– Игрушки, – хмыкает Дюпре, – он играл со своим новым конструктором. – Господи, – шепчу я, – похоже на картину Магритта. – Не понимаю, зачем пачкать красками идеально ровный холст, – говорит кто-то. Я чувствую запах крепкого табака, и дверь открывается. Это Соан, невероятно красивый и загорелый в искусственном солнечном свете. На нем белая рубашка с закатанными рукавами и старомодные серые брюки с подтяжками. Он босой, покусывает янтарный мундштук большой трубки, мышцы на предплечьях и груди вздымаются и опадают, когда он двигается. – Это одна из причин, почему мы никогда не сходились во взглядах, – отвечает Дюпре спокойно. Он отпускает мое плечо, выходит на крыльцо и скрещивает руки на груди. Мгновение двое мужчин смотрят друг на друга. Затем Соан моргает. – Знаешь, – говорит он, вытряхивая трубку на траву, – я семьдесят лет знал, что тебя нужно убить, но так этого и не сделал. Что же случится на этот раз, Черныш? – У тебя нет причин меня убивать, – отвечает Дюпре. – Ты всегда следил, чтобы у меня были причины не делать этого. Но ты зашел слишком далеко. – Ты о чем? Соан грозит пальцем Дюпре. – Да ладно, не держи меня за дурака. Я изучил электромагнитный спектр в диапазоне пары десятков световых лет, посмотрел кое-что по телевизору. Ты победил. Тайно, не показывая себя, но победил, богом клянусь. Самая большая война в истории. Атомные взрывы. Бессмысленные развлечения для людишек. Все эти причудливые новые гаджеты, которые можно создать только на основе того, что мы сделали несколько десятилетий назад… – Ничего из этого я не делал, – перебивает Дюпре. Мгновение я слушаю Соана, и маленькая девочка внутри меня, которая думает о возможных мирах, начинает шептать мне на ухо. А что, у нас мог быть другой двадцатый век, с блестящими космическими кораблями, избытком энергии, летающими домами? Что, это все забрал Дюпре? Он тайно правил миром? Что, если… Нет, твердо говорю я сама себе. Это безумие. Я делаю шаг вперед и прочищаю горло. – Доктор Соан, на самом деле он имеет в виду… – И все еще заглядываешься на дамочек, – замечает Соан. Он впервые смотрит на меня и улыбается по-мальчишески. Но глаза у него пустые и безжизненные, как крашеные яичные скорлупки. – Ладно, детка, не знаю, загипнотизировал он тебя или что, но я могу точно сказать, что доктор Марк К. Дюпре – самая скользкая и хитрая гремучая змея по эту сторону Андромеды, какой бы мед он ни лил в твои хорошенькие розовые ушки… – Послушайте… – Ты что, считаешь меня властелином Земли? – недоверчиво перебивает Дюпре. Соан чешет в затылке. – Ты начинаешь меня утомлять, Черныш. Но я могу все упростить. Давай я просто возьму эдюкатор и загляну в твои чудесные извращенные мозги. Узнаю, на что ты способен. – Ты прекрасно знаешь, что я умру раньше, чем ты что-нибудь из меня вытянешь, даже сейчас, – высокомерно говорит Дюпре. – У меня было шестьдесят лет, чтобы поработать над техниками медитации. У меня всегда это получалось лучше, чем у тебя. Соан жует мундштук трубки. – Ну ладно, а как тебе такой вариант: ты даешь мне поковыряться у себя в мозгах, или я ищу бесконечную времяподобную геодезическую кривую, дематериализую тебя и запускаю по ней в подходящем контейнере. Ты знаешь, что я могу это сделать. Я знаю и слова, и музыку. У тебя будет очень много времени, чтобы подумать о своих грехах. Как тебе это? – Ты не можешь мне этим угрожать. Если ты не заметил, я немного постарел со дня нашей последней встречи. – Он сардонически улыбается. – Когда тебе почти сто, вопрос бессмертия тебя сильно занимает. Уверен, что смогу придумать, чем занять