Когда мир сдается и решает исчезнуть, раздаются стон и грохот. Как будто с корнями вырывают из земли каменное дерево… Глава вторая. Доктор Соан, я полагаю Меня как будто крутят на карусели на школьном дворе. Постепенно я узнаю ощущения. Тренировка свободного падения во Флориде три года назад: тридцать второе стремительное погружение в чрево рвотной кометы. Жесткая рука нежно касается моего лица и что-то прижимает к губам: трубочку. – Держите, – говорит голос Дюпре, и в руке у меня оказывается картонная коробка. Апельсиновый сок идет не в то горло, я кашляю и отплевываюсь. Ощущение удушья внезапно включает свет в темном пространстве моей головы. Я открываю глаза, моргаю от яркого света и вижу идеально круглые капельки сока, плавающие в воздухе. За ними маячит лицо Дюпре, похожее на исковерканную луну. – Вы справляетесь лучше своего деда, если вам от этого легче. – Что, черт возьми, происходит? – выдавливаю я. – Ну, мы примерно в пятнадцати астрономических единицах от Земли, движемся со скоростью 0,1 скорости света. Я бы поехал быстрее, но мы пока не вышли за пределы гравитационного колодца Солнца. В шаровом скоплении М75, за Млечным путем, есть планета, похожая на Землю. Надеюсь, это будет достаточно далеко. Он сумасшедший. Я тянусь к пистолету. Разумеется, он заткнут за пояс Дюпре. – Я не собирался похищать вас, мисс Лерой. Вы должны быть благодарны. Я даю вам возможность избежать того, что грядет. Я изо всех сил пытаюсь прочистить голову. Это моя работа – думать о невозможном. Я должна с этим справиться. Я оглядываюсь. Гостиная Дюпре не изменилась, за исключением того, что мы теперь парим под потолком. Пустота дома приобретает смысл. Я впервые замечаю, что мебель привинчена к полу. Ставни закрыты, но по краям виднеется какое-то странное свечение, будто нефть разлили на воду. Это наверняка учебное упражнение. Может быть, они отправили меня на МКС. Или мы в рвотной комете, и все закончится через 30 секунд. Может быть… Но нет. ETINT – малобюджетная организация, вынужденная довольствоваться крохами со стола АНБ. Они бы этого не сделали. Это галлюцинация. Или виртуальная реальность. Или… чертова бритва Оккама. Я смотрю на Дюпре, который парит в воздухе передо мной со скрещенными ногами, похожий на сморщенного Будду. – Покажите, – прошу я. Он снисходительно улыбается, нажимает клавишу ноутбука, и ставни открываются. На меня смотрит холодное немигающее море звезд. Они странно искажены, будто вздуты, и имеют янтарный цвет. Но они есть. Объект был просто пикселями на экране компьютера. А это… настоящее. Почему-то это меня пугает и злит одновременно. – Вы превратили свой дом в космический корабль? – спрашиваю я, стыдясь истерических ноток в голосе. Дюпре смеется тонким скрипучим смехом. – Дом и около ста тысяч кубометров грунта и скальной породы. Вы в детстве не читали Жюля Верна? Джентльмен не станет путешествовать без своей библиотеки и курительной комнаты. Кроме того, ваши люди постоянно наблюдали за мной. Так было проще всего, да и технология у меня была. С 1928 года. Он осторожно постукивает по ламповой штуке, прикрепленной к ноутбуку, и смотрит куда-то вдаль. – Соан назвал это приводом смещения. На самом деле, все просто. Нужно локально раскачать М-теоретические модули компактификации, и ньютоновская константа изменится. Возникнет приливно-отливный градиент. – Он показывает на искажение за окном: – У этого есть полезный эффект. Стена потенциальной энергии, через которую может пройти только свет, и то только с красным смещением. Удерживает воздух: у меня в подвале системы жизнеобеспечения. Я пытаюсь понять, что он говорит, но слова все время ускользают. Это придумали в 1928 году? Но это неважно, не сейчас. – Я не это имела в виду, – говорю я, – почему, а не как. – Я покидаю тонущий корабль, – медленно отвечает он. – Скоро появится Соан. Видимо, пришедшая с возрастом мудрость подсказывает, что даже тогда с ним лучше было не связываться. Одному Богу известно, кто он теперь. – Он сжимает губы в тонкую линию. – Он собирается сдвинуть мир с оси, и ваше начальство с этим ничего поделать не может. И поэтому они отправили вас ко мне, так? – Господи, а вы всерьез боитесь этого… Соана. Откуда вы вообще знаете, что это он? – Потому что он мыслит именно так. На ваших фотографиях – увеличенная версия самого первого корабля, который построил Соан со своим напарником