и довольно существенный. Совершенно прекратив огонь по моему отступающему флоту, жаберы переключились на нового опасного врага. Быстро сбросить скорость и выйти из боя они не могли, и расстояние между их строем и эскадрой Клэя неумолимо сокращалось. Имперские корабли тоже получали попадания, причем в куда большем количестве, чем линкоры и крейсера противника. Все-таки девятикратное количественное преимущество не могло не сказаться. Но разница в техническом уровне пока позволяла имперцам достойно держать удары. По моим представлениям появление на сцене кораблей, каждый из которых явно сильнее их линкора, должно было деморализовать жаберов, но пока я не видел никаких признаков паники в их рядах. Даже когда защитное поле одного из крейсеров в последний раз отразило удар имперского снаряда и погасло, строй кораблей врага не нарушился, а интенсивность их огня, кажется, даже усилилась, хоть это и представлялось уже невозможным. Видимо, командующий флотом жаберов видел ключ к победе в сражении, а, может и во всей войне в уничтожении этих непонятно откуда взявшихся линкоров, и своей волей не давал подчиненным проявить слабость. Постепенно щиты имперских кораблей тоже начали сдавать. Все-таки это были далеко не самые современные и мощные линкоры Империи. Они уже давно не участвовали в наступательных операциях, и их роль сводилась к защите планетных систем в составе эскадр прикрытия, но после открытия межгалактического портала их судьба совершила неожиданный поворот. – Ресурс щитов ниже семидесяти процентов, – доложил генерал Клэй. В его голосе явно ощущалось беспокойство. К этому моменту щитов лишились уже четыре крейсера и один линкор жаберов. Все эти корабли уже имели повреждения – при низком уровне ресурса щита взрывы снарядов частично его пробивали. – Сосредоточить весь огонь главного калибра на поврежденном линкоре противника. Истребителям – атаковать лишившиеся полей крейсера, – отдал я распоряжение Клэю. Корпус вражеского тяжелого корабля покрылся вспышками попаданий. Без щита под сосредоточенным огнем трех более мощных противников линкор жаберов продержался всего несколько минут. Сначала одно за другим замолчали его орудия, потом при каждом попадании от корпуса корабля противника начали отделяться сегменты брони и разлетаться фонтанами разнокалиберных обломков, испускающих струи быстро замерзающих газов, и, наконец, линкор содрогнулся от серии внутренних взрывов и окончательно распался на бесформенные фрагменты. – Ресурс щитов сорок процентов! – нервные нотки голосе генерала усилились. Все это время жаберы продолжали слаженными залпами бить по его кораблям. – Линкорам разорвать дистанцию и выйти из боя. Истребителям вернуться на авианосец – рисковать дальше своей главной ударной силой я не собирался. Имперские корабли совершили боевой разворот с предельными перегрузками и встали на курс расхождения с флотом противника, не прекращая вести огонь по его кораблям. Истребители, не добившиеся, к сожалению, особого успеха в борьбе с крейсерами противника, тоже легли на обратный курс. Почти все основные силы нашего флота к этому моменту уже прошли через портал, однако эвакуировать само транспортное кольцо мы не успевали. Собственно, оно было заранее списано в потери, а экипажи сегментов покинули кольцо сразу после его активации. Именно поэтому я запросил у адмирала Нельсона несколько комплектов кораблей-сегментов – порталы в этом бою мне еще могли понадобиться. Я чуть не опоздал с приказом о выходе из боя эскадры Клэя. Преследуемые противником имперские линкоры смоли разорвать дистанцию уже на последних каплях энергии в накопителях и с опасно перегревшимися эмиттерами защитных полей. – Мы потеряли девятнадцать истребителей, господин командующий, – доложил генерал, – в ходе боя уничтожен линкор противника. Четыре крейсера жаберов получили повреждения разной степени, и вряд ли смогут продолжить бой. Прошу разрешения на прыжок к кораблям снабжения для пополнения боезапаса. – Разрешаю. Спасибо за отлично сделанную работу, генерал. Жду присоединения ваших кораблей к основным силам флота. Несмотря на явный успех эскадры Клэя, назвать результат боя победой у меня язык не поворачивался. Два погибших «Титана», семь дредноутов ящеров, девять наших линкоров и девятнадцать имперских истребителей – слишком высокая цена за гибель одного корабля противника и повреждение еще четырех. Наш флот вышел