вечность. Их взгляды снова встречаются, и на этот раз похоже, что они готовы смотреть друг на друга до смерти. Я хочу заорать, заставить их прекратить эту идиотскую писькомерку. Но я прикусываю язык и заставляю себя говорить спокойно: – Доктор Соан, пожалуйста, послушайте. Мы приняли вас за корабль инопланетян и… – Инопланетян? – смеется Соан. – В этом спиральном рукаве галактики нет космических цивилизаций. Больше нет. Я смотрю на него и сжимаю кулаки. – Доктор Соан, – говорю я как могу медленно. – Я приказываю вам немедленно связаться с моим правительством любым доступным вам способом, выйти на околоземную орбиту и отдать свой корабль на инспекцию Министерству национальной безопасности. – Прошу прощения? – озадаченно спрашивает он. – Доктор Соан, если кто-то из здесь присутствующих может говорить от имени властей Земли, то это я. Я работаю в ETINT, филиале Агентства национальной безопасности, который имеет дело с потенциальными внеземными угрозами. Вы – американский гражданин, я – правительственный агент, ведущий расследование, и я благодарна за ваше содействие в этом вопросе. Мне нужно связаться с моим агентством и рассказать, что происходит. Я уверена, что в течение десяти минут вы сможете поговорить по телефону с президентом Соединенных Штатов, а вскоре после этого – с Генеральным секретарем Организации Объединенных Наций. – Я щурюсь. – Но сначала мне нужно точно знать, каковы ваши намерения и где именно вы взяли… – я машу рукой, пытаясь охватить все технологическое разнообразие вокруг, – все это. Дюпре щиплет себя за переносицу. Соан протяжно свистит. – Очаровательная отповедь, золотко. Не знаю, где ты находишь этих шлюшек, Черныш. Она не очень хорошая актриса. Я много раз видел гангстерских девок. Для девчонки она удивительно хорошо обращается с пушкой. Ну и потом, я же знаю, кто здесь на самом деле главный. – Так. Он умеет читать мысли? – спрашиваю я у Дюпре, испытывая некоторое удовлетворение от того, что абсурдность этой фразы уже ничего не меняет на моей шкале оценки странности происходящего. Старик кивает. Я скрещиваю руки на груди. – Ну так прочитайте мои. Я говорю правду. Дюпре в ужасе трясет головой. Соан поднимает бровь. – Интересная мысль, детка. Просто постой спокойно. Больно не будет. Внезапно рой серебристых насекомых окружает голову Соана нечестивым нимбом. Холодная металлическая лента сжимает мне виски, и в череп вонзается миллион крошечных игл. В горле зарождается крик, но уже слишком поздно. Воспоминания льются потоком, и я тону в нем, тону в Ниагаре ностальгии. Луна, бабушка и снеговик, которого я слепила в пять лет, и тайна, которую я никому не рассказывала… И я знаю, что он все это видит и отнимает у меня. Я пытаюсь бороться. Я думаю о хеш-функциях, конечных полях и эллиптических кривых. Голодный чужой разум внутри меня отметает их в сторону, требуя большего. И вот я пуста, суха и даже не понимаю, что щемящее чувство в моей голове – это боль… – Стоп, – говорит голос. Я падаю на траву, мой разум подобен чистому листу белой бумаги. Память возвращается внезапно и болезненно. Летающие дома и сумасшедшие ученые, незнакомцы в моей голове, сумасшедшие старики и запах свежескошенной травы где-то в космосе, пожалуйста, отпусти меня домой, пожалуйста. Я рыдаю, но слез нет. У меня перехватывает дыхание. – Дышите, – мягко говорит Дюпре. Он касается моей щеки и смотрит на меня. Я сглатываю. – Давным-давно, – говорит он, – еще до вашего рождения, я путешествовал по Востоку. Я учился у ламы, который научил меня дышать. Я беспомощно моргаю. – Это просто. Вы не дышите. Откройтесь, позвольте