Крэнстоном. Построил. Ему всегда приходилось делать что-то побольше, и он никогда ничего не выбрасывал. И да, я его боюсь. Из-за того, каков он. Он нравственный человек. – Не понимаю. – Я этого и не жду. Это уже неважно, мы улетаем прочь. Далеко. Внезапно из недр машины Дюпре раздается звон, похожий на колокольчик. В одной из ламп пульсирует голубая искра. Он хмурится и пристально смотрит в экран. Я смотрю на пистолет у него на поясе. Начинаю разыгрывать сценарий в своей голове, но у меня пересыхает во рту, прежде чем я успеваю начать. Поэтому я просто приступаю к делу, не думая, во внезапном порыве. Я отбрасываю коробочку из-под сока, и третий закон Ньютона дает мне достаточный импульс, чтобы преодолеть расстояние между нами. Я хватаю пистолет и хорошенько толкаю Дюпре. Мы разлетаемся в стороны, и я любуюсь его удивлением. – Хорошо, – говорит Дюпре, тяжело дыша, – хорошо, внучка Куколки. Я не собирался это использовать. Оставь себе, если хочешь. Он держится за плечо, как раз там, куда я его толкнула, и я чувствую укол вины. – Спасибо, оставлю. – Я щелкаю предохранителем. – А вы развернете этот… корабль. Мы летим домой. На заднем плане снова поет М-теоретическая машина. Дюпре смиренно смотрит на нее. – Боюсь, что нет, мисс Лерой, – морщится он. – Соан здесь. Воздух в комнате становится горячим. Кожу покалывает. В центр комнаты выплывает призрак, полупрозрачный бесцветный образ, и я узнаю одного из мужчин с фотографии Дюпре. С напряженной челюстью и широкими плечами. Но в его глазах появилось что-то новое. Холод. Призрак шевелит губами, и в ушах у меня взрывается шум помех. Потом шум превращается в глубокий мужской голос с мальчишескими интонациями. – Дюпре, сукин ты сын! Еще жив? Что, такие, как ты, сделаны из сыромятной кожи и китового уса? Призрак проносится мимо меня, и Дюпре оказывается прижат к стене. Непреклонные пальцы сжимают его горло, лицо синеет, он изо всех сил пытается дышать. – Отпусти его, – говорю я. Пистолет дрожит у меня руке. – Не вмешивайтесь, милая леди. У меня с этим черномазым негодяем остались кое-какие нерешенные вопросы за последний век или около того… Я стреляю. Пистолет вздрагивает. Пуля пронзает призрака и отскакивает от противоположной стены. – Убери пукалку, пока никто не пострадал. Непреодолимая сила вырывает пистолет из моей руки. Он отплывает в сторону и вспыхивает раскаленным сияющим жаром. Через мгновение в воздухе плавает только блестящая сфера расплавленного металла. – Так-то лучше, детка, – усмехается призрак. – Красивым штучкам вроде тебя не стоит крутиться рядом с такими, как он. Оглянуться не успеешь, как сама сгниешь. Он отпускает Дюпре. Старик задыхается. На морщинистой шее видны синие отпечатки пальцев. – Как ты… меня нашел? – Ой, это древний трюк, старина. Квантовое сплетение. Мы с Крэнстоном подумали, что надо не упустить тебя еще раз. У нас на «Звездном страннике» есть поляризованный фотон с твоим номером. Дюпре закрывает глаза. – Вы Ричард Соан? – спрашиваю я. Он улыбается, сверкая зубами, как старая голливудская звезда. – К вашим услугам. Затем смотрит на Дюпре: – Нам нужно поговорить, Черныш. Но не здесь. Давай, придерживай трусики! Глава третья. Звездный странник На мгновение звуки и свет пропадают. Потом желудок сжимается, когда возвращается гравитация, словно от сильного похмелья. Падать всего метр, не больше, но я больно ударяюсь об пол боком. Дюпре кряхтит, сползает вниз по стене и оседает на полу кучей. В глазах у него беспомощный гнев. Через секунду я снова осознаю себя в пространстве, и мне удается встать. – Помогите мне подняться, мисс Лерой, – хрипло говорит Дюпре. – Я не собираюсь говорить с ним, стоя на коленях. Совместными усилиями мы ставим его на ноги. Он немного пошатывается, хватает меня за плечо паучьей рукой. – Спасибо, – говорит он, тяжело дыша. – Что ж, давайте посмотрим, на какой сцене разыграется эта пьеса. Мы подходим к окну – оба стоим на ногах нетвердо – и смотрим, моргая от солнечного света. Снаружи виднеется мир Маленького принца. Горизонт изгибается слишком круто, чтобы это было комфортно. Несмотря на теплое желтое сияние, солнца нет – небо равномерно синее. Поодаль бок о бок стоят два дома посреди зеленого поля: ухоженный особняк колониальной эпохи и более современное двухэтажное здание поменьше, с французскими окнами. Воздух влажный и пахнет летом. Я смотрю на Дюпре, широко распахнув глаза.