Эстляндская губерния. Ревель. Чарльз Джон Кэри, 9-й виконт Фолклендский – О’Нил, – я взглянул на сидевшего напротив меня ирландца. Тот мгновенно принял почтительную позу, изобразив внимание на своем плутоватом лице. Он мне нравился, хотя в нем было нечто такое, что порой меня настораживало и заставляло более тщательно к нему приглядываться. – Ты, наверное, слышал, что русские пираты совершенно наглым образом захватили английский корабль? – Полагаю, – усмехнулся тот, – что этот корабль неспроста оказался неподалеку от Ревеля. – Ну, допустим, – недовольно ответил я. Мне не совсем понравилась усмешка, появившаяся на лице ирландца. Нет, хотя у меня к нему претензий и не было, но ирландцы – тот еще народ. Есть у русских хорошая пословица: «Сколько волка ни корми, а он все равно в лес глядит». Ну, недолюбливают эти пэдди нас, и ничего с этим не поделаешь. – Впрочем, это не ваше дело, что он там делал и почему там оказался. Нам интересно другое – сегодня ближе к вечеру пленных моряков проведут по городу в «Розенкранц», где их будут держать под стражей. – «Розенкранц»? А где это? – Так именуется одна из крепостных башен у порта21. Кстати, тебе нужно будет прийти туда пораньше. Весь город только об этом и судачит – для них это бесплатное зрелище. А нам хотелось бы, чтобы ты оказался к ним поближе. – Неужели мы собираемся их освободить? Но как? Да и зачем? – Видите ли, мой славный ирландский друг… У нас катастрофически не хватает людей. А, согласно полученной мною информации, в числе пленных – морские пехотинцы. Да и моряки на захваченном бриге тоже опытные и бывалые люди. Так что они были бы нам весьма кстати. – А они справятся с… заданиями? – Для той работы, где потребны мозги – нет, конечно. А вот если им сказать, убей или захвати того-то или то-то, то они прекрасно со всем справятся. Простолюдинам нужен человек, который им скажет, что следует делать. Может, не всем, – я бросил взгляд на О’Нила. Ирландец показал себя весьма способным учеником. И я считал, что со временем из него может получиться хороший разведчик. – Но такие, как ты – это то самое исключение, которое подтверждает правило. – Спасибо, сэр, за добрые слова обо мне, но спешу вас уверить – и среди людей моего сословия у многих найдутся способности, превосходящие мои. – Ну ты хватил, у многих, – мне вдруг стало смешно. – У некоторых – да, согласен, но у нас не будет времени проверять их всех на сообразительность. Тем более что… акция произойдет очень-очень скоро. И для этого нам нужно прикинуть, каким именно способом мы сможем освободить хотя бы полудюжину этих ребят. Хотя я не отказался бы от того, чтобы все они оказались на свободе. Охранять их, вероятнее всего, будут местные – а они очень любят звонкую монету. Но только, если они не подпадут под подозрение – они ужасно боятся сурового наказания. Их приучили к этому немецкие хозяева за долгие столетия… – А есть ли какие-нибудь тайные ходы из «Розенкранца»? – Как мне рассказал один из любителей дармовой выпивки из числа местных, башня изначально строилась как пушечная, и в ней – несколько помещений для пушек и бочек с порохом. Ходы в нее не так давно были заложены кирпичом, но, по словам этого выпивохи, делали это туземцы, и делали это, как обычно все они делают, то есть спустя рукава. Особенно плохо заделан один из ходов. Вот через него-то наши храбрецы и убегут. Тебе предстоит спрятать неподалеку от башни лестницу и приставить ее к нужному окну – я скажу тебе потом, куда именно. А доставить лестницу лучше всего уже завтра ночью. Там есть кусты, где ее можно надежно спрятать. – А у вас есть одежда мастерового? – Найдется, – улыбнулся я. Нет, просто удивительно, но этот ирландец все схватывает на лету. – Тогда лучше я это сделаю вечером, в сумерках. Если меня остановят, то я скажу, что несу ее назад на верфь, откуда я ее на время позаимствовал, чтобы починить крышу дома. – О’Нил, ты мне начинаешь все больше нравиться… И еще. Не хочешь ли ты встретиться сегодня со своей русской пассией? Может, она проболтается о планах «странных людей» в отношении наших ребят – я слышал, что без них тут явно не обошлось. Ты только смотри, держи язык за зубами. А то я знаю вас, ирландцев, и выпить любите, и языками потом почесать. – В этом, сэр, вы можете на меня полностью положиться. – И не только в этом, насколько я тебя успел узнать, – кивнул я. – Ступай, поищи заранее место, чтобы тебе было все хорошо видно, а заодно послушай, кто и о чем будет говорить. Мне очень хочется узнать, что скажут об увиденным местные жители. – Да как же я их пойму-то? Я ни русского, ни чухонского не знаю. – Ну, там многие по-немецки говорят. А этот язык ты вроде знаешь… 15 (27) апреля 1801 года. Эстляндская губерния. Ревель. Джулиан Керриган, несостоявшийся любовник – Вы что себе позволяете? – возмущенно воскликнула мисс Даша и влепила мне смачную оплеуху. Да, тяжелая у нее рука… Остается лишь пожалеть ее будущего мужа. А тут еще и Джексон на меня зарычал, хотя хозяйка незаметно подала ему сигнал, мол, успокойся, никто на твою хозяйку не покушается. Я вполне натурально схватился за физиономию и простонал: – Простите меня, пожалуйста… Я думал, что вам очень хочется, чтобы я вас обнял. – Еще чего! – Девушка возмущенно фыркнула и продефилировала мимо меня, ведя пса на поводке. Кэри, стоявший неподалеку, футах в двадцати, посмотрел на меня и с осуждением покачал головой – мол, что за олух такой, взял и все испортил… А началось все так. Мы с мисс Дашей встретились у Олайкирхе, и я ей вкратце рассказал о моем разговоре с Виконтом. Она на мгновение задумалась, затем наклонилась ко мне и с игривой улыбкой прошептала: – Тогда я сегодня уйду чуть раньше. Вот только тебе следует учесть такой момент. Ты ведешь себя, как истукан – если б я не знала про Ольгу, я наверняка подумала, что выгляжу страшной уродиной. – Да как вы можете такое говорить… И откуда вам известно про Ольгу? – А кроме нас, девушек из… нашего времени тут нет. Могу тебя, кстати, обнадежить – ты ей тоже понравился. Я зарделся от смущения, а она звонко рассмеялась. – Вот только твой виконт не знает про Ольгу, а ожидает от тебя активных действий в отношении меня. Сходим, посмотрим на пленных англов. Может, ты увидишь что-нибудь интересное. А потом наклонись ко мне и попытайся обнять – я тебе дам пощечину и удалюсь, преисполненная гневом и возмущением. – Да как я могу… – Ничего, я буду не в обиде, а если Ольга когда-нибудь об этом услышит, то я ей объясню, что так было нужно для дела. Но вот ударю я тебя по-настоящему, иначе твой виконт может что-нибудь заподозрить. – Ну, после затрещин, которые отвешивал мне боцман с «Бланш», ваши оплеухи будут для меня легкой щекоткой… После прогулки мы пошли в порт, чтобы, как приказал мне Виконт, поглазеть на пленных англичан. И тут я увидел его – сержанта Уилбера Смита, который служил со мной на «Бланш». Этот сержант был редкой сволочью – он часто ни за что ни про что лупил матросов тростью, которую всегда таскал с собой. А начальство не только не запрещало ему это делать, но еще и поощряло – дескать, пусть быдло матросское знает свое место. Кстати, Смит был на вахте, когда я покинул «Бланш», чтобы больше не возвращаться на фрегат. Сержант шел, угрюмо уставившись в землю. Меня он не заметил, да и не до того ему было. И хорошо, что не заметил. Но это совсем не значило, что нам не доведется когда-нибудь повстречаться на узкой дорожке. Надо было что-то делать. Нельзя было, чтобы он вырвался на свободу и встретился с Виконтом. Я наклонился к Даше и шепнул ей на ухо: – Вон, видишь, идет в красном мундире длинный такой с нашивками на рукаве. Рожа у него кислая, словно лимонов объелся. Так вот, он меня знал, еще когда я на «Бланш» служил. И если он скажет об этом Виконту, то мне крышка. Надо сделать так, чтобы он меня не увидел. Никогда больше не увидел… Даша склонила голову – мол, хорошо, все поняла. И тут я попробовал ее обнять. Далее наступили обещанные последствия. После ее ухода я так и остался стоять, держась за физиономию, а многие в толпе, судя по выражению их лиц, откровенно смеялись, наблюдая за моей глупой физиономией. После того, как за последним британцем