воздуху наполнить вас. Это трудно и это просто. Научитесь это делать, и вы больше никогда не будете бояться. Я слушаю его голос, хватая ртом воздух. Словно тяжелое черное животное сидит у меня на груди. – Помедленнее, – укоризненно говорит Дюпре, – повторяйте за мной. Веди меня от лжи к истине, веди меня от тьмы к свету, веди меня от смерти к бессмертию. Он шепчет мне это несколько раз, и я повторяю, и, пока я это делаю, сердце перестает колотиться, я успокаиваюсь, как вода. – А ты размяк, Черныш, – говорит Соан. – Раньше ты бы и глазом не моргнул, если бы я всадил ей пулю между глаз. Ладно, ты хотя бы дашь слово, что будешь со мной сотрудничать? Вроде это всегда неплохо получалось. – Урод! – Я встаю, отталкиваю Дюпре и бью Соана в лицо изо всех сил. Мне удается застать его врасплох. Боль взрывается в моей руке, когда кость сталкивается с костью. Соан не падает, но на его лице появляются удивление и злость. Нимб вокруг его головы темнеет и краснеет, и я чувствую волну обжигающего жара. Солнце тускнеет, и я слышу далекий гул машин и их глухое гудение. У меня за спиной Дюпре резко втягивает воздух. Холод возвращается в глаза Соана. – Черт, – говорит он с безрадостной ухмылкой, потирая подбородок. – Это вам не пушинка, падающая на Гибралтар. Это я почувствовал, – он хмурится, – понимаешь, только один удар можно нанести просто так. Почему бы тебе не сбегать домой, к моей жене Барбаре. Она приготовит тебе ужин и вразумит тебя. А я пока разберусь с этим двуличным змеенышем. Я хочу ударить его снова, но Дюпре кладет паучью руку мне на плечо. – Мисс Лерой, пожалуйста, поступайте, как говорит наш хозяин. Я постараюсь все уладить. – Он слабо улыбается. – Но… – Это лучший способ, поверьте мне. Пожалуйста. – Ну и ладно, – бурчу я и иду к дому с французскими окнами, вытирая злые слезы. Барбара играет на скрипке в саду за домом, сидя на кованой скамье. Я все еще в ярости, но от ее музыки у меня перехватывает дыхание. На ней старомодное платье синего цвета с высоким воротником, оно сшито из какой-то сверхъестественно легкой, струящейся ткани. Выше локтя браслет с гигантским драгоценным камнем, ослепительно сияющим в искусственном солнечном свете. Волосы у нее темно-каштанового цвета, и, как и Соан, она светится здоровьем. Я мгновенно вспоминаю все занятия пилатесом, которые пропустила. – Привет, – говорю я. Она прекращает играть и бросает на меня раздраженный взгляд. Но ее лицо тут же озаряется светом. – Ах да, Дик упомянул, что у нас будут гости, – тепло говорит она. – Ты, должно быть, Кейт. Я Барбара. Присаживайся, голубушка. – И тут она хмурится: – Боже, на тебе что, штаны? Я сажусь на скамейку рядом с ней и закрываю лицо руками. Они все сумасшедшие. Но я слишком измучена, я оцепенела и не могу говорить. – Полно, полно, – говорит Барбара, – мы сейчас подберем тебе что-нибудь получше, не бойся. – Она дружелюбно похлопывает меня по руке. – Пег! Пег, у нас гости! Из тени розового куста выходит худощавая невысокая женщина с темно-каштановыми волосами. В руках у нее книга, платье очень похоже на платье Барбары, только лавандовое. – Бабс, – говорит она, – этот ужасный Дюпре вернулся. И он такой старый. – Она растерянна. – Неважно, – решительно говорит Барбара, – пусть им мальчики занимаются. Я не позволю этому негодяю испортить Кейт впечатление от визита. – Она доверчиво улыбается мне: – Ослепительные вспышки, оглушительные отчеты, это все к ним. Они уже раньше справлялись, и я оставлю это им. Ну а мы поужинаем! Меня ведут в дом. Пег берет меня за руку крошечной ручкой и идет, щебеча что-то.