— Я тоже. Но я жутко зла на тебя. Я скучаю и понятия не имею, когда ты вернешься. Теперь прозвучала нотка страха. Дженни пришлось пережить такое, что сломало бы любого. А она стала только сильнее. Однако прежние тревоги иногда всплывали на поверхность. Дженни слишком хорошо знала, как тонка грань между повседневной жизнью и хаосом. И как легко ее переступить. — Я тоже скучаю. Тишина в проводах казалась полой, лишь изредка прерывалась шумами. — Ты не обязан за все отвечать, Дэвид, — наконец сказала Дженни. — Ты не можешь решить все проблемы, — заявила она то ли со смирением, то ли с сожалением. — Я и не пытаюсь. — Разве? А по-моему, ты только этим и занимаешься, — вздохнула она. — Когда вернешься, будет разговор. — О чем? — спросил я с замиранием сердца. Треск помех заглушил ответ. — …слышишь меня? — Теперь — да. Алло, Дженни? Молчание. Я попытался перезвонить, но не было сигнала. Линия неисправна. Словно по подсказке, замигала лампа. Свет восстановился, но стал тусклее. Не только телефонные провода реагировали на ураган. С печалью и тяжестью на сердце я положил трубку. Снаружи триумфально выл ветер, ударяя по стеклу дождем. Я подошел к окну. Ураган разогнал облака, и полная луна освещала землю призрачно-бледным светом. Уличный фонарь качался на ветру. Под ним стояла девочка-подросток. Она выглядела продрогшей, будто непогода застала ее врасплох. Подняла личико, когда я появился в окне, и пару секунд мы смотрели друг на друга. Тонкое пальто едва защищало от холода. Под ним была одна ночная сорочка. Ветер трепал ткань. Мокрые светлые волосы липли к голове. Она моргала от попадавшей в глаза воды и смотрела на меня. Затем метнулась в тень, в сторону деревни, и исчезла из виду. Надежды, что к утру ураган пройдет, развеялись, едва я открыл глаза. Ветер сотрясал окно, и дождь так хлестал по стеклам, словно злился на то, что не может разбить их вдребезги. На душе грузом лежало воспоминание о незаконченном разговоре с Дженни, однако гудка по-прежнему не было. Пока не починят телефонные линии, цифровые полицейские рации — единственное средство связи с миром. Ладно хоть электричество на месте, пусть свет и помигивал, намекая, что он сохранится ненадолго. — Одно из удовольствий жизни на острове, — отметила Эллен, ставя передо мной завтрак, когда я спустился вниз. Анна ела кашу за кухонным столом, портативная газовая плита согревала помещение. — Телефоны часто перестают работать во время урагана. Электричество тоже не всегда выдерживает. — И как долго вы обычно сидите без связи? — День-другой. Иногда дольше. — Она улыбнулась, увидев мое выражение лица. — Не беспокойтесь. Мы привыкли. У каждого на острове есть газ в баллонах, а в отеле имеется собственный генератор. Мы не будем ни голодать, ни мерзнуть. — Что у вас с рукой? — спросила Анна, глядя на мою повязку. — Упал. Она обдумывала ответ пару секунд. — Надо смотреть под ноги, — отчитала меня девочка и продолжила кушать кашу. — Анна, — упрекнула Эллен. — Да, надо, — согласился я. Продолжая улыбаться, я направился в бар: дурное настроение как рукой сняло. Подумаешь, телефоны сломались на день-другой, это неудобство, но не конец света. Фрейзер уже доедал завтрак, поглощая огромную тарелку жареных яиц, бекона и сосисок. У него было похмелье, но не такое ужасное, как вчерашним утром. Ожидание команды подкрепления, несомненно, поубавило ему энтузиазма. — Вы уже разговаривали с Дунканом? — спросил я, сев напротив. Интересно, как фургон выдерживает ветер? Не очень ему там комфортно, мягко говоря. — Он в порядке, — пробурчал Фрейзер и передал мне рацию. — Уоллес просил вас позвонить. У меня упало сердце: наверняка плохие новости. — Ураган сорвал все наши планы, — прямо выпалил Уоллес. Связь была столь ужасной, будто он звонил с другого конца света. — Мы не можем выслать следственную группу в таких условиях. Пусть я и ожидал такого поворота событий, новость была ударом. — А когда сможете? Ответ затерялся в волне помех. Я попросил повторить. — Говорю, не знаю. Перелеты и паромы в Сторноуэй отменены на неопределенный