захлопнулась массивная дубовая дверь артиллерийской башни и люди начали расходиться, ко мне подошел Виконт: – Больно? – сочувственно, но с ехидной ухмылкой поинтересовался он. – Но ведь до этого она была настроена весьма дружелюбно, и я даже подумал… – Подумал, что можно сделать следующий шаг? Нет, О’Нил, эта девушка – не ровня тем, которых ты привык валять в дешевых борделях. Я тебя не виню, но, увы, вряд ли тебе теперь получится к ней снова подъехать. Хоть что-то она тебе успела рассказать? – Да ничего особенного. Разве что она была весьма довольна тем, что во время боя у русских даже никого не ранило. А в толпе народ злорадствовал – мол, знай наших. Но больше ничего интересного… – Ну-ну. Посмотрю, как они скоро запоют… Значит, так. Лестницу я тебе уже подготовил – сходи и забери ее, лучше сегодня вечером. Мне один мой знакомый дал знать, что побег может состояться уже завтра. – Но я что-то не совсем понял… Ведь вы же сказали, что они боятся за свои места. – А что тут непонятного? Знаешь, парень, иногда мне кажется, что я все-таки переоценил твои умственные способности. Именно сейчас самое время для побега. Сведения о заложенном ходе он передаст уже сегодня вечером – ведь ночью им предстоит подготовить лаз, разобрав кирпичи. Завтра же его не будет, и никто ни в чем его не заподозрит. – Но тогда другие попадут под раздачу. – А вот это его как раз мало интересует. 15 (27) апреля 1801 года. Эстляндская губерния. Ревель. Дарья Иванова, русская амазонка Сказать честно, все происходящее нравится мне все больше и больше. Это как игра в сыщиков и бандитов. И этот американец – он словно Шарапов, которого заслали в «Черную кошку». Правда, противник тут посерьезней – не какие-то там столичные уркаганы с финками и револьверами, а английские шпионы и диверсанты. Не Джеймсы Бонды, конечно, но крови они не боятся и порешить могут любого не задумываясь. Это мне и подполковник Баринов все время говорит. Дескать: «Смотри, Даша, не лезь на рожон, делай лишь то, что тебе велели. Мы тебя, конечно, прикрываем, но ножом эти скоты могут тебя пырнуть втихаря, да так, что мы не успеем прийти на помощь». И отец это мне все время повторяет. Но я же не слепая и вижу, как он за меня переживает. И за дядю Диму тоже. Весь извелся, когда тот отправился на люгере разведать силы британцев. Зато как мы его встретили, когда он вернулся с победой! Я ему с разбегу на шею кинулась, а отец даже всплакнул от обилия чувств. Дядя Дима теперь герой. Подполковник Баринов сказал, что сам император присвоил ему чин лейтенанта флота Российского. Во дела! Может быть, и мне тоже что-то обломится. Все же кое-что полезное я тоже делаю. Вон, на последней встрече с нашим бедным янки (хотя он не янки – как Керриган мне разъяснил, янки – это жители Новой Англии, сиречь Массачусетса, Коннектикута и прочих Род-Айлендов, а он – южанин) я ему такую оплеуху залепила, что у бедняги аж голова дернулась. Мне его было искренне жаль – очень уж он милый и старомодный, настоящий джентльмен, не чета так называемым «джентльменам» с Туманного Альбиона. Но, как мне говорил наш подполковник, надо все делать «по чесноку» – тут не театр, где тебя просто освистают, если схалтуришь. Здесь в качестве зрителей народ опытный, жизнью тертый и судьбой битый. Вернувшись в нашу штаб-квартиру, я доложила Баринову о моем разговоре с американцем – и, самое главное, о том, что среди пленных инглизов есть человек, который может узнать нашего «засланного казачка» и сдать его Виконту. Подполковник, узнав об этом, не на шутку всполошился. – Этого Смита надо срочно отправить в «страну вечной охоты». Он нам всю игру может испортить. Может быть, грохнуть его при попытке к бегству? Слушай, Даша, а ты хорошо запомнила рожу этого сержанта? – На зрительную память не жалуюсь, Николай Михайлович, – ответила я. – Думаю, что узнаю. – Хорошо, – кивнул Баринов. – Тогда тебе придется прогуляться вместе со мной до башни, в которой сидит вся эта гоп-компания. Заодно я посмотрю, как там наши орлы подготовились к вечернему представлению. – Это вы о чем? – поинтересовалась я.