из транспортного кольца в исходной точке в одном прыжке от границ материнской системы ящеров. Здесь нас ждали транспорты снабжения, немедленно приступившие к перезарядке «Невидимок» и авианосцев. Торпед у нас осталось ровно на один полный залп – больше промышленность Федерации просто не успела произвести. Убедившись в том, что догнать эскадру Клэя не получится, жаберы переключили свое внимание на транспортное кольцо, покинутое экипажем. Однако при приближении кораблей противника сработала система самоликвидации, и серия мощных взрывов превратила гиперпортал в разлетающиеся обломки. Неподвижно повисев некоторое время в пространстве, флот жаберов вернулся к прерванному нашим появлениям занятию. Однако теперь жаберы не стали устраивать неспешный демонстративный штурм, а ударили по четвертой планете в полную силу. Ящеры огрызались с поверхности, но было видно, что надолго их не хватит. Сейчас в системе оставались только имперские разведчики, внимательно следившие за действиями жаберов. – Генерал, неужели Империя не в состоянии прислать нам еще хотя бы пару линкоров? – спросил я Клэя, когда его эскадра вышла из прыжка в точке сбора. – Расклад бы сразу резко изменился. – Игорь, – мрачно ответил Клэй, переключившись на приватный канал связи, – все гораздо хуже, чем ты себе представляешь. Час назад пришло шифрованное сообщение из нашего адмиралтейства. Они приказывают мне срочно возвращаться в Империю. Там полная задница, адмирал. Жаберы лезут, как сумасшедшие, не считаясь с потерями. Наши уже не знают, чем еще затыкать дыры… – И что ты ответил? – Передал, что эскадра связана боем и не может немедленно выполнить приказ. На тот момент это была чистая правда. – И что теперь? – Теперь у тебя есть максимум пять часов, адмирал. Это все, что я могу для тебя сделать. Потом мы уйдем – игнорировать прямой приказ адмиралтейства вредно для здоровья. * * * Столица Империи производила неизгладимое впечатление на любого человека, попавшего сюда впервые. За свою историю, насчитывающую уже почти семь тысяч лет, древнее поселение сначала разрослось до деревянного городка на перекрестке торговых путей, потом до каменного средневекового города, несколько раз переходившего из рук в руки и как-то даже почти полностью разрушенного во время нашествия черных варваров с юга. Тем не менее, удачное расположение спасло будущую столицу сотен планет от забвения, и город снова отстроили, сделав стены толще, а башни выше. Постепенные изменения уклада жизни, медленно накопившиеся за сотни лет неспешного развития, и пока еще примитивные технологические новшества привели, в конце концов, к нескольким кровавым революциям, последняя из которых похоронила тысячелетнюю монархию. Изменения в обществе обернулись взрывной индустриализацией и опоясали город огромной промышленной зоной, дымившей сотнями труб и отчаянно вонявшей разнообразной химией. Пройдя через три разрушительные войны, каждый раз охватывавшие боевым безумием практически всю планету, город выстоял под обстрелом осадных мортир и орудий вражеских линкоров, блокировавших его с моря, и выжил под ударами бомб и снарядов, начиненных фосгеном и ипритом. Его защитники сбивали вражеские ракеты, отражали вертолетные десанты и даже пережили удар ядерной торпеды, запущенной с подводной лодки в сторону порта. Следы бурной молодости города тщательно охранялись и лелеялись потомками, и даже сейчас историческая часть столицы, превращенная в огромный музей, давала неплохое представление о том, через что прошли многие поколения его жителей, пока, наконец, не поняли, что если продолжать в том же духе, то долгая и славная история города, да и всей планеты, грозит закончиться вот прямо сейчас. Город выжил и постепенно начал избавляться от рудиментов прошлого. С карты столицы исчез серый пояс промышленной зоны, застроенный новыми просторными домами, больше не теснившимися друг к другу, как в историческом центре, а радиоактивное пятно, образовавшееся на месте припортового района после вражеского ядерного удара, давно вычистили и вновь пустили под застройку. Зарождающийся мегаполис, казалось бы, неспешно, но неуклонно захватывал пригороды, включая их в свою инфраструктуру и разрастаясь все шире. Начало космической эры не сразу отразилось на столице, но в какой-то момент количество изменений перешло в качество, и население города за считанные десятки лет с пятидесяти миллионов