срок, и на ближайшее время прогноз погоды скверный. — А как насчет вертолета береговой охраны? — спросил я, зная, что иногда он перевозит полицейских на недоступные острова. — Нет шансов. Лодки терпят крушение, и никто не станет отвлекаться от спасательных работ ради трупа месячной давности. В любом случае на утесах Руны такие восходящие потоки, что сложно садиться даже при идеальной погоде. Не могу рисковать. Извините, но пока вам придется подождать. Я массировал виски, пытаясь снять накатившую боль. Еще одна волна помех заглушила слова Уоллеса. — …решил подключить Эндрю Броуди. Знаю, он на пенсии, но обладает колоссальным опытом. Пока не пришлем подкрепление, пригодится. Слушайте, что он вам говорит. — Уоллес помолчал. — Вы меня поняли? Было вполне ясно. Я бы тоже не оставил Фрейзера за главного. Стараясь не смотреть на сержанта, я передал ему рацию. Очевидно, его уже поставили в известность. Испепеляя меня взглядом, будто считал меня виноватым, он убрал рацию. — Вы уже говорили с Броуди? — спросил я. Неудачный вопрос. Фрейзер с силой воткнул вилку в бекон. — Подождет, пока я позавтракаю. И Дункан. — Усы шевелились над жующим ртом. — Ведь больше нет такой спешки? Может, и нет, но мне хотелось поговорить с Броуди как можно быстрее. — Я пойду найду его. — Будьте уж любезны, — сказал Фрейзер, разрезая яйцо со скрежетом ножа по тарелке. Оставив его дуться, я спросил у Эллен, как добраться до дома Броуди, надел куртку и отправился в путь. Ветер пошатнул меня при первом шаге наружу. Он дул просто истерично, и пока я достиг побережья, плечо болело от постоянной надобности от него защищаться. За утесами пустынный аванпост Стэк-Росс скрывала белая дымка от волн, разбивавшихся о его основание. В заливе качались лодки, пытаясь сорваться с привязи, а паром бился о резиновые шины на бетонной пристани, издавая глухие удары. Броуди жил по другую сторону залива. Держась подальше от щиплющих брызг, я направился к морю. Вдалеке утесы поднимались прямо от галечного пляжа, там виднелся рифленый металлический навес. Под брезентом лежали кипы строительного материала, двор усыпали гниющие груды старых лодок. Одна из них лежала на специальной конструкции для ремонта. Дощатое покрытие местами было снято, и загнутые балки каркаса напоминали грудную клетку человеческого скелета. Должно быть, та самая, которую латает Гутри. Если так, ему надолго хватит работы. Дом Броуди находился подальше от залива. Аккуратное бунгало каким-то образом избежало пластикового обновления окон, как у соседей. Интересно, не неприязнь ли к Страчану вынудила его отказаться от столь выгодного шанса? Броуди открыл дверь с таким видом, будто ждал меня. — Заходите. Внутри пахло дезинфицирующим средством с хвойным ароматом. Кругом было чисто, но по-холостяцки отсутствовали всякие декоративные излишества. В выложенном плитками камине шипел газовый огонь. Наверху стояла фотография женщины с девочкой. Снято, похоже, давно. Видимо, жена с дочерью. Колли подняла голову из корзины и приветственно завиляла хвостом, затем легла и вновь заснула. — Хотите чаю? — предложил он. — Нет, спасибо. Извините, что пришел без звонка, но телефон не работает. — Да, знаю. На Броуди был толстый кардиган. Встав у камина, экс-полицейский засунул руки в карманы и вопросительно посмотрел на меня. — Вы были правы. Это убийство, — сказал я. Броуди принял новость спокойно. — Вы уверены, что меня следует вводить в курс дела? — Уоллес так распорядился. — И я рассказал, что обнаружил, и передал слова начальника. Броуди улыбнулся. — Представляю, какое лицо было у Фрейзера, — произнес он и сразу же посерьезнел. — Несчастный случай — это одно, но убийство все меняет. Не исключено, что убийца не из местных, однако остров достаточно отдаленный. У жертвы должна иметься причина сюда приехать, и я думаю, она приехала именно к тому человеку, который убил. Не важно, привез он ее сюда или добралась сама: на Руне нет недостатка лодок. Надо полагать, преступник живет на острове и жертва его знала. Я и сам уже пришел к тем же выводам.