скачком увеличилось до почти миллиарда жителей. Всего через столетие город покрыл собой весь континент, соединившись мостами через проливы и многокилометровыми тоннелями с такими же городами-гигантами, захватившими остальную поверхность планеты. Сейчас Метрополия выглядела с орбиты огромным парком с редкими вкраплениями изящно вписанных в ландшафт одноэтажных построек. Полное отсутствие дорог и прочей инфраструктуры, характерной для докосмической эры, создавало обманчивое впечатление единения цивилизации с природой, однако достаточно было заглянуть под относительно тонкий слой плодородной почвы, и взору стороннего наблюдателя открывались сотни подземных уровней гигантского города-планеты, тоже имевших, конечно, зеленые рекреационные зоны, но уже ничем не напоминавших ту благостную картинку, которая открывалась при взгляде на планету из космоса. Единственным исключением из этого пасторального пейзажа был огромный дворцовый комплекс резиденции императора, в котором теперь собирался на свои совещания Регентский Совет. Наверху, под открытым небом, жили те, кто реально управлял Империей – элиты, представлявшие собой верхушки кланов, лоббирующих интересы военных и финансово-промышленных групп. До безвременной кончины последнего императора они боролись за влияние на главу государства, сейчас же они сцепились между собой, скрывая за вежливыми речами в зале заседаний Регентского Совета смертельную вражду, основой которой, как всегда, служили разногласия по поводу распределения финансовых потоков и властных полномочий. Тем не менее, несмотря на подковерную, а порой и открытую грызню, кое в чем некоторые властные группировки были готовы сотрудничать, и сейчас четверо глав кланов собрались вместе в летней резиденции самого слабого из них – господина Шуна, главы холдинга сетевых масс-медиа политической и развлекательной направленности. Встречи эти были регулярными, и если между лидерами кланов не возникало острых разногласий, требовавших немедленного решения, они почти всегда посвящались одному и тому же вопросу – сдерживанию слишком бурного роста населения Империи, приводившего к потере управляемости за счет появления новых лидеров, поднимающихся над серой массой обывателей и раскачивающих устоявшиеся элиты. Уследить за всеми при таком огромном населении просто не получалось, и зачастую, когда опасность становилась заметной, бывало уже поздно, и ликвидировать ее без финансовых и репутационных потерь не удавалось. – Коллеги, – покончив с формальными приветствиями перешел к делу Цейв, глава военно-промышленного консорциума «Имперорс», – я думаю, всем вам хорошо известны подробности завершившихся неделю назад переговоров Империи с так называемой Земной Федерацией. Уверен, мне не нужно объяснять вам, в какой степени неожиданное успешное завершение миссии бригадного генерала Дина, о котором мы все уже успели прочно забыть, повлияло на наши планы. Когда-то в далекой молодости этот хваткий и тертый жизнью делец пытался делать научную карьеру, и даже стал доцентом одного из столичных университетов, где и подцепил привычку обращаться к партнерам по бизнесу непривычным в этой среде словом «коллеги», но быстро понял, что ошибся с выбором жизненного пути и перешел на работу в «Имперорс», который и возглавил спустя почти тридцать лет. Его путь наверх, как знал принимавший высоких гостей Шун, был тернист и местами откровенно криминален, но к настоящему моменту все сомнительные деяния главы консорциума бесследно исчезли из его биографии, а места подчистки оказались качественно заполированы и покрыты тройным слоем лака, причем попытка поковырять это лак ногтем могла быстро вычеркнуть из мира живых даже такого уважаемого и авторитетного человека, как сам господин Шун. Поэтому глава медиахолдинга лишь согласно кивнул и ответил: – Не очень хорошо повлияло, уважаемый Цейв. – Вы очень сдержаны в оценках, коллега, – с нескрываемым раздражением ответил промышленник, впрочем, его негативные эмоции явно были направлены не на хозяина резиденции, так что Шун не стал возражать, – Мы уже почти продавили через Регентский Совет план эвакуации и численность населения, которое уйдет с нами. Думаю, вы помните, каких затрат и усилий это нам стоило. – Ну, военные еще не дали своего окончательного согласия… – подключился к обсуждению председатель совета директоров крупнейшей в Империи розничной торговой сети господин Дант.